Бессмертная любовь (Нет голода неистовей) - Коул Кресли

– Вы все время щедро повышали мне вознаграждение, – отозвался Харманн с ухмылкой, а потом, кивком указав на Эмму, спросил: – Эта малышка… она действительно вампир?

– Наполовину валькирия.

Брови Харманна удивленно поднялись:

– Вы никогда не любили простых путей.

На мили вокруг зазывала сигнализация машин.

Хотя Аннику наконец успокоили, и молнии, грозившие растерзать поместье, утихли, она все еще была в ярости: какой-то оборотень держал у себя ее Эмму!

Она попыталась отбросить ярость, устроив себе энергетическую рвоту: ведь это только вредило всему сообществу валькирий, дюжина из которых сейчас сидела в большом зале. Они ждали от нее ответов, которые ей придется давать. Ответов, которые должна была бы давать Фьюри.

Реджин вернулась за компьютер, чтобы еще раз просмотреть базу данных ковена – на этот раз, чтобы узнать как можно больше о Лахлане.

Нетерпеливо расхаживая по комнате, Анника позволила своим мыслям вернуться в тот день, когда впервые появилась Эмма. Снега за стенами выпало столько, что он доходил до середины окон. Неудивительно: в их прежней стране так бывало часто. У огня Анника качала на руках малышку, с каждой секундой все сильнее привязываясь к золотоволосой девочке с крошечными заостренными ушками.

– Как мы можем ее растить, Анника? – пробормотала Люсия.

Реджин вскочила со своего места на каминной полке и зарычала:

– Как ты можешь держать среди нас одну из этих, когда они перебили весь мой народ?

Даниэла встала на колени рядом с Анникой, одарив ее своим редким прикосновением – и обжигающим холодом от ее бледной руки.

– Ей нужно быть с ее родней. Я хорошо это знаю. Анника решительно покачала головой.

– Ее уши. Ее глаза. Она из волшебного народа. Она – валькирия.

– Она вырастет и станет злобной! – утверждала Реджин. – Будь я проклята, если она уже не щелкала на меня своими младенческими клыками. Клянусь Фрейей, она уже пьет кровь!

– Пустяки, – вмешалась Мист беззаботно. – А мы подпитываемся электричеством.

Малышка вцепилась в длинную косу Анники, словно говоря, что хочет остаться.

– Она – ребенок Елены, которую я любила всем сердцем. И в своем письме она умоляла меня не отдавать Эммалайн вампирам. Так что я намерена ее растить – и я уйду из ковена, если вы все этого пожелаете, но учтите: с этой минуты она мне все равно что дочь. – Анника вспомнила, как печально прозвучали ее следующие слова. – Я научу ее быть такой же благородной, как валькирии, и такой же отважной. Она никогда не увидит тех ужасов, какие видели мы. Она будет защищена. – Ее сестры замолчали, обдумывая дальнейшую жизнь. – Эммалайн Трой. – Она потерлась носом о носик Эммы и спросила у малышки: – И где можно лучше всего спрятать самую красивую на свете маленькую вампиршу?

Никс радостно засмеялась: «Пусть время покажет…»

– Так, нашла! – объявила Реджин. – Лахлан, король оборотней, исчез примерно два века назад. Я сейчас обновлю базу данных, чтобы там появилось сообщение о том, что он, похоже, снова на рабочем месте. – Она прокрутила записи. – Отважный и жестокий в бою, участвовал во всех сражениях, какие когда-либо вели оборотни. Что ему было нужно? Набирал очки? И… о, дамы, внимание!.. Этот парень дерется нечестно. Вполне способен закончить поединок на мечах кулаками и когтями, а кулачный – клыками.

– А как насчет его родни? – спросила Анника. – Кто ему дорог и как этим можно воспользоваться?

– У него почти не осталось родных. Проклятие! Деместриу их всех поубивал.

Она замолчала, продолжая читать. Анника повелительно махнула рукой – и Реджин воскликнула:

– Ой, девочки из новозеландского ковена жгут! Они написали, что хоть сами с ним не бились, но видели, как он сражается с вампирами. Он впадает в бешеную ярость.

Кэдрин положила один из своих клинков на колени, дав наконец отдых алмазному точильному камню.

– Значит, он ей уже навредил, раз считал, что она из Орды?

Реджин сказала:

– Он даже не знал, что она валькирия. Наверное, она пыталась нас оберегать. Безмозглая пиявочка.

Люсия пробормотала:

– Можете себе представить, как сильно она перепугалась?

Никс вздохнула:

– «Сейнтс» не выйдут в финальный круг.

Не отрывая взгляда от экрана, Реджин сказала:

– Это приращение вводит в игру все фигуры. Наверняка дело в этом.

Анника согласилась с ней. Для короля оборотней только что закончилось долгое заточение. Кристоф, предводитель мятежных вампиров, всего пять лет назад захватил твердыню Орды и сейчас отправляет воинов в Америку.

Анника прошла к окну и стала смотреть в ночь.

– Ты сказала, что у Лахлана мало близких. Так кто остался?

Реджин сунула карандаш за ухо.

– Младший брат. Его зовут Гаррет.

– Как нам найти этого Гаррета? Никс захлопала в ладоши.

– Это я знаю! Это я знаю! Спросите у… Люсии! Люсия резко вскинула голову и зашипела на Никс, но настоящего яда в этом звуке не было. Она невыразительно проговорила:

– Он – тот оборотень, который спас нам жизнь две ночи назад.

Анника отвернулась от окна.

– Тогда мне очень жаль, что нам придется сделать то, что мы сейчас сделаем.

Люсия вопросительно посмотрела на Аннику.

– Мы заманим его в ловушку?

– Как? Он очень сильный – и, насколько я могу судить, умный.

– Люсия, мне надо, чтобы ты снова промахнулась.

Глава 18

Весь день Лахлан оставался рядом с Эммой, осматривая ее раны, проверяя, как они заживают. Он даже сделал надрез на шее, лег рядом с ней и заставил попить.

Вампирша тихо слизывала его кровь, вздыхая во сне. Наверное, она его околдовала: это казалось ему чем-то совершенно естественным.

После полудня, сняв повязку, Лахлан обнаружил, что рубец еще оставался болезненным и припухшим, однако рана закрылась полностью.

Успокоив свои главные страхи, Лахлан стал обдумывать, что делать дальше.

Теперь, зная правду, он смотрел на Эмму иначе, хотя должен был признаться, что чувства его нисколько не изменились. Он признал ее своей подругой еще тогда, когда считал членом Орды. Теперь он знал, что она не только не входит в Орду, но и не совсем вампир.

В течение долгих лет он представлял себе свою подругу по-разному. Он молился, чтобы она оказалась умной и привлекательной, молился, чтобы она была любящей. И вот теперь Эмма, наполовину вампир, наполовину валькирия, заставляла блекнуть даже самые смелые его фантазии.

Однако ее родня… Лахлан устало вздохнул. Он никогда не сражался против них, считая, что это ниже его достоинства, и видел их только издали. Однако он знал, что валькирии – странные маленькие волшебные создания, быстрые и сильные. И вокруг них сверкают молнии, которые к тому же каким-то образом бьют через них. Судя по слухам, они питаются электричеством. И, как он убедился по Эмме, их не напрасно считали очень умными. Но в отличие от Эммы они были почти такими же необузданными и воинственными, как и вампиры.

Хотя у валькирий почти не было уязвимых мест, говорили, что их можно загипнотизировать сверкающими предметами и что они – единственные существа Закона, способные умереть от печали.

Быстро просмотрев материалы, которые собрали члены его клана, Лахлан смог найти историю их возникновения. В Законе говорилось, что много тысяч лет назад Один и Фрейя были разбужены после десятилетнего сна воплем девы-воительницы, погибшей в бою. Фрейя изумилась отваге девицы и захотела ее сберечь, и для этого они е Одином ударили в человеческое существо своей молнией. Девица очнулась в их чертогах, излеченная, но нетронутая, по-прежнему смертная и беременная бессмертной дочерью-валькирией.

В последующие годы молнии богов ударяли в умирающих женщин-воительниц, принадлежащих к самым разным народам Закона. Такие валькирии, как Фьюри, были отчасти фуриями. Фрейя и Один даровали дочерям волшебную красоту Фрейи и хитроумие Одина. Эти черты объединялись у них с отвагой матери и ее волшебным наследием. Благодаря этому все дочери были уникальными. Единственное, что у них было общего, – это то, что при сильных эмоциях глаза их горят серебром.