Межпланетный путешественник - Виктор Гончаров

— Ну, это не так страшно!.. Кроме нашей Вселенной существуют еще миллиарды других, совершенно пустынных…

— Но и они могут быть в конце-концов перенаселены!..

— Опять выход есть. В нашей воле изменять не только внешность человека — ведь человеческий образ для нас не обязателен, мы можем менять его на какой угодно другой; только из традиций была оставлена человеку его изначальная, так сказать, историческая внешность, но и размеры человеческого тела нами могут увеличиваться и уменьшаться. Так вот, в случае опасности в перенаселении всех миров Космоса, мы уменьшим свои размеры, ну, скажем, до размеров муравья… Много ли тогда потребуется места для человечества?

Рирэ замолчал, не потому, что уже сказал все, а потому, что опять задумался, как бы ловя чью-то радиацию. Так оно в действительности и было.

— Атава просит лифт, — сказал он и увеличил скорость.

Во время его речи Андрей успел вернуть себе свое обычное хладнокровие, однако намерение оставить возможно скорее Землю № 4 его отнюдь не покидало, и во всяком случае не было никакого желания к новой встрече с Атавой. Но он старался об этом не думать, чтобы не выдавать мыслей.

Лифт остановился. Рирэ выпустил Андрея:

— Подождите меня здесь, я с'езжу за Атавой… Мы еще поговорим. Как-нибудь уладим все…

— Как бы не так, стану я вас ждать! — подумал Андрей. И когда верх лифта провалился в канал, рысью пустился по длинному коридору.

— Благодарю покорно!.. Еще уговорите меня превратиться в студень!.. Совсем не хочу!..

Вот и "сигара"… Милая старушка, пережившая с ним столько приключений и видавшая виды.

Торопливо осмотрел все: продукты есть, машина в исправности… Со стеклянной камерой, предназначенной для выведения наружу, зa искусственную оболочку Земли, был знаком хорошо. Ввел в нее "сигару" и, кидая беспокойные взгляды через окошечко, вместе с камерой дернулся кверху, потом в бок, попал в абсолютную темь и вдруг… открылась немая черно-бархатная бездна, мерцающая мириадами звезд. Студено дохнула в лицо "Великая Тайна". Но… у "Тайны" был переконфуженный вид…

Гаркнул ей злорадно в бездонную пасть:

— Дае-ошь родную Землю!!..

Снова замелькали в бешеном беге — среди черного эфира межпланетья — огненные тела. Двойные, спиральные и просто туманности из чуть заметных светящихся пятен выростали в грандиозно-катастрофические массы не в минуты, не в секунды, а в сотые доли секунд… Выростали исполинскими препятствиями, скрывая за собой от межпланетного бродяги цель и перспективы… A он посмеиваясь в несуществующую бороду, гнал теперь машину, увеличивая и увеличивая чудовищную скорость, не разбирая дороги, гнал сквозь искристо-рассеяную пыль, сквозь огненные шлейфы полыхающих комет, сквозь ад беснующегося космоса, избегая лишь твердых и знойно-жидких тел…

Психо-аккумуляторы на Земле № 4 получили столь мощный заряд энергии, что теперь не требовалось остановок для их наполнения, не требовалось и отдыха для отважного пилота…

— Дае-ошь родную Землю!! — в упоении своей мощью восклицал он, пружиня и без того упругий воздух межпланетной машины.

Временами ему казалось, что он стоит на месте, что он абсолютно неподвижен, а гонит ему навстречу, сверкая длинными хвостами, раскаленными полосами образуя проволочные заграждения и застилая грозными громадами черных потухших светил, гонит навстречу сам Космос, сорвавшийся с орбиты.

Хотелось открыть оконце и гаркнуть ему в самую пасть:

— Дае-ошь родную Землю!!.

Но это было бы безумием, и Андрей прекрасно сознавал, что, открой он сейчас окно, не видать ему родной Земли… И он гнал и гнал машину, увеличивая и увеличивая неизмеримую быстроту до пределов, которые уже не вмещались в счетчике; гнал, едва сдерживая нетерпение, буйство, порожденное космической борьбой, и роковое желание выкинуть сумасбродное коленце…

Неожиданно, бросив косой взгляд через боковое окно, он узнал красный облачный покров родного Юпитера… "Не может быть, чтобы я уже был в своей Солнечной системе!? — оторопел Андрей. — Не может быть, чтобы в полчаса я покрыл обратный путь!?" И тем не менее, он стал сдерживать гигантскую инерцию машины.

Машина задрожала, заскрипели подозрительно срединные пазы, а сам пилот, не рассчитав силы задержки, чуть не раздробил базитированного стекла…

Юпитер махнул красным отблеском и остался позади; впереди очертились контуры долгожданной Земли… Андрей, поглаживая ушибленный череп, сосредоточил свое внимание на ней, и вдруг заметил, что машина вышла из его повиновения… Она неслась в сторону — в направлении к снежно-облачной Венере…

— Дае-ошь… — выкрикнул Андрей начало своего лозунга и оборвал, в смущении почесывая шишку на лбу: психо-аккумуляторы разрядились в чистую; на задержку инерции машины израсходовалась вся энергия…

На борьбу с роковым притяжением ушли новые полчаса — время, затраченное на весь перелет, — и все-таки машина врезалась сначала в густой облачный покров, затем в воды безбрежного моря новой планеты.

Придя в себя и сосчитав прибыль в шишках на голове и в синяках на теле, Андрей кинулся к окну. Перед ним расстилалось бурное море; грозовые тучи изрыгая молнии, гром и проливные потоки дождя, низко нависли над вспененными волнами; нелепые животные кишели вокруг, колотясь о бока машины.

— Что ж? Это в конце концов интересно, — про себя отметил Андрей и, став к управленскому аппарату, с удовольствием узнал, что машина, если и не может плыть в сферах надводных, то свободно передвигается по его воле в самой массе кипящей воды.

Безбрежное море скоро отграничилось с одной стороны темной полосой берега. Андрей туда направил машину и, выбрав хорошо укрытую от ветров бухту, причалил к берегу.

Не без некоторого замешательства открывал он запотевшую дверку, чтобы выйти наружу, а открыв, не без явной радости убедился, что атмосфера новой планеты, хотя и горяча, хотя и напоминает собой пристройку к русской бане, где парятся купцы, все же для жизни человекообразного существа и даже самого человека вполне пригодна.

Берег был покрыт густой темно-зеленой растительностью, напомнившей Андрею каменноугольный лес палеозойской эры развитие Земли. Под сводами его — мрачное безмолвие, изредка нарушаемое однообразным стрекотанием невидимого сверчка да глухими порывами влажного ветра. Солнце вообще, видимо, избегало заглядывать на тучно-облачную планету, и в связи с этим первобытный лес ее не знал ни пышного богатства красок, ни дивных ароматов. Ни яркого цветка, ни пестрой бабочки, носящейся в поисках за медом, Андрей не встретил в мрачных зарослях. Зато безмолвный мир, населявший болотистую почву давал себя звать на каждом шагу: прожорливые кузнечики, исполинские паукообразные, отвратительные тараканы — величиной с ладонь, ядовитые скорпионы и многоножки бесшумно скользили под ногами изумленного межпланетного бродяги, заставляя его совершать диковинные прыжки и чертыхаться ежеминутно. А когда из вонючего болота, раскинувшегося вдаль от подошвы лесистых холмов на целые мили, выползали ленивые, неуклюжие четвероногие: ящерицы величиной с крокодилов и быкоподобные лягушки с коротким, но отнюдь не ласковые ревом, которые приветствовали появление двуногого, — его изумление перешло за грани нормального.