Код: «Ares-2» - Алексей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, сэр!
— Дерек Винтерс — G3 «Sansara».
По пути в класс встретил Дерека, он вместе с сержантом тащил невероятных размеров бандуру на подобие четырех ствольного станкового гранатомета, который всем своим видом намекал на абсолютно негуманную мощь. Думаю, эта штука в теории рассчитана на одного человека, но он должен быть либо модифицирован по самое некуда, либо по самое некуда экипирован. А так, без средств усиления, на кряхтящего Ларссона и Винтерса было даже смотреть жалко пока они тащили монструозную установку по коридору. Не знаю уж чем и откуда она стреляла, но свое название полностью оправдывала, такая штука кого хочешь с первого выстрела на перерождение отправит.
Оказавшись на своем месте сразу занялся заданием. Диалог о причинах неисправностей мне был интересен по стольку по скольку. Ничего особо важного там не будет, а если и будет, то все можно найти в местных электронных фолиантах ремонтников или в видеозаписях учебного процесса, что находятся для всех в открытом доступе. Единственное для чего я отвлекся от ремонта, так это увидеть как стреляют из «Сансары». Та ещё штуковина. Залп из нее производил лично лейтенант, причем дистанционно и не только отойдя подальше и включив барьер, но и активировав ещё и свой. Лишь после того как от взрыва на расстоянии километра содрогнулись стены и пол нашего класса я понял, что такие меры безопасности явно были не лишними.
После того как все испытания наших возможностей были закончены можно было смело сделать вывод, что из отремонтированного нами оружия стрелять опасно для здоровья, а в некоторых случаях и для жизни. Несколько человек получили серьезные травмы и отправились в лазарет на носилках, другие же, у кого травмы не были столь критичными, на своих двоих отправились разбираться с переломами, осколками в мягких тканях, порезами и тому подобным самостоятельно, остальные отправились на обед.
Ожидаемый прием пищи был омрачен списком неудачников, которые, в отличие от остальных, будут отправлены на внеплановый марафон. Такая гуманность поразила всех, вряд ли кто-то ожидал, что страдать будут только избранные. Видимо, решили испытать метод кнута и пряника, чтобы стимул был у каждого.
На обед пришел последний, лейтенант все же решил повторно проверить качество моего ремонта. Он весьма эмоционально распинал меня за криворукость, косоглазие, не правильную подгонку деталей и тому подобное. И все это из-за промаха первого выстрела. Однако после того как я вложил девять оставшихся в цель с разбросом в сантиметр негодование на его лице сменилось на восхищение. Вот только относилось это скорее не ко мне к нему самому, ведь именно его стимуляция, по его мнению, и заставила меня стараться. Ну что ж, пусть думает, что хочет по этому поводу.
В столовой сидел один в полной тишине. Даже непривычно как-то без гула окружающих, стука посуды и просьб подать то или иное. Но меня это сильно не расстраивало, скорее наоборот. В тишине я придался мыслям о своем неизвестном прошлом и о таком же неизвестном будущем. И если в случае со вторым за меня частично все решат мои начальники, то вот первое тяготило ужасно. Не знать кто ты, откуда, ничего не помнить о своих родных и близких, если такие вообще имеются… Эти мысли нагоняли на меня тоску и желание при возможности найти хоть какую-то связь с прошлым.
После обеда, погрузившись внутрь себя, на автопилоте завалился в казарму. Там было подозрительно тихо, я бы даже сказал слишком, и это при том, что внутри должно было быть человек пятьдесят. Однако спустя несколько секунд моему взору открылась очень интересная картина…
— Итак, — раздался спокойный голос Ника Ларссона, который расхаживал с умным видом вдоль строя стоящего в упоре лёжа на полусогнутых руках. — Раз уж некоторые из вас забыли что такое субординация и адекватное отношение к братьям по оружию, то пользоваться будем самым эффективным воспитательным принципом — не доходит через голову — дойдет через ноги. В вашем случае руки. Два! — скомандовал сержант и все синхронно выпрямили руки. — Так вот, неуставные взаимоотношения, а именно: оскорбления, унижения, рукоприкладство и другая непозволительная, не регламентируемая уставом хрень между служащими корпуса строго запрещена! Раз! — и по команде сержанта все снова как один рухнули на землю сопя, кряхтя и молча негодуя. — Для желающих выпустить пар есть специально отведенное время и место, в котором вы можете бросить вызов любому из своих товарищей и сразиться в честном поединке по всем правилам и законам корпуса. Во все остальное время вы являетесь единым целым, нравится вам это или нет, и за нарушение порядка будете наказаны все, не зависимо от роли в конфликте. Полтора! — подразделение вернулось в исходное для моего появления положение на полусогнутых руках. — А это значит, что в ваших же интересах держать в узде себя, свои эмоции и своих товарищей. Я ясно выражаюсь?
— Да, сэр! — хором ответили все, а я услышал пару тяжёлых шагов за спиной.
— Рядовой Гаррисон, — раздался голос лейтенанта и уже знакомый низкочастотный хлопок отправляющий мою многострадальную тушу в полет. В этот раз было очень жёстко. Зная о моей пассивной защите энергии он явно не пожалел и потому даже щит в этот раз мне помог незначительно, хлопнув как мыльный пузырь ещё до моего приземления. Рухнул я аккурат у ног Ларссона, который небрежно перевернул мое тело лицом вверх, а спустя пару мгновений надо мной склонились две массивные фигуры. — Вижу без косяков ты не можешь. Ну что ж, это твое полное право. Не можешь быть сообразительным и понимающим — будешь максимально тренированным и сильным. Для этого у нас имеется множество возможностей. А чтобы хоть как-то выделить недопустимость позиции наблюдателя на фоне прочих ваших
