Нарратор - Максим Максимович Максимов

губам за ранее демонстрируя, чтобы девушка молча продолжала слушать, как только заметит его. В метрах десяти увлеченная историей девушка, заметила профессора, но увидев палец у рта и жестикуляцию рукой, сразу вернула взгляд на Милана, не подавая вида. Профессор же и сам сразу остановился, облокотился о дерево и принялся слушать Милана. Как тайный зритель.

Глава шестнадцатая

“…будьте осторожны, выходя на улицу в темное время суток. По возможности избегайте неосвещенных переулков и улиц. Заметив что-то подозрительное, звоните по номеру ****. Если нет возможности, то создайте вокруг себя как можно больше шума. Помните, что жизнь всего… ”

По радио только это и крутят. Невозможно найти волну, у которой хотя бы две песни подряд были связаны без подобия нативного предупреждения, уже въевшегося в мозг. Даже смс начали рассылать. А ехать за рулем ранним утром в тишине утомляет.

Нужно припарковать машину за метров двести, чтобы не вызывать лишнего интереса. Хоть сейчас утро, начало рабочего дня, и это промышленный район, все же лучше не рисковать. Припарковать вдоль дороги промеж двух таких же легковых. Создать видимость заполняемости. Руководство близлежащего предприятия спешит на столь любимую работу. Вот мысли, которые должны приходить людям. Нашел подходящее место, припарковал машину, закрыл на замок и также обыденно направился к складу. Подходя к зданию, курящий человек, стоящий у входа, сразу меня заметил, кинул сигарету и бросился идти в мою сторону. Я достал руку из кармана Реглана и выставил ладонь, дабы тот оставался на месте.

— Доброе утро, Мистер Марков! Они оба в здании. Сделали все, как вы велели, — сказал мужчина покорно.

— Отлично. Пойдем. Хочу взглянуть на их самоуверенность, — сказал я и открыл дверь здания.

Мы прошли офисные помещения, затем погрузочный отдел с рампой. И дошли до отдела “Морозильные камеры”. Я остановился перед дверью, быстрым движением повернулся к идущему за мной мужчине. Одновременно ударив правым боковым по его челюсти. От чего он сразу упал и со рта полилась кровь.

— Тебе разве не объяснили, нормы поведения в моем присутствии? — мужчина держал челюсть, закрывая рукой. — Подорвался, как фермер на козу, — сказал я.

— Больше такого не повторится, Мистер Марков, — набравши кровь во рту, пробурлил он.

Снова быстрым движением развернулся, открыл дверь и зашел в помещение.

По левую сторону стоял Пучеглазый с еще тремя такими же отбросами. У троих из которых руки были измазаны в крови. Увидев меня, сразу встали прямо и хором поприветствовали:

— Доброе утро, Мистер Марков!

Я лишь уничижительно посмотрел на них и повернулся в правую сторону. Там стоял Никита, прикрывший лицо платком от вони. Я подошел к нему и спросил:

— Ну что?

Он опустил платок и, скривив лицо, начал говорить:

— А ты что, не видишь? Да обосрались они, причем не единожды. Людей обворовывать, калечить горазды. А вот когда сами попали в такую ситуацию, сразу обделались. Так еще вперемешку с кровью.

От слов Никиты я от души посмеялся. Каждый раз, когда он реагирует на что-то подобными эмоциями, у меня это вызывает безудержный смех. Первые разы его бесило, но со временем привык и сам начал поддерживать мою реакцию смехом.

— Ладно, я понял, — собрано сказал я, повернулся к Пучеглазому и продолжил. — Выйдете, ждите за дверью и помогите идиоту на полу вытереть кровь, — закончил я.

Пучеглазый с остальными одновременно кивнули, и вышли за дверь. Я же проводил их взглядом.

К этому моменту Никита тоже был собран, не взирая на вонь, которая его буквально беспокоила минуту назад. Теперь стоял с видом, словно заключает контракт на миллиарды. Мы подошли к двум избитым людям, сидящих на холодной плитке, привязанных к вешало для туш. И опустили взгляд. В этот момент Никита был спокоен, а я откровенно удивился.

— Так вы еще сопляки, вам по лет восемнадцать, — сказал я.

Я сел на корточки и начал их осматривать, двигая головой из стороны в сторону. Они так же смотрели на меня. Никита же стоял возле.

— Вы знали, что страх — это фундаментальная эмоция человека, — произнес я, смотря на них. — И вы наделили ею полгорода, чем всполошили органы. Мне было бы плевать, если это не касалось лично меня, — озлобленно закончил я.

На что один из парней попытался сказать, откашливаясь, в слезах и крови:

— Нам… нам нужны были деньги, а многие не хотели отдавать сразу.

Его поддержал второй:

— Прошу, отпустите! Больше такого не повторится.

Я поднялся, встал прямо над ними, засунул руки в карманы и начал говорить:

— Как я и сказал, страх — это фундаментальная эмоция. Прежде чем поступать так, как поступали. Нужно было подумать, а не окажетесь ли в подобной ситуации или даже хуже, лично вы, — говорил я, смотря сверху вниз. — Вам могли мстить, объявить охоту или вовсе перейти дорогу кому хуже…

Второй сразу начал дергать головой, сопровождая действия криком:

— Это все он придумал. Я не хотел этого. Отпустите меня. Клянусь, что больше такого не повторится, и я никому не расскажу! Клянусь!

Первый сначала обескураженно пялился, но сразу пришел в себя, начав отрицать и перебрасывать вину на соседа.

— Заткнулись оба, — скаля зубы, сказал я. — Уже не важно кто виноват. Когда одна свинья из партии заражена болезнью или паразитами. Мясо становится непригодным. И на убой идет вся партия. При чем, самым негуманным способом. Их просто напросто сбрасывают в яму и закапывают заживо.

После этих слов парни не стали кричать или пытаться выбраться. Они лишь смотрели в пол. Принимая свою судьбу.

— Не думайте, что просто умрете и на этом все. Я же сказал, что вы перешли дорогу “кому хуже”. Прежде чем умереть, сполна расплатитесь за содеянное, — сказал я.

Как вдруг они снова почувствовали тягость к жизни, подтверждая криком и попытками вырваться. К этому моменту кожа на руках начала облазить от затянутых стяжек, оголяя мясо и сухожилия. Большое количество адреналина и норадреналина притупило боль настолько, что даже такие раны не являются помехой для тела и мозга.

Я повернулся к Никите. Смотрящего на них.

— Можешь позабавится, если хочешь, но сделай так, чтобы они кричали, как свиньи и после тебя. Нужно побаловать психов за дверями. Пусть проведут свои хороводы. Импровизируешь какой-нибудь текст от моего лица. И передай, чтобы их тела отвезли к участку полиции, не забыв оставить подпись, что воры, о которых, говорят найдены, — сказал я.

— Не думаю, что они могут мне чем-то помочь. Поэтому сразу это сделаю, — сказал сухо Никита, смотря на парней.

На что я кивнул и снова повернулся к двум мальчишкам: