Притворись, что не видишь ее - Мэри Кларк

На третью ночь ей приснился другой сон. На этот раз Том шел по лестничной площадке, как вдруг открылись двери лифта, и оттуда вышел Кёртис Колдуэлл с пистолетом, нацеленным в спину Тома. В ту ночь Лейси с криком проснулась — когда пыталась втащить Тома в квартиру и закрыть дверь на засов.

Только работа у Миллисент Ройс спасала ее. По настоянию Миллисент Лейси побывала с ней на нескольких встречах, где приходилось показывать клиенту дом или принимать квартиру на продажу.

— Работать станет интересней, если ты получше ознакомишься с нашей деятельностью, — сказала ей миссис Ройс. — Может, слышала: главное в доме — то, где он находится?

Находится... На Манхэттене квартиры с видом на парк или реку заметно дороже остальных. Лейси сильно хотелось рассказать Миллисент об эксцентричных клиентах, с которыми ей доводилось иметь дело.

По вечерам бывало труднее всего. Долгие и одинокие. В четверг она силком заставила себя сходить в кино. Зал был заполнен лишь наполовину, целые ряды кресел оставались пустыми. Перед самым началом фильма мимо ее ряда прошел мужчина, обернулся, огляделся и выбрал место позади Лейси. В темноте она могла различить только, что мужчина среднего роста и худой. Сердце бешено заколотилось.

На экране появились титры, Лейси услышала, как позади скрипнуло сиденье и запахло попкорном. Вдруг мужчина тронул ее за плечо. Ее почти парализовало от страха, и потребовались нечеловеческие усилия, чтобы заставить себя обернуться.

Он держал перчатку.

— Мэм, не вы обронили? — спросил он. — Под вашим креслом лежала.

Лейси ушла, фильм смотреть не стала. Она не смогла сосредоточиться на фильме.

В пятницу утром Миллисент Ройс поинтересовалась у Лейси, что она собирается делать в выходные дни.

— Буду искать спортклуб или спортзал, — ответила Лейси. — Я ходила в один, но там нет корта, а мне так хочется поиграть в теннис.

Причина, конечно, в другом, но в кои-то веки ее ответ не был чистой ложью.

— Знаешь, в Эдине, говорят, появился новый спортклуб, и там есть большой теннисный корт, — сказала ей Миллисент. — Я узнаю. — Через несколько минут она вернулась, довольно улыбаясь. — Я оказалась права. К тому же у них сейчас солидные скидки, они ведь только открылись.

Когда Миллисент отправилась на очередную встречу с клиентом, Лейси позвонила Джорджу Свенсону. Было две просьбы. Во-первых, ей хотелось поговорить с прокурором Болдуином.

— В конце концов, я имею право знать, что происходит, — сказала она и добавила: — В клубе «Города-Близнецы» люди становятся слишком любопытными. Боюсь, мне придется просить вас оплатить мое членство в другом спортклубе.

"Попрошайка, — дожидаясь ответа, в отчаянии подумала она. — Я не только лгунья, но и попрошайка к тому же!"

Но Свенсон ответил без колебаний:

— Хорошо. Перемены пойдут тебе на пользу.

36

По утрам Лотти Хоффман читала нью-йоркские газеты. Сорок пять лет каждое утро рядом с ней всегда был Макс, но почти год назад все вдруг изменилось. Ей все еще не верилось в то, что случилось ранним декабрьским днем. Тогда Макс по своему обычаю вышел на утреннюю прогулку и не вернулся.

На третьей странице «Дейли ньюс» она заметила, что разыскивается Ричард Паркер-младший, подозреваемый в причастности к убийству Изабель Уоринг. «А с ним что произошло?» — занервничала она.

Лотти отодвинула стул и подошла к письменному столу в гостиной. Из среднего ящика она достала письмо Изабель Уоринг, которое та написала Максу ровно за день до своего убийства. Лотти перечитала его заново.

Дорогой Макс!

Вчера хотела позвонить тебе, но не нашла в справочнике твоего номера телефона. И решила написать. Тебе наверняка известно, что в декабре прошлого года Эмили погибла в автомобильной катастрофе. Ее смерть была большой утратой, но мне не дают покоя обстоятельства ее гибели. Я разбирала ее вещи и нашла дневник, в котором она написала, что хочет встретиться с тобой за обедом. Запись сделана за пять дней до смерти. После этого нет ничего ни о тебе, ни о том, была ли у вас встреча. Но зато следующие две записи говорят об отчаянии, хотя совершенно непонятно, что ее могло так встревожить.

Макс, первые пятнадцать лет жизни Эмили ты работал в ресторане у Джимми. Ты был лучшим метрдотелем из всех, что я видела, и знаю, как Джимми сожалел о твоем уходе. Помнишь, как ты учил маленькую Эмили разным хитростям, чтобы она могла спокойно позировать художнику, когда тот расписывал стены? Ты нравился Эмили, она доверяла тебе. Может, при встрече она рассказала тебе о своей проблеме?

Буду рада твоему звонку в любом случае. Живу пока в квартире Эмили. Номер телефона: 555-2437.

Лотти сложила письмо и засунула обратно в ящик письменного стола. Взяв чашку кофе, вдруг заметила, как сильно дрожит рука, — пришлось держать ее обеими руками. С того ужасного утра, когда в дверь позвонили и на пороге появился полицейский... с тех пор она ощущала каждый год своих семидесяти четырех лет.

Она стала вспоминать тот день. «Тогда я позвонила Изабель Уоринг, — думала она, пытаясь унять нервную дрожь. — Изабель не ожидала услышать, что Макса больше нет. Тогда еще я считала его смерть случайной». Лотти вспомнилось, что Изабель спросила ее, о чем могли разговаривать Макс и Эмили.

Макс всегда говорил, что в его бизнесе слышишь многое, но следует уметь держать язык за зубами. Лотти покачала головой. Что ж, вероятно, Макс нарушил правило, и такая оплошность стоила ему жизни.

Она тогда пыталась помочь Изабель. «Я рассказала ей все, что знала, — подумала она. — Рассказала, что не знала Эмили, хотя и ходила смотреть „Возлюбленного“ в компании таких же стариков, как я сама». Какое-то время спустя с той же компанией Лотти выезжала в горную гостиницу «Мохонк» — на курорт в горы Катскилл. Там видела Эмили во второй и в последний раз. «Я тогда бродила по местным тропкам, — вспомнила она, — и случайно увидела обнимающуюся парочку в лыжных костюмах. Они стояли на бельведере. Эмили я узнала, а ее друга — нет». В тот же вечер Лотти рассказала об увиденном Максу.

Тогда он спросил, что это был за мужчина, вспоминала она. "Я описала, Макс сразу понял, о ком идет речь, и очень расстроился. По его словам, он знал об этом человеке такое, от чего у меня волосы на голове дыбом встанут. Он сказал, что человек этот чрезвычайно осторожен и с виду — вполне респектабельный господин, а на самом деле — аферист и торговец наркотиками.

Макс так и не сказал, как звали мужчину, — думала Лотти, — я как раз хотела описать мужчину Изабель Уоринг, но она вдруг сказала: «Кто-то пришел. Наверное, агент. Дайте мне номер вашего телефона, и я перезвоню чуть позже».

Лотти вспомнила, что перед тем, как повесить трубку, Изабель несколько раз повторила номер. «Я весь вечер ждала звонка, потом посмотрела новости».

И только тогда до нее дошел смысл случившегося. Получалось, что человек, чьи шаги Изабель услышала, когда говорила по телефону, и был ее убийцей. Изабель умерла потому, что хотела знать, отчего погибла Эмили. Теперь Лотти была уверена, что Макса убили потому, что он предупредил Эмили и рассказал, кто на самом деле мужчина, с которым она встречалась.

«При встрече я смогу опознать мужчину, — подумала она, — но, слава богу, никому об этом не известно». Лотти была уверена, что Макс ничего не сказал о ней Эмили. Она знала: Макс ни за что на свете не стал бы подвергать ее опасности.

«Допустим, ко мне придет полиция, — вдруг подумала Лотти. — И что я должна буду делать?»

Спокойный ответ возник так ясно, словно сам Макс сидел рядом с ней за столом. «Не делай ничего, Лотти, абсолютно ничего. Держи рот на замке».

37

Поиски Сэнди Саварано затягивались: он планировал потратить на них значительно меньше времени. В некоторых агентствах недвижимости охотно отвечали на его вопросы. В некоторых признавались, что действительно нанимали на работу молодых женщин в возрастном диапазоне от двадцати пяти до тридцати пяти лет, а дальше нужно было ехать в каждое агентство и проверять на месте. В других конторах наотрез отказывались предоставлять информацию по телефону: значит, их тоже нужно было проверить.

По утрам он отправлялся к агентствам, осматривал их, особое внимание уделял небольшим конторам. Обычно их окна выходили на улицу, и Саварано получал возможность практически заглянуть внутрь. В некоторых работало всего два человека. Если агентство оказывалось крупным и преуспевающим, Саварано вычеркивал его из списка. В такие вряд ли примут человека без рекомендаций.

По вечерам Саварано шерстил спортклубы и спорткомплексы. Перед тем как войти, он обычно сидел в машине и наблюдал за потоком входящих и выходящих людей.

Сэнди ничуть не сомневался в успехе. Он знал, какую работу она станет искать, знал, как она любит проводить время, — этого достаточно. Даже сменив имя, люди редко отказываются от своих привычек. Ему доводилось выслеживать жертву, зная гораздо меньше. Он ее найдет. Это вопрос времени.