Скелеты благородного семейства или Смерть на десерт - Наталья Алексеевна Мусникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда изрядно затянувшееся из-за внезапно налетевшего шторма путешествие, наконец, завершилось, и потрёпанный корабль вошёл в неприметную грязноватую бухту, Дейв сбросил надоевшую маску покорного раба и приготовился к побегу. Увы, планам юноши не суждено было сбыться: в первый день его так и не выпустили из трюма, хотя других пленников куда-то увели. Дейв старался сохранять оптимизм и не падать духом, только вот пробудившийся магический дар упорно шептал, что всё это не временные трудности, а надвигающиеся вплотную большие неприятности. Когда юношу, наконец, вывели из изрядно надоевшей клетки, то на шею ему моментально нацепили необычный ошейник: тонкую полоску испещрённой магическими символами кожи, с внутренней стороны которой тянулись два ряда острых серебряных шипов, с жадностью акулы моментально впившихся бывшему юнге в шею. Дейв поморщился, попытался снять ошейник, но даже не смог к нему прикоснуться, руки безвольно повисли вдоль тела, не желая слушаться. Ноги тоже словно приросли к палубе, более того, Дейв их даже не чувствовал, точно их и вовсе не было!
— Подойди, — прогудел чей-то низкий, похожий на басовитое жужжание шмеля голос, и Дейв, точно послушная марионетка, моментально повернулся и направился к высокому широкоплечему мужчине, довольно симпатичному внешне, но при этом источающему странную, разумом не объяснимую жуть.
— Подними руки, — прозвучал новый приказ.
Дейв хотел сказать, что он не охотничья собака, чтобы команды выполнять, но не смог разомкнуть губ, зато руки послушно взмыли вверх, словно были привязаны к невидимым верёвкам, за которые резко дёрнул кукловод. Юноша попытался опустить руки, отпрянуть в сторону от незнакомца, тряхнуть головой, прогоняя дурное наваждение. Бесполезно, тело не желало слушать своего прежнего владельца, лишь ошейник ощутимо нагрелся и проклятые шипы глубже вошли в горло. Ах вот, как?! Дейв, как учил отец, мысленно отстранился от внешней суеты, обращая свой взор к магическому потенциалу. Когда-то, убегая тайком из родного дома на торговый корабль, юноша был уверен, что его магия — это вода, ленивые океанские волны, с приглушённым мурлыканьем ласкающие берег или же вздымающиеся тёмной смертоносной стеной над дерзнувшим бороздить их безграничные просторы кораблём. Увы, вода юного морехода признавать отказалась, значит, магический дар будет иной формы, не причудливо изгибающейся волны. Дейв глубоко вздохнул, зовя магию и при этом брезгливо огибая серые липкие нити чужого волшебного вмешательства. Вот ведь, гадость какая, в самую душу проникла, чем бы её убрать? И тут Дейву в руки скользнуло что-то гладкое и прохладное, ткнулось настойчиво, словно требующий ласки котёнок, мол, эй, вот он я, погладь немедленно! Юноша, прикусив губу от волнения, опустил глаза и едва удержался от стона разочарования. Настойчиво тыкающееся в руку нечто оказалось не кинжалом (хвала богам, пробудилась не магия смерти!), не флаконом с зельем (и-эх, целительство — дар весьма полезный!), а тростью с лупой на набалдашнике. Это ещё что за издевательство?! Первым порывом Дейва было вышвырнуть вон нелепую игрушку (что это за магия такая, щёголя, жеманника светского, издевательство сплошное, а не дар!), но врождённая практичность заставила внимательнее присмотреться к дару богов. Трость в умелых руках — оружие грозное, не хуже сабли, а ещё в ней часто скрывается тайник с кинжалом или даже шпагой. Короче, не такая уж и бесполезная вещица, а понять, какую магию она символизирует можно и позже, когда с чужим чародейством будет покончено. Дейв как следует размахнулся и обрушил трость на липкую плеть чужой магии. Плеть ощутимо вздрогнула, зашевелилась, а затем рассыпалась брызгами, ощутимо воняющими тухлыми яйцами. Дейв довольно улыбнулся и принялся яростно размахивать тростью, сокрушая чужую магию, чувствуя, как с каждым новым ударом становится легче дышать, распрямляется спина, пленённое магией тело обретает желанную свободу.
— Надо же, какой сильный, — шмелём прогудел над головой Дейва голос, и новые липкие плети магии обрушились на юношу, пытаясь вырвать у него из рук трость. — Не сопротивляйся, мальчик, со мной тебе не справиться. Покорись мне!
— Никогда! — яростно выкрикнул Дейв, рассекая тростью целый ворох плетей.
— Глупый мальчишка! — громыхнул голос.
Всё вокруг потемнело, Дейва завертел яростный вихрь, но и он не смог вырвать из рук юноши спасительную трость. Теряя сознание, задыхаясь от сдавливающих грудь незримых тисков, Дейв из последних сил прижал трость, чувствуя, как она впитывается, тает, скрывается в нём, недоступная для чужих чар.
Мужчина, купивший Дейва у пиратов, судорожно вздохнул, провёл едва заметно дрожащей рукой по лбу, пристально глядя на безжизненно лежащего у его ног юношу, и хрипло выдохнул:
— Я беру его.
В руке у капитана пиратов моментально материализовался весьма объёмный сыто звякнувший бархатный мешочек, но какое-то время мужчина не спешил сжимать его в руке, подтверждая тем самым сделку.
— Что-то не так? — лениво поинтересовался колдун, от холодного тона которого по ногам пирата побежали ледяные узоры.
— Вы что, решили оставить мальчишку себе?!
Ледяные стрелы взметнулись выше, неприятно защекотали шею, сковали холодом волосы, выбелили брови и ресницы.
— Н-нет, — хрипло выдохнул пират, признавая своё поражение и судорожно сжимая в кулаке мешочек. — Он ваш.
— То-то же, — довольно усмехнулся колдун, щелчком пальцев поднимая бездыханного Дейва в воздух. — Хвалю за сообразительность.
Чародей топнул ногой и исчез, оставив после себя лёгкий запах плесени. Капитан прерывисто выдохнул, подкинул мешочек в руке. Золото звучно звякнуло, но отчего-то его успокаивающая тяжесть ничуть не радовала, наоборот, сердце лихого пирата, бесстрашно бросающегося на абордаж и привыкшего смотреть в лицо смерти, тревожно сжималось, предвещая неминуемую беду. На миг даже захотелось расторгнуть сделку, броситься за колдуном и вернуть мальчишку, если придётся, даже силой отбить. Капитан устало усмехнулся уголком рта. Бежать? Куда? Колдун исчез, не оставив и следа. Да и не отбить у него мальчишку, всё, сделка свершилась, обратного пути нет, а потому нужно выбросить из головы никому не нужную сентиментальность и жить дальше. Корсар не зря предчувствовал беду, не прошло и трёх дней, как его в прямом смысле слова принесли, предварительно оглушив и запихнув в остро пахнущий солью и илом мешок, на встречу с господином, коего лихая морская братия прекрасно знала под именем Чёрного Джека. С запоздалой досадой капитан пиратского корабля понял, что так настораживало его в пленённом юнге: он был неуловимо похож на Джека. Вот
