Троя. Грозовой щит - Дэвид Геммел

— Я был тогда юношей, почти мальчиком, — говорил царь Итаки. — Корабль назывался «Кровавый ястреб», им управлял Праксинос. Возможно, вы вспомните это имя.

Каллиадес увидел, как кто-то из стариков кивнул.

— О, — продолжил свой рассказ Одиссей, — имя живет до сих пор, обычно его шепчет ветер в холодные зимние ночи. Это был одержимый человек, потому что мечты о Золотом руне преследовали его во сне и наяву.

Все молчали, пока Одиссей рассказывал свою историю. Никто не двигался, пираты даже не добавляли хвороста в огонь. Каллиадес закрыл глаза, потому что слова рассказчика превращались в его голове в картины. Он видел гладкий черный корабль и его кроваво-красный парус и почти чувствовал холод тумана, опустившегося вокруг, когда стих ветер.

— Теперь у Золотого руна своя странная история, — сказал царь Итаки. — Как многие из вас знают, есть люди, которые используют руно, чтобы собирать золото в высоких горах на востоке. Они опускают его в сильное течение реки, и золотая пыль и кусочки драгоценного металла прилипают к шерсти. Но это руно было особенным. Умная старая женщина когда-то рассказала мне, что оно появилось от волшебного ребенка, наполовину бога и наполовину человека. В один прекрасный день, когда его преследовали злые люди, он превратился в барана и захотел смешаться со стадом овец. Но мальчик-пастух заметил его и предупредил преследователей. Прежде чем он успел принять свой прежний облик, они напали на него с ножами и мечами. Никто из них не захотел есть это проклятое мясо, но мальчик-пастух снял с него кожу и продал руно человеку, разыскивающему золото. И с этого, парни, началась легенда. Он отправился в горы, нашел подходящий ручей и положил руно под воду. Вскоре оно начало мерцать и блестеть, к закату оно было так нагружено золотом, что этому человеку понадобилась вся сила, чтобы вытащить его. И это было только начало. Он повесил руно сушиться, а затем начал вычесывать из него золото. Он чесал и чесал. Ему удалось наполнить четыре маленьких мешка, а руно все еще мерцало, словно украденное солнце. Весь следующий день этот золотоискатель вычесывал шкуру и наполнил еще восемь мешков. А руно все еще было полным. Не имея больше мешков, он осторожно свернул руно и сел, не зная, что делать. Другие мужчины начали спускаться с гор, жалуясь, что все золото пропало. Не осталось даже крупинки. Человек этот не был юношей и не страдал жадностью. Он спустил мешки в долину и на собранное золото построил дом, приобрел лошадей и скот. Он взял жену и зажил спокойной и довольной жизнью. У него был сын, любимый сын, которого сразила чума. Человек был в отчаянии, потому что мальчик, который был для него солнцем и луной, умирал. Пастух рассказал ему о целительнице, которая жила в горной пещере, и человек отправился туда, взвалив сына на спину.

Одиссей замолчал и поднес кувшин с вином к губам, сделав глоток. Даже в воцарившемся молчании волшебство его истории не исчезло. Никто не двигался. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он рассказал им о женщине в пещере:

— Она казалась молодой и красивой, спокойной, словно закат. Целительница посмотрела на умирающего мальчика глазами любви и положила тонкую руку ему на лоб. Затем с низким вздохом она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Вся болезнь покинула ребенка, его глаза открылись. Женщина улыбнулась отцу. Так велика была радость этого человека, что он вернулся позже к целительнице и подарил ей волшебное руно. Праксинос услышал эту историю и решил найти пещеру, женщину и руно с нескончаемым потоком золота. Говорят, пытались и другие, но никому из них это не удалось. Потому что женщина была такой чистой, что мужчина даже с крупицей добра в душе не мог заставить себя причинить ей вред. Это не волновало Праксиноса, потому что в нем не осталось ничего, кроме горечи и желчи. Он бы завладел руном и убил женщину. Праксинос поклялся в этом. Один из членов его команды рассказал мне, что он даже дал кровавый обет в этом самому темному из старых богов, Кефелосу Пожирателю, черному и клыкастому Хозяину теней, — Одиссей покачал головой. — Наверное, именно он наслал туман, который окутал «Кровавого ястреба», словно саван. Мы плыли вперед медленно и осторожно, ожидая того момента, когда увидим землю или почувствуем скрип морского дна под нашим килем. Но этого не случилось. Вокруг мы слышали шепот и пение призраков, наши имена выкрикивали духи ночи. О, парни, это было ужасное время, потому что я не знаю, в каком море мы плыли той ночью. С наступлением рассвета туман исчез, а мы оказались на широкой реке, текущей по горной местности. «Руно близко, — закричал Праксинос. — Я чувствую, как оно зовет меня». Мы нашли место для стоянки и пошли вдоль берега. Праксинос разделил нас на группы, и мы отправились на поиски пещеры целительницы. В наш отряд входил я, старый Абидос, юноша по имени Мелеагрос и хетт, которого звали Арташес. Абидос был грязным ублюдком и одним из самых уродливых людей, которых вы когда-либо видели, но остальные были немногим лучше. В нашей группе не было ни одного красавца. Мы шли через сосновые леса и по прекрасному лугу, усыпанному желтыми цветами. Он был таким, когда мы увидели его. Рядом находилась пещера, возле которой на траве сидела толпа людей. Это были жители деревни, они принесли дары и еду целительнице. Там было около пятидесяти человек, старых и молодых, мужчин и женщин. А нас было только четверо, поэтому мы подошли к пещере, ничего не предпринимая. Я заглянул внутрь. Там на коврике сидела она и разговаривала со стариком и его женой. Позади нее, на стене пещеры, висело руно, которое сверкало, словно было сделано из золотого огня. Мы все увидели его и попали под его волшебную власть. Прежде чем я понял, что делаю, я вошел в пещеру с отвисшей челюстью и стоял там, глазея. Абидос оказался рядом со мной с открытым от удивления ртом. Молодой хетт прошептал какие-то слова, прозвучавшие как молитва. Мелеагрос подошел и коснулся руна, его палец покрылся золотым налетом.

Одиссей опять замолчал. Казалось, он дрожит от охвативших его воспоминаний, но он овладел собой и продолжил:

— Затем женщина встала с коврика. Она была уже немолода, но выглядела так хорошо, как ни одна женщина. Целительница подошла к старому Абидосу и положила руку ему на плечо. Он улыбнулся ей. Я говорил вам, что он был некрасивым человеком. Но с этого дня он больше не был уродливым. Удивительная вещь, потому что черты его лица не изменились. Он выглядел так же, но только не был некрасивым. «Добро пожаловать», — сказала она, ее голос был сладким, словно мед, им можно было наслаждаться. У Мелеагроса был нарыв на шее — противная штука, источающая гной. Она коснулась его, и краснота исчезла, осталась только чистая, загорелая кожа. В общем, ни один из нас не подумал пойти и найти Праксиноса. Но нам и не пришлось этого делать. Перед закатом он ворвался в пещеру с обнаженным мечом. У нас не было времени подумать и остановить его. Он промчался по пещере и вонзил меч в женщину. Она упала с криком. Затем он схватил руно со стены и бросился назад к кораблю. Мы не пошли с ним. Мы медленно приходили в себя от того, что увидели. Затем старый Абидос встал на колени рядом с умирающей целительницей. У него в глазах стояли слезы. Мелеагрос упал рядом с ним. «Жаль, что у меня нет дара, чтобы вылечить тебя, — сказал он. — Как у тебя». И он положил руку ей на лоб. И знаете что? Этот чертов нарыв внезапно появился у него на шее, а рана у нее на груди немного закрылась. Рядом были еще люди. Я повернулся к ним. «Она вылечила вас?» — спросил я. Они кивнули. «Тогда имейте храбрость вернуть назад полученный дар», — попросил я их. Друг за другом они выходили вперед. При виде этого зрелища разрывалось сердце. Старуха коснулась целительницы, и ее руки начали сильно трястись, они сморщились и иссохли. Мужчина склонился над ней, огромный нарост появился на его горле. И все это время рана женщины закрывалась, становилась все меньше. Наконец она вздохнула и открыла глаза. Мы помогли ей подняться, а целительница посмотрела на больных и умирающих вокруг. Затем женщина протянула руки, и вокруг пещеры вспыхнул золотой свет. Я ослеп на секунду, а когда зрение вернулось ко мне, болезнь и страдания покинули пещеру. Все снова были здоровы. Его голос стих.