Блистательные Бурбоны. Любовь, страсть, величие - Юрий Николаевич Лубченков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вернувшись ко двору, Колиньи вначале не хотел афишировать смену религии. Но в 1560 году на съезде нотаблей Колиньи открыто объявил себя кальвинистом и подал от имени реформаторов записку королю с просьбой предоставить им несколько храмов для богослужения. Генрих II пришел в ярость, узнав о «предательстве» Колиньи, и в присутствии двора устроил неприглядную сцену, сорвавшись на крик и запустив в адмирала серебряным блюдом. Затем Колиньи был лишен всех должностей и арестован.
В начале войны между католиками и гугенотами Колиньи стал помощником принца Конде – мужа своей племянницы, а после сражения при Дре, когда Конде был взят в плен, принял на себя главное командование. Первый этап гражданской войны закончился заключением Амбуазского мира, выгодного для католиков.
Для адмирала наступило время тяжелых утрат. Он за короткое время потерял старшего сына, младшего брата, а через год и жену. Колиньи становился все более суровым, склонным к фатализму, а проводимые им военные действия становились более жестокими в отношении населения.
После убийства герцога Франсуа Гиза в 1563 году Колиньи обвинили в организации этого убийства. Семья герцога требовала для адмирала смертной казни, но король Карл IX объявил об оправдании Колиньи. Тогда Гизы, а вместе с ними и Монморанси, так и не простивший племяннику ухода от католицизма, поклялись отомстить адмиралу, покарав его смертью.
В 1567 году гугеноты вновь взялись за оружие и вели войну весьма успешно благодаря стратегическому искусству Конде и Колиньи. Им удалось быстро занять Париж и Сен-Дени. Необычайная активность Колиньи в этих войнах возбуждала к себе ненависть всех католиков во главе с Гизами. Они добились того, что адмирал был осужден Парижским парламентом за государственную измену, а приговор по делу Колиньи от 12 сентября 1569 года гласил: «Колиньи виновен в оскорблении величества, он – нарушитель и губитель мира, враг спокойствия, тишины и общественной безопасности, организатор и возмутитель вооруженного мятежа и заговора, направленных против короля и государства».
Адмирал уже несколько раз подвергался нападениям наемных убийц, но смог счастливо избегать трагического конца. В сражении при Жарнаке погиб принц Конде. Его сын и Генрих Наваррский были еще очень молоды, чтобы стать во главе протестантов. И адмирал Колиньи стал главой партии гугенотов – «более значительной фигуры в лагере протестантов не было». Его авторитет покоился не только на знатном происхождении и воинских заслугах, но и на личных нравственных качествах. Даже католик Брантом признавал Колиньи человеком достойным. Он писал: «…мы должны считать господина адмирала блестящим и совершенным полководцем, он был наделен мудростью и умением руководить».
Мир в Сен-Жермене, заключенный в июле 1570 года, на короткое время стабилизировал положение в стране, и протестанты были возвращены ко двору. Следующий год для адмирала стал годом потери второго брата и нового брака. Колиньи женился на Жаклин д’Апремон, которая была моложе адмирала на двадцать три года. И хотя брак оказался недолгим, но все-таки скрасил последние годы жизни Колиньи.
К этому времени относится и сближение Колиньи с королем Карлом IX, который мечтал с помощью адмирала присоединить к Франции Нидерланды. Колиньи был введен в королевский совет, получил 150 тысяч ливров и аббатство, приносящее более 20 тысяч ливров дохода.
Все это вызвало раздражение у католической знати во главе с Екатериной Медичи и Гизами, и 22 августа, когда поздно вечером адмирал проезжал мимо дома Гизов, наемный убийца Моревель выстрелил по нему из окна. Пуля только ранила Колиньи, но сам Моревель сумел скрыться. Раненого адмирала навестил король и обещал найти и наказать виновных.
24 августа 1572 года, во время знаменитой Варфоломеевской ночи, Колиньи погиб одним из первых. Его смерть во всех источниках описывается как мученическая. Королевская охрана, приставленная к нему после покушения, спокойно пропустила убийц. Колиньи сумел сохранить достоинство при виде ворвавшихся убийц. Нанеся адмиралу множество ран, его еще живого выбросили во двор к находившемуся там герцогу Генриху Гизу – сыну убитого в 1563 году Франсуа Гиза. Наступив на тело адмирала, он отдал приказ – и еще несколько дней труп адмирала провисел на цепях вниз головой. Страшная смерть Гаспара де Колиньи сделала его не только героем, но и мучеником в глазах современников. Один из них писал: «…ни Колиньи за всю свою жизнь не достиг более высокого часа, чем миг смерти, ни Гиз более низкого часа не изведал».
В память об адмирале Колиньи в 1972 году улица, где некогда стоял дом адмирала, была переименована в улицу Колиньи.
Генрих всегда помнил адмирала. Так же как и его друг Сюлли, которому с годами столь же трепетно придется вспоминать и самого короля. И их совместные похождения в политике и любви.
С детских лет, воспитываясь при дворе матери будущего Генриха IV, маленький Рони (Максимилиан де Бетюн, барон Рони, герцог Сюлли (1560–1651) подружился с ее сыном. С детских лет – и на всю жизнь: он всегда будет ближайшим сподвижником первого Бурбона и его правой рукой.
Убийство Колиньи в Варфоломеевскую ночь. Художник Ж.-Б. Сювэ
Сначала в качестве военного и брата по вере (авторитетный гугенот, именно он прежде всего убедит братьев-протестантов смириться с великой фразой их вождя и короля – «Париж стоит мессы»), в дальнейшем – в качестве государственного и финансового деятеля – с 1594 года, с момента вступления Генриха IV в Париж уже в качестве французского короля, Максимилиан становится постепенно, по сути дела, первым министром страны, оставив вне сферы своего приложения сил лишь внешнюю политику. Через три года он будет официально поставлен во главе финансового ведомства, а еще через два года его назначат и главным смотрителем над путями сообщений. С 1601 года Рони (пока еще не герцог, герцогом он станет в 1606 году) – еще и главный начальник артиллерии и инспектор всех крепостей.
Его кредо и идеей фикс было восстановление и развитие земледелия (по его мнению, состоящего из полеводства, виноделия и лесоводства) и скотоводства, зачастую – в ущерб промышленности. По его предложению земледельцы были освобождены от уплаты недоимок, общей суммой в 20 млн ливров, было запрещено продавать за долги их землю и орудия их
