Последствия неустранимы: Жестокое счастье. - Михаил Черненок

— Вы очень-очень мне нравитесь, Мастер. Хотите, стану вашей Маргаритой?.. Булгакова читали?..

— Читал, — сорвавшимся голосом ответил Вася и потянулся к Ирине. Крыловецкая испуганно отстранилась:

— Не торопите события, Мастер…

В студенческое общежитие Цветков заявился близко к полуночи. Клевавший носом над учебником Загуляйко посмотрел на часы:

— Впрочем, уже не ждал тебя. Сияешь… Влюбился, что ли?

— Вероятно, — с гордостью сказал Вася.

Загуляйко пухлыми пальцами протер осоловелые глаза:

— Кажется, Евтушенко написал: «Когда ты любишь, ты еще живешь…» А впрочем, дурное дело не хитрое.

Долго не мог уснуть в эту ночь Вася Цветков. Ворочаясь на жесткой койке, он словно наяву видел лицо Ирины Крыловецкой. В ушах отчетливо звучал напевный ее голос, и казалось, даже здесь, в прокуренной бывшими жильцами комнате, присутствует аромат Ирининых духов. Вася перебирал в памяти свою жизнь. С усмешкой думал, насколько примитивными, детскими радостями были все прошлые успехи, связанные с учебой и спортом, по сравнению с сегодняшним, внезапно свалившимся на него счастьем.

Если бы знать Васе, каким коротким и жестоким окажется это счастье…

На следующее утро, стараясь избежать встречи с Кудряшкиной, Цветков улизнул из общежития ни свет ни заря. Перекусив в первом попавшемся кафе, он бесцельно побрел по залитому солнцем городу и неожиданно для себя пришел к многоэтажному дому, где жила Ирина. Первым желанием было подняться к знакомой двери и нажать на кнопку звонка. Однако смелости хватило лишь на то, чтобы из кабинки телефона-автомата набрать номер, который вчера при расставании назвала Ирина.

Телефон долго не отвечал. Вася хотел уже повесить трубку, когда в ней послышался заспанный недовольный голос Ирины:

— Слушаю!

— Маргарита, это ваш Мастер, — волнуясь, проговорил Вася.

В трубке несколько секунд тянулось молчание, затем Ирина обрадованно воскликнула:

— Васек! Милый, я так счастлива, что ты позвонил! Надеюсь, увидимся сегодня?

— Готов хоть сейчас.

В трубке опять наступила пауза. Крыловецкая вроде бы или не очнулась еще ото сна, или о чем-то раздумывала.

— Приходи через час. Мне надо привести себя в порядок, — наконец сказала она и чуточку замялась — Только… прошу… не входи в квартиру на виду у соседей. В звонок тоже не греми — Дверь будет не заперта.

Когда Цветков пришел, Крыловецкая сразу же закрыла дверь на защелку, заговорщицки приложила палец к губам и предупредила:

— Никому не открываем, на телефонные звонки — молчим…

— Ты разве замужняя? — почувствовав тревогу, спросил Вася.

— Чудак… — Ирина рассмеялась. — Мой папочка очень беспокоится о нравственной чистоте единственной доченьки и, если соседи ему накап… словом, наговорят… Ну, ты же знаешь, как это там у Фамусова… «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!» Так, кажется?..

Ирина улыбнулась с такой искренностью, что Вася почувствовал себя круглым дураком и угрюмо извинился:

— Прости, Ира, ревную, как мальчишка.

Они пили кофе. Слушали магнитофонные записи популярных зарубежных ансамблей. Сидели на диване, как и вчера, поодаль друг от дружки. Потом Вася попросил Ирину спеть. Крыловецкая взяла гитару, лукаво посмотрела на Васю и запела что-то цыганское. Закончив петь, улыбнулась:

— Ну как?..

— Здорово! — похвалил Вася и ни к селу ни к городу ляпнул: — Знаешь, Ира, я больше не хочу встречаться с Лелькой. Сегодня специально убежал из общежития пораньше, чтобы…

— Лелька сама больше не придет, — не дала договорить Ирина. — У нее, если хочешь знать, есть богатый любовник с собственной машиной, дачей и приличной квартирой. Короче, не чета тебе.

«Что ж она, ненормальная, предлагала любовь закрутить?» — чуть было не сорвалось с языка у Васи, однако он вовремя сдержался и сказал первое пришедшее в голову:

— Кудряшкина, по-моему, еще молодая для такой роли.

— Чудак, кому нужны старые любовницы, — засмеялась Крыловецкая, но, мигом посерьезнев, торопливо заговорила — Знаешь, Васек, чем ты меня свел с ума?

Мальчишеской непосредственностью. Это прекрасно! В настоящем мужчине до глубокой старости должно оставаться хоть что-то мальчишеское. Тогда женщине с ним хорошо и весело.

— Откуда тебе такое известно? — нахмурился Вася.

— Из книг, разумеется, — ответила Ирина и залихватски ударила по струнам гитары.

…Так продолжалось с неделю. И каждый раз Вася предварительно звонил Крыловецкой по телефону, затем поднимался тайком от соседей к знакомой двери, ожидая, что в его отношениях с Ириной вот-вот произойдет что-то новое, значительное. Однако ничего нового не происходило. Встретившись, они по-прежнему радостно улыбались друг дружке, разговаривали о незначительных пустяках, пили кофе, жевали бутерброды, которые Ирина делала на скорую руку, слушали магнитофон и подолгу играли на гитаре. Ирина вела себя легко и непринужденно, но стоило только Васе допустить хоть маленькую вольность, она тотчас шарахалась от него, словно пугливая, одичавшая кошка. Между тем все шло как по сценарию…

Однажды, войдя в квартиру Крыловецкой, Вася почувствовал запах табачного дыма. Стараясь избежать лобового вопроса, шутливо-угрожающе проговорил:

— Здесь мужским духом пахнет…

— Это я, Васек, надымила, — плаксивым, как у провинившейся девочки, голоском ответила Ирина.

— Ты разве куришь?

— Изредка, когда расстроюсь. — Крыловецкая ласково положила руки на Васины плечи. — Не сердись. Теперь многие девчонки дымят напропалую. Другой спросил бы, отчего я расстроилась, а ты… Ну, хочешь, поцелую?..

Встав на цыпочки, Ирина чмокнула Васю в губы. Теряя рассудок, Вася схватил ее на руки и ошалело принялся целовать губы, щеки, шею, глаза. Целовал до тех пор, пока Ирина не прикрикнула:

— Перестань — обижусь!

— Кто посмел тебя расстроить? — не выпуская Крыловецкую из своих рук, наконец опомнился Вася.

— Лелька Кудряшкина… — тяжело переводя дыхание, капризным тоном ответила Ирина. — Представляешь, Мастер, любовник подарил Лельке настоящее «сафари». Платье такое: цвета хаки, с патронташиком, пуговички на всю длину, четыре кармана, рукавчик короткий с отворотом и вверх, типа погончика…

Вася шутливо затряс головой:

— Патронташики, погончики… Чем тебя Лелька расстроила?

— Тем… Лельке с ее монументальной грудью только безразмерные водолазки носить, а не «сафари». Не лезет на нее фирмовое платье, а на меня — в самый раз. Вот чем…

— Ну и что? — не понял Вася.

— Надо триста пятьдесят рэ, а у меня, как назло, оставленные папочкой деньги кончаются. Хотя бы три сотни где-то перехватить…

— Пошли в общежитие, деньги есть.

— Мастер, милый! Ты не можешь себе представить, какую радость для меня сделаешь! Только в общежитие не пойду — нам не надо на людях вдвоем показываться. Давай через час встретимся у библиотеки?..

— Давай! Я принесу триста рублей.

Вася сдержал слово.

На следующий день — как запомнил Цветков, это было воскресенье — телефон Крыловецкой ответил лишь к вечеру. Ирина радостно спросила:

— Хочешь увидеть меня в «сафари»?

— Конечно, — радуясь предстоящей встрече, сказал Вася.

— Немедленно приходи.

В новом платье Крыловецкая показалась Цветкову изумительной. Закрыв дверь на защелку, Ирина сразу бросилась Васе на шею. Потом они долго целовались на диване, закрывая глаза от палящего через светлое окно солнца. Внезапно Ирина дрогнувшим голосом попросила:

— Задерни штору.

Когда Вася выполнил это и комната погрузилась в полумрак, Ирина сказала:

— А теперь помоги мне снять платье…

Усталые и опустошенные, они молча лежали в наспех разобранной постели в Ирининой спальне. С рекламного аэрофлотовского плаката на стене картинно улыбалась хорошенькая стюардесса. Рядом, на цветном фотоснимке, позировала в мини-купальничке улыбающаяся Ирина.

— Подари мне эту фотографию, — попросил Цветков.

Ирина помолчала:

— Эту нельзя. Она в одном экземпляре — папочка с ходу заметит. Хочешь, подарю другую, когда на паспорт снималась. Там я такая киса, что даже сама себе нравлюсь.

— Подари. Только подпиши не от «Кисы», а от «Дикой кошки».

Лицо Крыловецкой вспыхнуло. Она приподнялась на локте, с прищуром заглянула Васе в глаза и отрывисто спросила:

— От Лельки узнал?..

— Что?

— Про «Дикую кошку».

Цветков усмехнулся:

— Почему от Лельки… Сам в душе называл тебя «Дикой кошкой» за то, что шарахалась от меня, как от чумного.

Крыловецкая засмеялась:

— Мастер, я у тебя первая?..

— Конечно…

— Значит, запомнишь на всю жизнь. Я где-то читала, что в памяти каждого мужчины навсегда остаются три женщины: первая, последняя и еще одна…