Загадка имперского посла - Сергей Садов

— Меня от них тошнило, — и быстро глянул на нее, ожидая реакции.

Наташа на миг замерла, переваривая фразу, а потом расхохоталась.

— Надеюсь, мы с вами подружимся. Думаю, вас тошнило не от них, а от того, что приходилось выполнять совершенно ненужную работу.

Вром удивился — проницательность девчонки поражала, она мигом поняла, что он имел в виду на самом деле.

— Вы правы.

— А знаете, — Наташа хитро улыбнулась, — я ведь тоже надеюсь, что ваша работа на меня окажется совершенно ненужной. Еще раз нырять в лужу мне очень не хочется — потом долго отмываться приходится.

— Простите. И спасибо.

— Простить — прощаю, я даже понимаю, почему вы так сделали. А спасибо за что?

— За то, что не стали рассказывать госпоже Клонье, почему вы на самом деле испачкались.

— А-а. — Наташа пренебрежительно махнула рукой. — Пустое. Госпожа Клонье уже давно привыкла к моим выходкам, а потому ничуть не удивилась. — Девочка вздохнула. — Она очень хороший человек, и мне так не хочется ее расстраивать или доставлять какие-нибудь неприятности, но ничего не могу поделать. Мне до ужаса скучно заниматься этими выкройками, фасонами, шитьем. Все пальцы исколола. Не мое это. И она тоже это понимает.

Коляска подкатила к особняку Торвальдов и замерла. Да уж, до дворца Гринверов этому дому ой как далеко.

Из калитки вышел слуга в ливрее и неторопливо направился к коляске.

— Вы приглашены? — осведомился он.

— Нет, — мотнула головой Наташа.

— Как о вас доложить?

— Наталья Астахова. Ваш господин поймет, о ком речь.

— Конечно, госпожа. Прошу вас.

Слуга неторопливо раскрыл ворота, дождался, когда коляска въедет, закрыл их…

Коляска замерла перед парадным входом, гостей вежливо встртил еще один слуга, пригласил в холл, где и оставил. Наташа огляделась, оценивая обстановку.

— Ты?!

Девочка развернулась и обнаружила Торвальда-младшего, замершего у дверей и сердито посверкивающего глазами. Наташа изобразила что-то похожее на книксен.

— К вашим услугам. Правда, я надеялась, что вы будете в лицее.

— Вот как? — Аристар даже задохнулся от гнева. — А не знаешь, чьими же стараниями я теперь не могу там показаться?

— Исключительно своими собственными. Не стоит валить с больной головы на здоровую.

— Да кто ты… да как ты вообще смела показаться в моем доме после всего? — Торвальд шагнул к ней, сжимая кулаки.

— Начнем с того, что это не твой дом, а я пришла не к тебе.

— Ага, жаловаться отцу? Да? Не выйдет! — Аристар замер перед девочкой, чуть ли не нависнув над ней. Он явно с трудом сдерживался, чтобы не стукнуть ее, и только присутствие постороннего его удерживало.

— Хочешь еще раз попробовать? — поинтересовалась Наташа, чуть прищурившись.

Торвальд отпрыгнул. Правда, не от угроз Наташи, а потому что заметил, как к нему шагнул спутник девочки с явно не очень дружелюбными намерениями. Он остановился рядом с ней, всем своим видом демонстрируя, что не потерпит никаких грубостей. Наташа благодарно кивнула Дарку и снова повернулась к Торвальду:

— Повзрослей уже, болван. Мир не вертится вокруг тебя, и все остальные люди живут вовсе не с мыслью как-то навредить тебе или унизить. Твои же проблемы исключительно твоя собственная заслуга. И чем раньше ты это поймешь — тем проще тебе будет дальше.

Из другой двери вышел слуга.

— Господин не может вас принять, — сообщил он.

Наташа поморщилась, а Аристар злорадно усмехнулся. Девочка же перекинула сумку из-за спины и вытащила из нее блокнот, карандаш и документ, который ей дал Мэкалль. Быстро набросала записку, вырвала листок из блокнота и, сложив его вчетверо, протянула слуге. Когда тот принял записку, развернула у него перед носом документ.

— Читайте, — велела Наташа.

Слуга прищурился, вероятно, не очень хорошо видел, и зашевелил губами, разбирая текст. Прочитав, резко выпрямился, озадаченно поглядел на девочку.

— Госпожа…

— Пожалуйста, передайте своему господину записку и расскажите о том, что прочитали. Если и после этого он откажется нас принять, обещаю, мы немедленно покинем дом.

Слуга на миг заколебался, но все же отправился выполнять поручение. А вот улыбка Аристара слегка увяла. Торвальд-младший еще не понимал происходящего, но видел, какое впечатление произвел лист бумаги. Его опасения оправдались — появившийся вскоре слуга слегка поклонился гостям и предложил следовать за ним. Аристар увязался тоже. И даже сделал попытку прошмыгнуть в кабинет к отцу раньше гостей, но вылетел оттуда словно пробка от шампанского и красный как вареный рак. Наташа даже пожалела, что не видела и не слышала, что там произошло.

Девочка повернулась к Дарку:

— Не думаю, что я задержусь надолго, мне нужно только задать несколько вопросов.

Вром невозмутимо кивнул и пристроился на стуле, словно специально поставленном в коридоре у двери. Впрочем, возможно, и специально, если Торвальд-старший принимает тут посетителей. Слуга зашел в кабинет, тут же вышел и приглашающе распахнул перед девочкой дверь.

Наташа не очень уверенно вошла и огляделась. Не то чтобы она боялась, но было как-то неловко — ведь, по сути, она чуть ли не шантажировала хозяина. А тот сидел за столом, даже не потрудившись при ее появлении хотя бы привстать, и буравил вошедшую взглядом. Девочка поборола вспыхнувший было страх, неторопливо прошла к столу и села в кресло для посетителей. На мгновение ей даже показалось, что в глазах хозяина мелькнуло одобрение.

— Итак, как я понимаю, уважаемый Мат Свер Мэкалль совсем потерял рассудок, если раскидывается такими бумагами. Могу я, кстати, взглянуть на нее? А то Сильф такого понарассказывал, что вы чуть ли не всю сенатскую гвардию можете позвать штурмовать мой дом.

— Ваш слуга преувеличил, — вежливо отозвалась девочка, но документ все-таки достала и передала его Торвальду.

Тот несколько раз перечитал его и вернул.

— А что вы сделаете, если я прямо сейчас прикажу вам убираться из моего дома?

— Не прикажете. — Наташа уже взяла себя в руки и, как ни странно, чувствовала себя вполне уверенно. — Если бы вы хотели меня выгнать, то сделали бы это сразу.

— А все-таки?

Какое-то нездоровое любопытство. Наташа чуть поморщилась:

— Отправилась бы к Мату Сверу Мэкаллю и поделилась с ним своими размышлениями, после чего, думаю, вам пришлось бы отвечать не мне, а сенатской комиссии.

— Хм… И что вас удержало от такого шага? Мне кажется, у вас есть повод сердиться на меня.

— Мое отношение к вам — мое личное дело, а мне нужны ответы… правдивые ответы. А их вы мне в приватной беседе дадите быстрее, чем перед сенатской комиссией.