Неотразимый и сексуальный - Джилл Шелвис

Застонав, она раздвинула ноги – для него, и Ноа не стал медлить, пробежавшись языком по ее нижней губе, накрывая ее ртом, лаская и посасывая ее снова и снова, скользя пальцами по упругой плоти. Внутрь.

Она выдохнула его имя, и Ноа склонился к ней, вдыхая ее аромат, наслаждаясь близостью нежного тела Бейли. Ее взволнованным дыханием, которое отдавалось в его ухе. Ощущением жадных губ, не размыкающих поцелуя, как будто он был для нее спасительной соломинкой. Или, быть может, это Бейли вдруг сделалась такой соломинкой для него, Ноа?

Ее дыхание превратилось в заклинание, где снова и снова повторялось его имя, и он усилил напор своих пальцев, заставив женщину вскрикнуть. Этот требовательный, умоляющий крик отдавался в его паху. Одеяло соскользнуло к ее плечам. Глаза Бейли были открыты – томные, затуманенные то ли сном, то ли желанием – неважно. Ноа поцеловал ее снова.

И снова.

Ее лицо алело, губы увлажнились от поцелуев, и влажной она была не только здесь. Влага сочилась из нее – от его ласк, и Ноа вдруг испытал такой прилив наслаждения, что не смог сдержать стона. И не смог остановить игру настойчивых пальцев в скользкой глубине ее плоти.

– Пожалуйста! – жалобно выкрикнула она прямо возле его губ, покачивая бедрами в такт движению его пальцев, подсказывая ему ритм, но он уже знал его. Каким-то образом Ноа уже угадал его, угадал, как заставить эту красавицу стонать от удовольствия, как превратить ее стоны в призывный крик. Он заставлял ее взлетать выше и выше, пока ее тело не напряглось, напряглось еще сильнее, а руки не схватили его руки, будто из страха, что он остановится.

Вот уж чего он не сделает. Ноа был с ней заодно, усиливая нажим и ускоряя ритм так, как она хотела. Сдернул одеяло, чтобы видеть – и зрелище едва не свело его с ума.

Ее глаза были закрыты, а рот приоткрыт – она жадно хватала воздух, груди налились тяжестью, соски встали торчком. Живот вздрагивал в такт движениям его руки, скользящим то по ее коже, то в ее глубинах. Склонившись к ней, Ноа взял губами сосок и стал сосать, не прекращая движений руки. Ее тело напряглось, как тетива лука, и взорвалось.

Он не мог отвести от нее глаз. Этот взрыв сотрясал пространство вокруг. Это было самое горячее, самое эротичное переживание в его жизни, а ведь его-то самого даже не приласкали.

Ритм ее бедер замедлился, и Бейли отпустила его руку – вероятно, реальность происходящего достигла ее рассудка. Она вскрикнула – в этом вскрике отчетливо звучало смущение. Не глядя на Ноа, повернулась на бок, спиной к нему.

Он реагировал не так быстро, как она, и не сразу отнял свою руку – сначала погладил ее по бедру, по ребрам, провел подушечками пальцев по нижнему закруглению грудей. Все было кончено. Меньше всего хотелось ему это делать – однако он укрыл Бейли одеялом, укрыл и ее, и себя. И к тому времени, как он уткнулся лицом в ее спину, она уже крепко спала, блуждая в стране снов, где, надо надеяться, не было парней с оружием. Вполне вероятно, и самому Ноа там не нашлось места.

Из-под одеяла виднелась только ее макушка, но в нем еще жило ощущение каждого дюйма ее шелковистой кожи. Его тело не осознавало, что ему не суждено получить ту же разрядку, какую получила она.

Но это ничего не значило.

Ему хотелось перевернуть ее к себе, чтобы поговорить, чтобы заставить доверить ему все свои тайны. Хотелось заставить снова испытать высшее наслаждение, много-много раз, а потом нырнуть в нее так, чтобы на свете остались лишь он и она. Она могла бы забыться в нем. Как и он в ней.

Ее дыхание замедлилось, сделалось ровнее – это был крепкий сон. «Ей необходимо поспать», – напомнил себе Ноа. Сделал глубокий вдох, затем другой, третий, вызывая в уме мрачные мысли – пусть помогут ему прогнать желание. Например, о событиях, что начались в доме на Бербанк-Хиллз и закончились тем, что Ноа очутился в этой постели.

Да, это действовало отрезвляюще. Но не вполне, потому что волосы этой женщины по-прежнему щекотали его лицо, а губы хранили на себе ее вкус. Он тонул в ее аромате, а желание клокотало в нем даже в этот момент. С тяжелым вздохом он погрузил лицо в водопад ее волос и попытался последовать за Бейли в страну снов.

Бейли не могла отдышаться. Она бежала, бежала изо всех сил, насколько позволяла эта нелепая обувка на высоком каблуке, увязая в глубоком снегу, который забивался под одежду, набивался в сапоги, засыпал лицо и волосы. Она уже замерзала. Окоченевшее тело лишилось чувствительности.

Видеть она тоже не могла. Все вокруг заволокло густым туманом. Панический страх сжал ее в своем ледяном кулаке.

– Бейли! – откуда-то из тумана звал Кенни. Он был где-то рядом.

Ему грозила опасность, ужасная опасность. Ей не удалось удержать брата на достаточном расстоянии, как можно дальше от себя, где он был бы в относительной безопасности. Самое главное – она не сумела отыскать деньги.

И теперь Кенни умрет, умрет из-за нее. И как бы быстро она ни бежала, ей не суждено было его догнать.

– Я здесь! – закричала она. – Я прямо здесь! Где ты?

– Бейли?

На этот раз его голос доносился издалека. Ее сердце подпрыгнуло, и она пустилась бежать с утроенной силой. Она должна найти брата прежде, чем его настигнут они. Она обязана.

А потом она налетела на что-то – то есть на кого-то.

Протянув руку, она принялась ощупывать Кенни, рыдая от радости. Вот только… Только этот человек был крупнее и выше, чем Кенни.

Алан.

– Но ведь ты мертв, – ошеломленно пробормотала она, вглядываясь в его черты.

Он схватил ее за руки, встряхнул, улыбнулся – и зубы вылетели из его рта. Она еще не успела сделать вдох, чтобы закричать, как кожа слезла с его лица, осыпались волосы. Перед ней стоял скелет, омерзительный, жуткий скелет, и отвратительно скалился.

– Ты будешь следующей, – сказал он зловеще.

В легких нашлось воздуха, чтобы закричать, однако вместо крика получился тихий жалобный писк – ведь Алан собирался ее убить. Осознав страшную перспективу, она начала отбиваться, пинаться, кусаться и царапаться. Тогда он разжал руки, она вывернулась и пустилась бежать изо всех сил.

Она ждала, что в любую минуту пуля, просвистев, вонзится в ее плоть, и ужас подгонял, проникая ей в самое сердце. Каждый вдох звучал мольбой о помощи, о пощаде, о том, чтобы этот кошмар прекратился…

– Бейли!

– Убирайся!

– Принцесса, это я. И я рядом.

Значит, сейчас он ее схватит. Окончательно потеряв голову и ориентацию в пространстве, она стала сопротивляться из последних сил…

– Бейли!

Голос был другой, и он пробивался сквозь ее панический страх. Но этот голос принадлежал явно не Кенни…

– Все хорошо, – сказал Ноа. – И это всего-навсего я.