Нам здесь жить. Тирмен - Андрей Валентинов

«Ладно тебе, Леонидыч!» – зарделся майор.

«У нас «горячих точек» нет! – возразил Данька, начиная соображать, какое дело туго знает коротышка Тарас. – У нас в армии тихо…»

Майор высказался насчет «белобилетников», которые не то что пороху – бабьих подмышек не нюхали, и послал всех к чертовой матери. У него выходной, он идет в баню. А Татарина он вытащит, хоть все тирмены-молокососы вокруг гопак пляши и из пукалок стреляй. Ясно? Дядя Петя сказал, что ясно, Данька тоже сказал, что ясно. И майор пошел в баню, а они – в кафе на площади Поэзии.

– Почему мы стреляем? – спросил Данька по дороге. – Почему мы стреляем, а они – иначе?

Дядя Петя пожал плечами:

– У каждого своя работа. И свой талант. Ты небось на пианино не играешь, а Горовиц еще как…

И вскоре заказал себе водки.

– Так все-таки, – не выдержал Данька. – Что мне будет, если я откажусь?

– Ничего, – ответил старик, закусывая бутербродом.

– Совсем ничего?

– Совсем. Слушай, ты, наверное, голодный… Взять тебе пиццу?

Земля ушла из-под ног. Так не бывает. Он, Данька, откажется работать на Великую Даму, плюнет в лицо загадочному начальству, на «плюс первый» больше ни ногой, а ему за это – ничего?

Гуляй, парень?

– Из тира, конечно, попрете… – уныло пробормотал он.

Петр Леонидович улыбнулся, распушив шикарные свои усы.

– Отчего же? Работай. На «нулевке» вообще никаких проблем. И на «минус первом», в общем, тоже. С клиентами ты ладишь, руки из нужного места растут. Зинченко тебя одобряет. Ну и я, понятное дело. На «минус втором» – посмотрим. Если при отказнике провал не станет барахлить – оставлю и на «минус втором». Ну а если сбои начнутся… Бывало, что при отказниках дорожка не открывается или оттуда пули залетают. В таком случае – извини. Риск слишком высокий. Хотя, надеюсь, все будет в порядке. Она тебя любит. Надбавка за «целевые выезды» снимется, но в целом зарплата не пострадает, не бойся…

– Я буду работать, – сказал Данька.

– В тире? Конечно, будешь. Я ж тебе говорю…

– Не в тире. Не только в тире. Я буду работать тирменом.

Он набычился и уточнил:

– Я буду продолжать работать тирменом. В «плюс первом».

Минуту назад он поверил Петру Леонидовичу навсегда и безоговорочно. Валтасар, исчислено-взвешено, аудиторская проверка, хлопоты Великой Дамы по сохранению царства на веки вечные… Это все правда. Потому что так не бывает: тирмен уходит в отказники, а ему за это – ничего. Никто не подстерегает предателя на темной улице, беды и злосчастья не сыплются на голову, не угрожают близким и друзьям. На «нулевке» оставайся, и на «минус первом», а на «минус втором» посмотрим, и зарплату сохраним, и связи, и пряник к Новому году…

Нет, так не бывает. Не может быть.

«Я тебе когда-нибудь врал?» – мог бы спросить дядя Петя.

Но не спросил.

«Никогда», – мог бы ответить Данька.

Но не ответил.

Так не бывает. Значит, мы останемся там, где бывает небывалое.

– Ты уверен? Пойми, в нашем деле нельзя по сто раз менять решение…

– Уверен. Я остаюсь.

– Ну и хорошо. – Старик нахмурил брови, взялся за графинчик, но передумал. – Тогда я скажу тебе, как тирмен тирмену. Теперь – можно. Великая Дама не из жадин. Деньги, связи… Это все ерунда. Веселое конфетти, приятное, но не главное. Как ты думаешь, сколько мне лет?

Данька растерялся.

– Ну… Шестьдесят пять? Семьдесят?

– Я родился в 1915 году. Мне, считай, девяносто. Понял или объяснить?

«Так не бывает…» – залпами бухало в голове. Девяносто? Это, выходит, дядя Петя деду Илье в отцы годится?! А выглядит ничуть не хуже: бодрый, энергичный… Даже лучше, наверное, выглядит. Моложе. И на здоровье никогда не жалуется…

– Ты вообще, думаю, долгожителем окажешься. Мафусаилов век не обещаю, но меня переплюнешь, это точно. У меня война кусок отгрызла. Тирмены живут долго, братец Даниил. Не чрезмерно, но вполне достаточно. Кроме того, тирмены не страдают болезнями из косметички Великой Дамы. И не одни тирмены. Наши родственники, например, тоже. Я свою жену спас, просто расписавшись с ней. Тридцать лишних лет – за брачное свидетельство.

Вот тут Даньку и прикрутило по-настоящему. Девяносто лет дяди Пети показались ерундой, не заслуживающей внимания. «У папы подозревали… Короче, одну болезнь. Не дай бог подтвердилось бы…» А дед Илья натянул нос врачам со своим микроинфарктом: выздоровел, коньяк пьет, телевизор смотрит – новости ему подавай! Что могло быть у Лерки? У мамы? Могло быть, но не случилось, потому что это его Лерка, его мама?

Великая Дама, скажи! – или лучше молчи, не надо…

– Почему вы мне раньше не сказали? – хрипло выдохнул он.

Старик потянулся через столик и растрепал Даньке волосы.

– Получилось бы, что я тебя покупаю. Баш на баш. А так ты принял решение сам, ничего не зная наперед. Как принимал решение раньше: когда стрелял, отказывался, снова стрелял… Твоя жизнь, твой выбор. У нас, братец, не базар, а работа. Эх ты, тирмен…

Зазвонил мобильник.

– Да! Слушаю!

– Даньчик! – запрыгал в трубке хохочущий Леркин голос. – Я тебе сейчас расскажу, ты со смеху помрешь! У Дарьи любимый гривенник сперли!..

– Какой гривенник?

Меньше всего хотелось обсуждать проблемы Дарьи Тютюнец, видной нумизмалетички. А смеяться не хотелось вовсе.

– Тот, что от ангины! Нет, от ангины другой, а этот с дыркой, советский… От грыжи, что ли? Ну, ты же помнишь! Сперли из сумочки, а Дарья хочет в милицию обращаться! Представляешь? Заявление пишет, чтоб гривенник нашли и ей вернули…

– Украли? Кто?

– Не знаю… Даша грешит на какую-то бабу в троллейбусе: рядом вертелась, терлась…

– Что-нибудь еще пропало?

– Нет, – хрюкнула от восторга мечта Конана-варвара. – Только гривенник. А больше ничего.

Официантка подошла к столику в ожидании дополнительного заказа.

– Пива! – бросил Данька, хотя собирался взять чашку кофе.

Дядя Петя кивнул и налил себе вторую рюмку.

10

Не пилась водка. Ни колом, ни соколом, словно вице-мэрский коньяк. Петр Леонидович едва сдерживался, чтобы не морщиться. Нельзя, Данька заметит. Чуткий он, снайпер. Особенно сейчас.

Старик не продумывал разговор заранее, даже не пытался. Кошку следует называть кошкой – если речь о работе. И если говоришь с действующимтирменом. Значит, только правду, в лоб. Подходцы с экивоками-намеками не для такого случая.