Малой кровью - Виктор Павлович Точинов

...Они вновь, как в день прибытия, стояли своим маленьким отдельным строем на левом фланге выстроившегося дивизиона. Только в курсантском взводе из семнадцати осталось всего десять человек, как раз на полное отделение. Не прошли даром шесть авианалетов в июле, причем главной их мишенью стали как раз зенитчики.

Опыта курсанты набрались, что да, то да. Куда больше, чем рассчитывали. Теперь прекрасно знали, какой звук издает бомба, если действительно упадет рядом — не стали бы стоять столбами на дороге, как те трое, погибшие в первый день. В июле обошлось без новых убитых, но еще двое курсантов выбыли с ранениями.

Майор Петренко кратко подвел итоги сборов. Помянул погибших и раненых, похвалил уцелевших за стойкость и мужество. Сказал, что госэкзамен на военной кафедре, необходимый для получения звания лейтенанта, им отменили, — дескать, экзамен курсанты выдержали здесь, в дивизионе, и выдержали достойно, все необходимые документы на представления к званиям уже в наркомате. Так что пришла пора прощаться. Но есть проблема с выездом с острова. Навигация в Финском заливе стала опасной, немецкие истребители и штурмовики развернули охоту за нашими транспортниками. Рисковать судном ради эвакуации десяти человек никто не будет, но с острова в ближайшее время перебрасывают под Таллин батальон морпехов, с ними и поплывете. Прибудете в Кейлу, в штаб бригады, там и получите дальнейшие указания.

Напоследок Петренко приказал старшине Гонтарю подойти к нему по завершении построения.

Вернувшись от начальства, Гонтарь сказал:

— Топаем на склад, парни, получаем снаряжение, потом за оружием. Майор сказал, что на берег нас туристами не отпустит.

Слово «туристы», употребленное майором Петренко, было очень точным. Кроме формы, курсанты по прибытии на сборы не получили ничего из того имущества, что закреплено за каждым красноармейцем. В вещмешках у них лежала лишь гражданская одежда.

После визитов на склад и в оружейку плечо Якова давил погон винтовки, другое — упакованная в скатку шинель, а поясной ремень оттягивали два подсумка с патронами, и третий с двумя «лимонками». Штатские тряпки пришлось не без сожалений выложить, их место вещмешке занял котелок, и сухой паек на три дня, и... в общем, всё, необходимое солдату в походе.

Яков подумал, что полностью экипировали их неспроста, — майор Петренко явно знал больше, чем говорил, о том, что происходит на берегу.

На самом деле экипировка совсем полной считаться не могла. Ни касок, ни противогазов они не получили, малые пехотные лопатки курсантам тоже не выдали. Не оказалось лопаток на складе. Вероятно, причиной тому была своеобразная почва Гогланда, где под тоненьким слоем песчаного грунта скрывалось скалистое гранитное основание. Здесь, как ни старайся, не окопаешься, даже простенькую стрелковую ячейку не отрыть без применения взрывчатки или отбойного молотка.

Зато выдали шинели, вообще-то к летней форме одежды не полагавшиеся.

— Берите, берите, — настаивал старшина, заведовавший в дивизионе вещевым складом. — Ночи уже холодные, ночевать в поле доведется, так добрым словом меня вспомните.

Гонтарю отсутствие шанцевого инструмента чрезвычайно не понравилось. Поразмыслил о чем-то, спросил у Якова:

— Табак сберег, как я просил? Доставай, пришла нужда.

Яков не курил. Папиросы в военторге не докупал, а получаемое по норме выдачи курево собрался было раздавать товарищам-курсантам, подверженным вредной привычке. Но Гонтарь посоветовал: прибереги, откладывай, при нужде можно будет сменять на что-нибудь полезное.

После ужина Гонтарь ушел куда-то, распихав по карманам бумажные пачки с надписью «Курительная махорка. Крупка №2».

Яков, кстати, до сей поры был уверен, что махорка — это тот же табак, только дешевый и низкого качества, с добавлением измельченных стеблей и черешков листьев. Гонтарь посмеялся над таким предположением, растолковал:

— А что булки на деревьях растут, такого не думал? Не, табак это табак, махорка это махорка. Разные растения. Махорку можно куда севернее растить, где табак нужной кондиции не наберет.

Вернулся старшина с двумя МПЛ, протянул одну лопатку Якову.

— Держи. У морпехов выменял. И даже курева осталось немного.

— Зачем? Лишняя тяжесть... Лучше бы на сахар или шоколад поменял.

— Не скажи, лопатка вещь такая, что без нее на войне никак.

И Гонтарь с выражением продекламировал:

Сберегает жизнь солдату

Не винтовка, а лопата!

Яков МПЛ взял, но остался при своем мнении: шоколад пригодился бы больше.

Майор Петренко, снаряжая курсантов словно в бой (чем заниматься был совершенно не обязан), действительно знал больше, чем говорил.

Он знал, что накануне немцы начали операцию по прорыву оборонительного рубежа, упиравшегося флангами в Балтику и Чудское озеро, и перекрывавшего группе армий «Север» путь в Северную Эстонию. В случае успеха прорыва оставался без сухопутного прикрытия Таллин, главная база КБФ (Краснознаменного Балтийского Флота). Учебный батальон морпехов вывозили с острова не просто так — командование флота спешно стягивало к Таллину все доступные резервы. И майор не хотел, чтобы курсанты угодили в намечавшуюся мясорубку без оружия и снаряжения.

Наконец-то у них появилось, даже в избытке, личное время.

Гонтарь предложил еще раз сходить в прожекторную роту, к слепому Михалычу. Яков согласился, а сам призадумался: зачем приятель таскает его к своему «земеле»? До сих пор в разговорах со слепцом Яков никак не участвовал.

И пришла в голову мыслишка, что Гонтарь страхуется, стелет соломку на тот случай, если кто-то увидит его входящим в дверь, бывать за которой посторонним категорически запрещено. Одно дело, когда ты наедине общаешься с носителем тайн и секретов, и совсем другое, когда разговор со слухачом происходит при свидетелях или хотя бы одном свидетеле. По шапке все равно прилетит, но все же не так сильно.

Михалыч находился в своей комнате, он вообще редко оттуда выходил. И вновь получил небольшой презент — две пачечки махорки, уцелевшие после обмена с морпехами. Сегодня слепой оказался более разговорчив, и кое-что им рассказал. Без секретных подробностей, но общее положение дел объяснил.

— Летают, гады, каждую ночь летают, и помногу. Туда, к Таллину, из Финляндии летят. Потом обратно.

—