Клюква со вкусом смерти - Наталья Хабибулина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, вы совершенно уверены, что она не могла ни к кому пойти после приезда и там задержаться?
– Это просто невозможно, – замотала головой Галина Антоновна.
– А в город не могла вернуться?
– Так домой всё одно зашла бы, авоську оставить, – с нервозностью сказала женщина. – Да и вечер уже был, кто б туда поехал? Нет, ну, что вы говорите? Зачем бы она туда вернулась?
– Но ведь вы даже не знаете, куда она ездила. Так?
– Не знаю. Совсем ничего не знаю!.. – Шушкова заплакала громко, навзрыд.
Кобяков бросился её успокаивать, Герасюк подал стакан воды.
– Простите, я понимаю ваше беспокойство, но постарайтесь взять себя в руки, – Дубовик поднялся. – Мы пойдём с вами. А вы, Степан Спиридонович, наверное, по домам? С опросами. Может быть, кто-то видел, куда Кокошкина пошла, минуя свой дом.
– Да-да, конечно! – кивнул Кобяков.
– Андрей Ефимович, может быть, мне подменить на день Воронцова? Пусть парень отдохнет, да и вам от него будет больше пользы, всё-таки он наделен полномочиями. А в больнице-то я уж разберусь, – предложил Поленников, Дубовик без заминки выразил своё согласие.
Бугай, увидев чужих, рванул цепь. Хрипло гавкая от давившего горло ошейника, пёс не поддавался ни на какие уговоры, забыв о своей старости. Не помогла даже кость, вынесенная из дома Антониной. Пришлось увести его за огороды.
Дубовик с Герасюком последовали во двор вслед за Шушковой.
Эксперт сразу стал осматриваться, но Дубовик предложил сначала пройти в дом.
В небольшой избе стоял тяжёлый запах старости.
Женщины извинились, но эксперт только махнул рукой:
– Да я и не такое нюхал!
Дубовик предпочел промолчать. По опыту он знал, что через некоторое время они просто перестанут замечать этот запах, а работа не ждёт.
– Когда вы пришли домой, всё было в порядке? Ничего необычного не привлекло вашего внимания? – спрашивал подполковник, обходя и осматривая вместе с Герасюком все углы.
Из-за шторки на печи выглянул тот самый источник тяжелого запаха – старый дед, делая попытки свесить ноги вниз.
Мужчин поразило то, что он был уже не седой, а весь совершенно бесцветно-желтый, походив больше на мумию, нежели на живого человека.
Разговора с ним не получилось: дед плохо слышал, и, практически, не видел, с кем разговаривает. Стало понятно, что свидетель он был никакой, поэтому просто оставили его в покое.
– Дома всё было, как всегда, ничего не тронуто, – сказала Антонина, заталкивая деда обратно на печь и задёргивая шторку. – Никак не помрёт, старый, – проворчала она себе под нос.
Дубовик промолчал, лишь искоса взглянув на девушку.
– Вы ничего здесь не трогали? – спросил Герасюк.
Галина Антоновна испуганно посмотрела на него:
– Я… ночь длинная, я не спала, подубралась немного, протерла всё…
– Ну, что ж… Ясно, – вздохнул эксперт. – Ладно, что сделано, то сделано…
– Петр Леонидович, как считаешь: запах колбасы смог бы пробиться через… кхм… эти запахи? – повернулся он к Герасюку.
– Ну, если это был один кусочек, то вряд ли… А вот если целая авоська!.. Тут уж выдержала бы колбаска любую конкуренцию. А вообще, я не столь универсальный эксперт, тем более не запаховед! Ты уж из меня кого только не делал, – ворчливо произнес Герасюк. – Но думаю, что нет здесь никакой колбасы. Дамочка, видимо, домой не заходила.
– Да-а, куда же она могла отправиться? А если на болота? Понимаю: абсурдно, но!.. – Дубовик повернулся к Галине Антоновне. – Ведь если вы её испугали своим сообщением, а у неё там, в лесу, какой-то интерес? Могла ваша сестра пойти туда? На встречу с кем-нибудь?
– Ночью? На болота? Да, что ж она, совсем, что ли, сумасшедшая? – взмахнула руками Шушкова.
– Ну, уж не знаю!.. Я пока лишь задаю вопросы и пытаюсь понять, куда могла женщина уйти на ночь глядя – пожал плечами Дубовик. – Да ещё с целой авоськой колбасы. Тут уж чёрт знает, что предположишь!
– А что?.. Пошла туда, думала, вернётся быстро, а там… мало ли что могло по темноте случиться?.. Ступила неосторожно в болото… – вставил Герасюк, понимая, что говорит глупость.
– Ой, да о чем вы!.. Она что же, утонула, что ли? – вскрикнула Шушкова.
– Петр Леонидович, – укоризненно посмотрел подполковник на эксперта, – ты уж аккуратнее со своими предположениями. И я говорю, не зная что… Бредим оба…
– Ладно, молчу, – смиренно кивнул Герасюк. – Пойдём уже во двор, что ли?
– Погоди, Петр, – Андрей Ефимович повернулся к Шушковой. – Вы говорили о какой-то шкатулке. Можно нам на неё взглянуть?
– Да тут она, – Галина Антоновна показала на комод, на котором по обе стороны старого трельяжа стояли две одинаковые высокие стеклянные вазы с цветами из птичьих раскрашенных перьев, а по ажурной скатерти расставлены несколько фарфоровых статуэток и коробка с простенькими духами.
К комоду подошла Антонина и выдвинула верхний ящик, вынув оттуда резную шкатулку внушительных размеров, она, скорее по привычке, быстро протёрла её рукой, удивленно посмотрев на Герасюка, который не успел оттолкнуть руку девушки, и досадливо крякнул:
– Все следы вы, товарищи женщины, стерли… Недальновидно… – поцокал он языком.
С этим мужчины принялись разглядывать резной ящичек.
– А ключик? – Дубовик повернулся к женщинам.
– Он у мамы, – ответила Антонина.
– Ну, что ж, пока у нас нет оснований делать обыск, вскрывать шкатулку, пусть постоит, – подполковник направился вслед за Герасюком во двор.
Эксперт снова взялся за осмотр двора.
Внимание его привлекло нечто недалеко от собачьей будки. Он присел на корточки, раскрыл свой саквояж, надел перчатки и пинцетом потянул за какую-то верёвочку.
– Андрей Ефимович, смотри-ка, что я раздобыл в собачьих фекалиях! – крикнул он Дубовику, который осматривал крыльцо. – И, между прочим, они свежие, собачка испражнилась недавно! – он с торжествующей улыбкой выпрямился во весь свой огромный рост и потряс тонким шнуром.
– Петя! А без подробностей? – свирепо посмотрел на него подполковник.
– Не могу: это шнур для обвязки колбасных изделий! И проглочен он, судя по свежести фекальных масс, вчера вечером, не позднее двадцати часов. Заинтересовал? – он подошел к приятелю и потряс перед ним тонкой веревочкой, сантиметров двадцати длиной.
– Я тебя сейчас убью, и меня суд оправдает! – Дубовик отодвинул от себя руку Герасюка.
– Ты сухой беспринципный эгоист! Я – копайся в дерьме, а ты – пожинаешь мои лавры! – с шутливым негодованием произнес эксперт.
– Ты
