Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

же чувствовал. Не столько свет сквозь щели, сколько тепло, сочащееся сквозь черную завесу со всех сторон. И сейчас было немного на это похоже. С темной стороны неврологической завесы — Лакс, мучительно пытающийся вспомнить значение слов «социальные сети». С другой стороны — бо́льшая часть его мозга. Однако завеса не совсем непроницаема: в ней есть червоточины, сквозь них проникают отдельные образы, ясные и яркие. Веснушчатая девушка с камерой. Заснеженная вершина горы. Китаец с шестом.

— Объясни еще раз, — попросил он того, что задернул занавеску.

Он был уверен, что уже видел этого парня. И не в больничном халате — скорее в футболке и джинсах. Длинные волосы, собранные резинкой. Бейджик с именем Кадар. Рифмуется с «радар». Сейчас Кадар выглядел неуверенно, что вообще-то на него не похоже. Кажется, не понял вопрос.

Так что Лакс пояснил:

— Что случилось с моим мозгом?

Парень вздохнул с таким видом, словно хотел сказать: «Да сколько ж можно объяснять одно и то же?» Огляделся вокруг. Взгляд его упал на микроволновку и кофеварку на стойке в углу; ими пользовался и сам Лакс, и множество людей, что приходили к нему и вели с ним эти странные разговоры. Под стойкой мини-холодильник, на нем блюдо с фруктами и корзинка с печеньем. Видимо, что-то надумав, Кадар подошел туда.

— Ты пострадал от воздействия направленным пучком энергии, которое, вступив во взаимодействие с некоторыми тонкими структурами твоего мозга, подействовало разрушительно… — говорила тем временем доктор Банерджи.

— Вот это твой мозг, — сказал Кадар, взяв с блюда крупную зеленую виноградину.

Достал из ящика со столовыми приборами нож для мяса и разрезал виноградину пополам, но не до конца. Лакс подошел поближе. Кадар открыл виноградину, словно книгу. Две разделенные половинки держались, словно на шарнире, на неразрезанной кожице.

— Для большинства людей — просто ягода, разрезанная не до конца. Для радиоинженера — антенна-бабочка.

— Антенна?

Кадар серьезно кивнул и положил виноградину в микроволновку. Захлопнул дверцу, поставил палец на кнопку «Напиток».

— Последнее, что ты видел перед тем, как рухнул без сознания на вершине горы, была китайская система поражения, излучающая электромагнитные волны на определенной частоте. В чем-то похоже на эту микроволновку.

Он нажал кнопку, жестом приглашая Лакса смотреть внимательно. Лакс наклонился и стал всматриваться сквозь дырчатый металлический экран за прозрачной дверцей. Еле видимая виноградина крутилась на стеклянной подставке и, должно быть, нагревалась. Но вдруг сверкнула вспышка, словно крохотная молния, раздалось какое-то шипение. Кадар выключил микроволновку, открыл дверцу и достал две половинки виноградины, больше не соединенные.

— Еле теплая, — сказал он. Повернул тарелку, показывая Лаксу места былого соединения половинок, теперь испещренные крохотными черными точками. — Но в одном этом месте — и всего на одно мгновение — стало горячо, словно на поверхности солнца.

— Откуда ты знаешь?

— По цвету вспышки. — Кадар достал обе половинки винограда, положил Лаксу на ладонь. В самом деле, они были чуть теплее тела. — В этом-то и проблема. На большую часть твоего тела излучение китайского оружия подействовало слабо, а вот на некоторые хрупкие участки — сильно. Повредило их. Мы пытаемся их восстановить — а там, где это невозможно, найти им замену.

Лакс бросил взгляд на доктора Банерджи. Та, похоже, готова была провалиться сквозь землю: должно быть, ей казалось, что Кадар выражается с излишней прямотой. Но Лакс не возражал.

— Эту виноградину я оставлю у себя, возле кровати, — сказал он. — Как напоминание. Чтобы больше тебя не спрашивать.

Кадар, кажется, слегка смутился.

— Нет, я вовсе не хотел… мы готовы отвечать на любые твои вопросы…

— Тогда у меня еще один вопрос.

— Валяй.

— Почему вы так со мной возитесь? — Лакс окинул взглядом свои апартаменты. — Я хочу сказать… для больничной палаты это ведь очень прилично, правда?

— Очень! — с чувством подтвердила доктор Банерджи. Ясно было, что большинство больничных палат, виденных ею в жизни, выглядели совсем иначе.

— Это потому, что ты герой Индии, — серьезно ответил Кадар. — И потому, что Индии ты все еще нужен.

«Бивер»

От реки Эй в сердце Амстердама до Венецианской лагуны «Бивер» без заправки бы не долетел. Так что бывшая королева остановилась на озере Комо, чтобы заправиться, сходить в туалет, выпить чашку кофе и высадить второго пилота. До места назначения она долетит одна. Отчасти ради «картинки». В последние месяцы всякий раз, увидев в летной кабине двоих, циники уверяли, что это очередной фейк: на самом деле Фредерика Матильда Луиза Саския, быть может, вовсе не умеет водить самолет!

Кроме того, ей нужно побыть одной. Первое, что она сделала сегодня утром, — подписала отречение от престола в пользу Лотты; и после этого ей почти не удавалось остаться в одиночестве. А если все же удавалось, Лотта принималась бомбардировать мать сообщениями, прося совета и поддержки.

На пару самых неотложных вопросов она ответила, потягивая кофе на веранде с видом на озеро. Со времен Древнего Рима на берегах Комо селились цари и князья, часто желая зализать раны после падения с колеса Фортуны. Так что теперь по берегам были разбросаны живописные старинные здания с долгой, сложной и не особенно веселой историей. Со многими из их прежних владельцев Саския обнаружила бы семейные связи, если бы удосужилась как-нибудь покопаться в корнях своего родословного древа. Так что чашка кофе здесь, в кафе у пристани, под боком у отеля-люкс, во время оно бывшего частной виллой какого-нибудь ее четвероюродного прапрапрадеда, напоминала: и она, если пожелает, сможет провести остаток жизни в таком месте. Как многие другие свергнутые, низложенные, лишенные сана, впавшие в немилость важные персоны былых веков. Для иных это прозвучало бы зовом сирены, но у Саскии от одной лишь мысли мурашки по спине побежали, и она постаралась поскорее допить свой кофе. Сидя в этом райском месте и наслаждаясь легким ветерком с озера, она подумала вдруг: если глобальное потепление завершится апокалипсисом, этот бастион падет последним. Но теперь, уже лишившись трона из-за климатических войн, Саския не хотела прятаться в бастионе. Она собиралась сражаться в первых рядах.

Так что она встала и отодвинула чашку с кофейной гущей, едва рабочие на заправке закончили с ее самолетом. Написала своему контакту в Венеции: «Скоро буду» — и выключила телефон. Под стеклянными взглядами нескольких дронов-папарацци спустилась к пристани, взошла на борт своего гидроплана и начала обычные приготовления к полету. Несколько минут спустя она уже была в воздухе, летела на юг над горной долиной в форме буквы Y, охватывающей озеро с двух сторон. Дальше под ней развернулись равнины Ломбардии. Саския повернула на