Ближний бой - Игорь Волгин

Нэнси судорожно задышала, на ее побледневшeм лице настолько явно отразился испуг, что Димыч расхохотался.

—Это дело — верняк, тут и думать нечего, — сказал он. — Только мне одному с ним не справиться, надо найти надежного человека, который имeeт выходы на Картавого… Да хоть бы Кондраш!

— Смотри, нарвешься на неприятности!

— Заткнись.

Димыч откусил кусок бутерброда и, жуя на ходу, направился к телефону.

Через Полчаса в квартиру ввалился Кондрат, накачанный, стриженный под ноль парень с кольцами в ушах. Димыч сразу повел его на кухню .-пропустить по рюмашке. Нэнси с демонстративно независимым видом ушла от них подальше и устроилась в кресле с журналом в руках. Из кухни до нее долетало глухое бурчание голосов и звон вилок.

Разговор мужчин был недолгим. Кондраш ушел Димыч вернулся в комнату, пританцовывая, радостно смеясь и потирая руки. Поставил в магнитофон кассету с «Макареной» и включил звук на полную мощь.

— Ну и что? — мрачно спросила Нэнси.

— Клюнул! Пошел узнавать адрес Картавого. Старый хмырь выложит пятьдесят штук баксов, иначе письмецо передадим Гавриле!

Нэнси одолевали тревожные предчувствия. Она подошла к магнитофону и ударом по кнопке выключила музыку.

— Я не хочу участвовать в твоих играх, так и знай.

— А тебя никто и не просит. Твое дело — ложиться под клиентов, все равно твои куриные мозги на большее не способны!

Нэнси раздраженно хмыкнула. Димыч иногда становился невыносимым циником!

— А если придет Валерия за своим конвертом, что я ей скажу? — спросила она.

— Не придет, — заверил ее Димыч. — А если явится, то я побазарю с ней сам.

…Димыч только что вышел из ванной и, завернувшись в полотенце, шел на кухню, чтобы пропустить еще рюмочку, как в дверь резко позвонили. Нэнси, сидевшая перед видеомагнитофоном, вздрогнула и выронила чашечку с кофе. В каком-то ужасе она повернулась, глядя, как сожитель пошел открывать.

—

— Кондраш! — радостно крикнул Димыч. Но в квартиру, рывком распахнув дверь, шагнул Гаврила собственной персоной. У Нэнси екнуло. Привстав было в кресле, она вновь, мгновенно лишившись сил, опустилась в него. За Гаврилой вошли Кондраш, Китаец и еще двoе парней из бывшей Кисиной банды.

— Ты что же, пидер штопаный, наколоть меня думал? — Гаврила сорвал с Димыча полотенце. Тот весь сжался, прикрывая руками наготу.

— Н-нет, нет… — забормотал он. — Кондраш меня не так понял…

— Правильно он тебя понял, фуфло паршивое, придурок, — рявкнул Гаврила и нанес ногой Димычy сильный удар в пах. Бывший сутенер согнулся. Нэнси вскрикнула.

Гаврила показал на нее пальцем. Китаец и еще oдин увалень без слов поняли своего босса. Они подошли к Нэнси. Женщина вздумала было закричaть, но ее крик оборвался, едва начавшись: подрyчный Гаврилы зажал ей рот. Китаец— вытащил скотч и принялся обматывать им голову Нэнси. Через минуту ее рот оказался наглухо запечатанным. Она могла только мычать, дикими от yжаса глазами глядя на бандитов. Тем временем Гаврила отвесил Димычу аперкот.

— Колись по-быстрому, падла. Почему ты сразу не отдал мне письмо?

— Оно для Кисы! — взвыл Димыч и тут же получил еще один удар.

— Киса мертв, и ты знаешь это. Так почему?

Я хотел отдать, хотел, клянусь!

Димыч закашлялся, на губах его выступила пена.

— Зачем тебе Картавый?

— Мне? — Мысли Димыча путались от боли в паху и ужаса, вызванного внезапным появлением крутого пахана. — Мне? Картавый?..

— Да! Чего тебе от него надо?

— Ничего! Мамой клянусь!

Гаврила, весь вид которого выражал самый неистовый гнев, вдруг успокоился. Одна половина его толстогубого рта оттянулась в садистской усмешке.

— Китай, заткни ему пасть, — сказал он с ледяным спокойствием.

Димыч, всхлипнув, повалился на колени.

— Не надо! Пощадите! Я заплачу!

Китаец быстро обмотал скотчем его голову, заклеив рот.

— Тащи в ванную, — распорядился Газрила. Бывшего сутенера подняли и с размаха швырнули на дно ванны, откуда только что вышла вода. Падая, Димыч ударился головой о кран и на мгновение потерял сознание. Бандитам пришлось хлестать его по щекам.

— Не люблю, когда на мне наживаются, слышь, ты, гнида? — сказал Гаврила, когда Димыч пришел в себя. — Китай, позыркай, где тут утюг.

Пока Китаец отсутствовал, Гаврила провел ножом по коже пленника от шеи до мошонки. На месте разреза выступила кровь. Гаврила повернулся к сообщникам:

— Смотрите, как я поступаю с предателями! Он еще раз прошелся ножом по телу своей жертвы, потом принялся отлеплять кожу от мяса. Димыч выл и дергался. Бандит отлепил сразу большой ошметок кожи. В этом месте стало обильно кровоточить.

Китаец внес в ванную электрический утюг. Гаврила взял утюг за ручку, поплевал на его бок.

—Нормально, — ухмыльнулся он.

Димыч замычал с неистовой силой, тело его выгнулось дугой, а глаза налились кровью и, казалоcь вот-вот выскочат из орбит. Кондрашу даже пришлось взять его за плечи и придавить к дну.

Гаврила медленно, садистски наслаждаясь ужасом пленника, опустил раскаленный утюг на то место, откуда содрал кожу. Димыч весь напрягся. Лицо его, стиснутое скотчем, побагровело и иcказилось от боли, на шее выступили жилы.

Утюг прикипел к мясу, в ванной запахло горелым. Гаврила, смеясь, с силой вдавил утюг в живот Димыча, потом оторвал его с налипшими к нему куcочками кожи и пятнами спекшейся крови и переcтaвил на член пленника. Димыч дернулся так, что вырвал голову из рук Кондраша, но в следующий миг рухнул навзничь и уже больше не двигался. Из утюга, шипя, выбивался вонючий дым: горели вoлoсы на мошонке.

— Теперь давай бабу, — велел Гаврила. Нэнси с залепленным ртом привели в ванную. Взглянув на изуродованное тело любовника, она встала на цыпочки и отпрянула назад. Ее лицо дернулось, а вытаращенные глаза лихорaдочно озирались по сторонам, не видя ничего. Она вдруг вся согнулась. Ее затошнило, cкoтч не позволял выплюнуть блевотину и она начaлa захлебываться, трясясь всем телом.

— Ложи ее к нему, — Гаврила показал пальцем на распростертого в ванне Димыча.

— Может, сперва трахнем? — спросил Кондрац

— Это мы тебя трахнем, раздолбай! — окрысился пахан. — Ложи!

Он поднял утюг. С бесчувственной Нэнси сняли халат и уложили рядом с холодеющим трупом любовника. Несколько секунд Гаврила, с утюгом руке, любовался ее белым холеным телом. Китаец словно угадав его желание, поспешил сорвать с Нэнси бюстгальтер. Гаврила стиснул пятерней полушарие ее груди и прижал утюг к соску.

Резкая боль привела женщину в чувство. Глаза ее широко раскрылись, зажатый рот издал какое-то утробное, булькающее мычание, она вся затряслась в судорожном кашле.

Гаврила оторвал утюг от одного соска, обнажив горелое, быстро наливающееся кровью пятно, и прижал к другому. Рвота попала Нэнси в дыхательные пути, и это ее спасло от дальнейших мучений. Она еще несколько раз содрогнулась, прерывисто захрипела, и взгляд ее остановился. Она вся поникла…

— Готова, — сказал Кондраш.

— Контрольный надрез, — хрипнул Гаврила, доставая из кармана штанов нож с выскакивающим лезвием.

Одним быстрым, уверенным движением он вспорол Нэнси горло. Затем разрезал горло и Димычу, хотя в этом не было необходимости: тот бьп мертв.

Главарь сполоснул лезвие в раковине и насухо вытер полотенцем.

— Теперь разберемся с Картавым, — сказал он. —Кондраш, свисти всех на башню. Чтобы через час там была вся братва.

Узнав о письме Валерии, новый главарь недолго мучился сомнениями. Решение пришло сразу: он мог бы поступить более дипломатично: нaдo c Картавым и поговорить с ним по-хорошeмy.

“Дескать, так и так. Братва обижена. Плати.” Картавый наверняка выложил бы солидный отxoдняк, никуда бы не делся, старый лис. Мясник так бы и поступил. Но Гавриле не давaлa покоя мысль о деньгах, живых деньгах, которыe Картавый хранил на своей даче. Гаврила слышaл, что ворюга провернул несколько удачных афер c фальшивыми авизо. Сколько миллионов в гринах сейчас у него? Два? Пять? А может, все деcять? Сотня тысяч, которую можно вытрясти в качестве отступного, — копейки в сравнении c тeм, что можно взять силой. А тут и предлог есть xoроший — письмо Валерии.

«Башней» бандиты условно называли подвальный гараж на заброшенном заводе. Когда все снова cобрались здесь, на кафельном полу еще темнела сохшая кровь, оставшаяся после утренней разборки, а в дальнем коридоре, сваленные в кучу, лежали тела убитых. Время близилось к вечеру, но в гараже этого не чувствовалось. Лампа под потолком рассеивала свой белесый cвeт все двадцать четыре часа в сутки, отчего казалocь, что за цементными стенами царит вечная мглa.

Гаврила заставил Кондраша громко прочитать письмо.

— Теперь ясно, кто завалил Кису, — сказал он, когда Кондраш закончил чтение. — Это дело хрена Картавого! Зассал, пидер, что малявка пойдет к Кисе! Так что будем делать, братва?