Любовь заказывали? (сборник) - Иосиф Гольман

Лидочка была в домашнем, очень симпатичном халатике, хоть и подчеркивающем несомненные достоинства ее фигуры, но как-то тактично, не специально и уж точно не вызывающе.

– Доброе утро, – поздоровалась вчерашняя попутчица. – Ничего, что я хозяйничаю? Вот в холодильник без спроса влезла.

– У вас, во-первых, замечательно получается, – искренне сказал Сергей Петрович. – А во-вторых, если б не вы, продукты точно бы пропали – из меня домашний хозяин никакой.

– А как же вы питаетесь?

– В выходные в кафе хожу. А в будни – у нас столовка на фирме отличная. И бесплатная к тому же.

– Кстати, о деньгах, – вспомнила Лида. – Мне неудобно здесь жить, не заплатив. Да и вообще неудобно. Вчера еще куда ни шло, слишком поздно приехали, а сегодня поищу гостиницу.

– Да что вы! – испугался Фролов. – Никуда вас не отпущу. Кто ж мне такие сырники еще сделает?

– Честно говоря, мне самой тут нравится, – после короткой паузы призналась девушка. – Но тогда я должна заплатить свою долю.

– Лидочка, это невозможно, – объяснил ей Фролов. – Это корпоративная квартира. Фирма платит за нее независимо от того, живет здесь кто-нибудь или нет.

– А продукты?

– И с продуктами то же самое. Женщина местная за этим следит. Так что станете вы их есть или нет, никакого значения не имеет. В лучшем случае просроченную еду заберет эта дама. В худшем – она просто пропадет.

– Но ведь мне можно какие-то деньги внести?

– Куда? – вопросом ответил Сергей Петрович. – Бухгалтерия в Москве. А я у вас точно не возьму. Так что бросьте все эти церемонии и живите спокойно, ладно?

– Ладно, – не стала ломаться Лида.

– Ну и славненько. – Фролов пошел в ванную наводить марафет, а девушка осталась дожаривать свои восхитительно пахнущие сырники.

…Первые три сырника он слопал молча, обжигаясь горяченным Лидочкиным творением. На похвалу просто не хватало силы воли – ведь для этого необходимо было освободить рот.

– Где вы так научились? – наконец вымолвил он.

– У бабушки, – улыбаясь, ответила Лида. Ей было приятно смотреть на столь очевидную оценку своих кулинарных способностей.

– Молодчина у вас бабушка, – оценил Фролов.

– Молодчина, – согласилась Лида. – Я бы без нее точно пропала. И тогда, и сейчас – она же с Анькой сидит, когда я в отлучке.

– А чего ребенка с собой не взяли? – полюбопытствовал Сергей Петрович. – Пять лет – уже можно брать. Кстати, немножко рано все-таки для белых ночей. Чуть позже они еще белее будут.

– Ребенок еще успеет, – не сразу, будто обдумывая ответ, сказала девушка. – А поехала, как обстоятельства позволили.

Вообще Лидочка мгновенно никогда не отвечала, сначала как бы взвешивала заданный вопрос, и это тоже нравилось Фролову.

– А что же вы сами не едите? – упрекнул ее Сергей Петрович.

– Фигуру берегу, – то ли в шутку, то ли всерьез ответила Лида.

– Вам ли говорить про фигуру? – укоризненно произнес Фролов.

– О-о-о… – протянула она. – Стоит только увлечься…

– А по мне, вы такая красивая, что больше ничего и не надо, – вдруг быстро выпалил он. И опять покраснел – в отличие от своего шустрого друга Паши Сергей Петрович не то чтобы был скуп на комплименты, а даже поздравлять женщин с Восьмым марта и то стеснялся.

– А где вы все сдружились? – спросила Лида, одновременно ловко собирая посуду и протирая стол влажной салфеткой.

– В полиграфическом. Сразу, еще на первом курсе. Я только из армии пришел, а эти салаги – из школы. Леха – москвич. Паша – из маленького городка на Украине, уже не помню точно откуда.

– Вы меня удивили вчера, – сказала Лида.

– Чем же?

– Что ушлым комсомольцем был Алексей, а не ваш Паша.

– Леха тоже не был ушлым комсомольцем. Он просто был принципиальный и социально активный. Вот и пошел по комсомольской стезе, правда, карьеры не сделал.

– Да уж, – улыбнулась она. – Принципиальность карьере точно не помощник.

– А я в парткоме института был, – похвастал Сергей Петрович. – Я ведь из армии уже членом партии вернулся. В войсках ГБ служил.

– Серьезный вы мужчина, – беззлобно улыбнулась Лидочка. – Диссидентов гоняли?

– Нет. Не наш профиль. А в вузе – так даже защищал. Кстати, вместе с Лехой.

– Как это?

– А вот так. И знаете, кто у нас в качестве диссидента проходил?

– Откуда ж мне знать. Кто-нибудь известный?

– Паша, собственной персоной. Ночью перетрудился на любовном фронте и заснул прямо на лекции по марксистско-ленинской философии – вы и предмета такого небось уже не застали.

– И что? Это был ужасный проступок?

– Да нет, не очень. Но когда преподаватель подошел, чтоб разбудить пообиднее, он у Паши на коленках книжку раскрытую увидел. И вытащил. «Архипелаг ГУЛАГ» солженицынский. А это уже не только исключением пахло. По тем временам все светило гораздо круче.

– И как же отбились?

– Мы с Лехой целый спектакль поставили. Якобы он нам обоим – но поодиночке – говорил, что нашел книгу в парке, а изучает ее, чтобы знать врага в лицо. И обещал сдать по прочтении в соответствующие органы. И еще двое это подтвердили: что, мол, плевался, но читал – иначе как честному комсомольцу отбивать идеологические атаки? А другим якобы даже на обложку взглянуть не давал.

– А на самом деле – давал?

– Не знаю, как всем, но мы с Лехой прочли от корки до корки. Впечатление было – как дубиной по башке. Я-то к любой власти лояльный, чего уж скрывать. А Леха, по-моему, именно с тех пор завелся.

– А чего вас в полиграфию потянуло? – сменила тему девушка.

– Сам удивляюсь, – своеобразно объяснил Фролов. – Я по льготе мог в любой вуз поступить. А пошел туда. И не жалею. Вот вы знаете, как печатали этот календарь? – Он показал рукой на плакат с пейзажем и календарной сеткой, висевший на стене кухни.

– Понятия не имею, – честно призналась Лидочка.

– А это такие хитрые процессы… Взять ту же плоскую печать: ничего не выступает, ничего не вдается, а краска ложится только туда, куда надо печатнику. Разве не интересно?

– Наверное, интересно, – согласилась девушка.

– А хотите со мной на выставку? – загорелся идеей Сергей Петрович. – Там я вам уж точно все покажу и расскажу.

– Спасибо, – мягко отказалась она. – Это мы и в Москве сможем. А в Питере я лучше буду изучать Питер.

– Тоже верно, – не стал настаивать Фролов – очень уж ему понравилась мысль о том, что они еще что-то вместе смогут в Москве.

А с другой стороны, почему бы и нет? В конце концов, сорок девять – не восемьдесят девять. Если вести себя осторожно и осмотрительно, то такая семья сможет просуществовать очень долго. И очень счастливо.

Тем более что по характеру и возрасту он был заранее вполне снисходителен к любым возможным Лидочкиным слабостям.

– А где и как встретимся? – уже уходя, вдруг вспомнил Фролов. – Ключ-то у нас – один! Давайте, может, я его вам отдам?

– Ну уж нет, – твердо отказалась Лидочка. – Я и так тут – приживалка, да еще у хозяина ключ отнять.

– Что же вы такое говорите, – укорил ее Сергей Петрович. – Надо же так сказать – приживалка… – И тут же принял решение: – Ладно, пусть ключ будет у меня. Тогда давайте обменяемся телефонами.

Не откладывая, прямо на розовых салфетках, тоже заботливо подготовленных неведомой им местной тетенькой, написали свои мобильные. И – обменялись салфетками.

– Не потеряйте, – засмеялась Лидочка. – Это дефицит. Я вообще-то свой телефон никому не даю.

– Не волнуйтесь, – заверил ее Сергей Петрович. – Уж точно не потеряю. – И поехал на работу.

10

Выставка встретила его обычной суетой.

Фролов подогнал «Форд» прямо к павильону – за это удовольствие устроители, как обычно, содрали с него двести рублей. Хоть и знал он, что по приезде все расходы будут возмещены, это мелкое вымогательство всегда злило экономного Сергея Петровича.

Привычно организовав процесс, он быстро перетаскал на свой стендик содержимое объемистого фордовского багажника – очень полезная в таких случаях тележка на колесиках не зря была привезена с собой из Москвы.

Стенд, как обычно «на выезде», был маленький, всего шесть квадратных метров. И еще через десять минут все они были плотно заняты образцами офсетных пластин, банками с «химией» и проспектами, в которых подробно расписывалось, почему питерские полиграфисты должны покупать именно эту продукцию, а не какую-нибудь иную.

Рядом такие же серьезные дядьки – женщин среди стендистов было намного меньше – занимались той же самой работой.

Разложившись, народ пошел друг к другу общаться – конкуренция в этом бизнесе никогда не была помехой дружбе. Тем более вузов подобного профиля – раз-два и обчелся, так что все действующие лица в той или иной степени друг друга знали.

В другой раз Сергей Петрович воспринял бы это с обычным удовольствием. Но не сегодня.