Личная жизнь шпиона. Книга первая - Андрей Борисович Троицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Драма Орловой была в том, что она замужняя женщина, но мужа не было рядом, он и звонил в Москву редко, разговоры длились не дольше пяти минут, много ли за пять минут скажешь. Иногда он присылал письма, передавал их, видимо, через командировочных, которые оттуда назад возвращались. Последний год-полтора одиночество Тани только усилилось. Работа как-то спасала, но живого человека книжные переводы не заменят.
— Расскажите подробнее о Разине, что он за человек? — Орлов остановился и присел на стул у стены. — Это важно для следствия.
Захарова сказала, что Алексей Павлович много ездил по миру, а супруга оставалась одна, не на неделю, а на месяцы. Разумеется, Захарова догадывалась, что Внешторг — это только крыша, вывеска, на самом деле Алексей занимался другими делами, а нюансы ей знать не положено.
О важности работы Алексея можно судить по такой истории. Таня пошла в профком издательства и подала документы, чтобы в составе группы переводчиков и редакторов съездить в социалистическую Венгрию. У них можно было купить путевку и отдохнуть десять дней на озере Балатон. И вопрос, в общем и целом, решили положительно. Кому же ехать, как не ей: прекрасному переводчику и члену партии. Но почему-то наверху, куда ушли документы, из списка вычеркнули ее фамилию, одну ее. Секретарь профкома пожал плечами и сказал, что специально для Танечки есть утешительный приз — путевка в Сочи за копеечную сумму.
Возвращаясь из командировок, муж любил ее так, будто вернулись молодые годы. Она забывала о том, что у них не будет детей, была счастлива с ним. А потом они расставались и все шло по-старому.
— Еще что-нибудь о Разине вы вспомнить не можете?
Захарова сказала, что он не бабник. Умеет одеваться, что при его возможностях не удивительно. Поговорить с ним можно на общие темы, но близко к себе он не подпускает. И еще: он обязательный человек, если что пообещает, — сделает. Если она просила купить за границей не только себе, но и какой-то подружке, он обязательно покупал. Захарова через Танечку передавала валюту и просила, чтобы Алексей поискал хорошую дубленку, но не дорогую, и модные сапоги.
— Передавали валюту? — переспросил Орлов.
— Вы же сами сказали, чтобы честно…
Еще был такой случай… Об этом Танечка рассказала. Однажды, когда Алексей был в ванной, она нашла на комоде, под книгой Брэдбери, паспорт гражданина Федеративной республики Германии, выданный некоему Эрику Бергеру, этого имени она никогда не слышала, но в паспорт вклеена фотография Алексея. Судя по штемпелям, владелец паспорта побывал в Италии, а также во Франции и США. Это только в прошлом году и в этом, и раньше были визиты в те же страны. Алексей ничего о них не говорил. И о том, что путешествует под чужим именем.
Орлов сел на стул и тут же встал, будто подброшенный пружиной:
— Давайте подробнее об этом паспорте. Когда Татьяна Федоровна его увидела? Во время последнего отпуска Разина? Ах, предпоследнего… Как думаете: кому еще кроме вас она рассказывала эту историю? И назвала это имя?
Захарова почувствовала, как задрожали руки. Она поправила шапку, решив, что за язык ее не иначе, как черт дернул. Теперь этот майор привяжется надолго. Так и получилось, вопросов оказалось без счета. Орлов повторял их снова и снова, только другими словами, и отступил, когда понял, что Захарова ничего больше не знает. Он дал ей десять минут отдыха, предложил сигарету. Она попросила воды, Горох вложил в ее дрожащую руку стакан мутного стекла с холодной водой из-под крана.
* * *
Захарова сделала два глотка и смогла продолжить. Среди своих пошел слух, что у Алексея другая женщина, иностранка. Из последней командировки он вернулся нервным, видимо, намечались неприятности. Сказал, что следующий раз ему ехать не скоро, но прожил в Москве всего неделю, вдруг собрался за полдня и улетел. Захарова тогда подумала, что брак ее подруги скоро распадается, и тут нельзя ничего остановить, исправить, и кто в чем виноват, — уже не разобрать, по большому счету, это уже не важно.
— Значит, вы утверждаете, что у Разина была связь с иностранкой?
— Я сказала, слух среди своих пошел. Кто-то что-то сказал — и все… Больше я ничего не знаю.
— Ну хорошо, тогда перейдем к сердечным делам покойной Татьяны Федоровны, — Орлов потер ладони, будто предвкушал пикантные подробности, будто ждал их. — Постарайтесь ничего не забыть. Иначе нам с вами придется встречаться гораздо чаще, чем вы хотите.
— Я знаю человека, с которым Танечка иногда встречалась, — сказала Захарова придушенным голосом. — Мне показалось, он интересный мужчина. Если я ничего не путаю, Константин Сергеевич Бортник. Адреса и телефона, к сожалению, не записала. Первый раз это имя вылетело случайно, в разговоре. Спустя время я спросила Танечку, кто это. Оказалось, это очень симпатичный человек.
Захарова замолчала, задумалась, но вспомнила обещание Орлова встречаться чаще, представила очередь у следственного кабинета и решила продолжать. Как-то раз по телефону Танечка упомянула этого Бортника, мимоходом… Ну, женщина женщину быстро поймет. Захарова решила, что это не легкое увлечение, а нечто серьезное. Она сказала Танечке, мол, что нехорошо прятать поклонника от лучшей подруги. Конечно, супружеская верность — великое дело, но где этот супруг? Его даже по праздникам в подзорную трубу не увидишь, а Танечка все-таки живой человек. Словом, Захарова просила устроить какую-нибудь встречу, дружеские посиделки, где можно свести знакомство и поболтать.
Через неделю Таня сказала, что она заказала столик в ресторане «Арбат», она придет с Бортником, он тоже хочет увидеть Таниных подружек. Еще до встречи в ресторане Захарова решила, что у подруги закрутилась большая любовь, и, кажется, пламя страсти разгорается все ярче и ярче. И она не ошиблась: роман был на подъеме, кажется, все двигалось к развязке, не поймешь, плохой или хорошей…
Помнится, столик был на троих, Бортник оказался высоким дядькой лет сорока пяти, склонным к полноте, с двойным подбородком, русыми вьющимися волосами, коричневый пиджак был тесноват в плечах. Он носил модные очки с дымчатыми стеклами, золотой перстень и туфли с пряжками и узкими носами. Выйти замуж за такого парня все равно, что очутиться за каменной стеной. Он не стеснялся Захаровой, сыпал смешными историями, анекдотами, и вообще вел себя так, будто они, все трое, знакомы многие годы.
— Общение свелось к анекдотам и забавным историям? — спросил Орлов.
Захарова заерзала на стуле. Нет, конечно, нет. Была и, так сказать, содержательная часть. О
