Люди Радуги - Сергей Елис

— Прости Лепесток, так надо, — неожиданно нежным тоном сказал Денис.

Он очень редко использовал это милое прозвище для Сяомин. И сейчас, и место, и время было очень неподходящее. Так что, удивленно повернув голову, она увидела извиняющийся взгляд Дениса и, направленное на неё, дуло инъектора дальнего действия. Раздался щелчок и небольшая пластиковая капсула пронзила её шею. Легкое онемение мгновенно распространилось по всему телу. Она попыталась схватиться за Дениса, чтобы не упасть. Он шагнул навстречу, чтобы подхватить уже безвольное тело. Обмякшая Сяомин повисла на его руках.

— Дело сделано, — спокойно произнес Аристократ.

Фиолетовый

Павел Лаврентьевич Босх в очередной раз пытался создать стройную теорию способностей Вячеслава, но каждый раз экспериментальные данные рушили всё подчистую. Это словно некая игра с ирреальностью. Когда ты видишь и ощущаешь одно, но другие чувства говорят другое. Представьте себе яблоко, и потрогайте его. Обычный такой фрукт. И вроде все нормально. Но потом вы замечаете, что яблоко тихонечко поет, стоит его поднести к ушам. Затем бьется током, когда вы произносите любое числительное и, напоследок, откусив кусок, вы понимаете, что это красная икра. Безумие, не так ли? Но вот как раз в ситуации с Вячеславом все это становится чудовищно реально.

— Давайте попробуем еще раз. Закройте глаза и представьте, что вы играете свою любимую мелодию. Пальцы скользят по прохладным клавишам, и каждое ваше движение выводит новый звук. Вы плывете по волнам музыки и вам хорошо, — расслабляющим голосом произнес профессор.

Вот уже битый час Вячеслав пытался воссоздать в голове те ощущения, которые он испытывал, когда играл на пианино. Своего рода странный вид медитации. Он слушал записи своей игры, смотрел видео, пытался увидеть всё это со стороны. И вот теперь, его пытались ввести в определенный вид гипноза, но опять ничего не получалось.

— Профессор, может лучше эти слова будет какая-нибудь миловидная девушка произносить? И желательно шепотом и прямо на ушко, — решил немного развеять напряженную атмосферу пианист.

— Давайте без шуточек, Вячеслав! Дело серьезное. Руководство требует от меня результатов, а тут полная неразбериха. Так что, извольте быть более собранным, — остановил его Босх.

Притворно вздохнув с сожалением, Вячеслав продолжил, как казалось ему, бесполезное занятие. И хотя он в точности пытался делать то, что говорил ему профессор, ощутимого результата он не наблюдал.

— Может, сделаем небольшой перерыв? Так сказать на чай, а то у меня уже мозг отказывается работать, — спустя пару часов устало произнес пианист.

— Ну что ж, думаю, краткий отдых никому не повредит. Предлагаю перекусить и немного прогуляться, — ответил Павел Лаврентьевич.

Рядом со зданием, где проводились эксперименты над моим бренным телом, находился дивный парк. И хотя Вячеслав не мог увидеть всю его красоту, но запахи, ощущения теплого ветра и шорох листвы вполне компенсировали этот недостаток. Неспешно прогуливаясь вместе с профессором, они вели непринужденную беседу.

— Знаете, Вячеслав, иногда мне кажется, то, что происходит вокруг нас подвержено какой-то стройной схеме. Судите сами, все этим миллиарды живых существ, от насекомых до нас так сказать, властителей животного мира, всё находится в удивительном порядке и взаимодействии. И сколько бы мы не пытались нарушить это равновесие это всего лишь песчинка в море, да и наши скудные изменения, возможно, так же задуманы этим планом. Своего рода вечный рок. Но я не расстраиваюсь из-за этого. Восхитительная стабильность, что дает нам возможность изучать много из окружающего. Этот порядок из различных кирпичиков создает отличный дом, под названием планета Земля, — завел довольно странную тему Босх.

Подобные философские размытые суждения были ему несвойственны. Человек от науки, а верит в какое-то странное мракобесие. Хотя иногда, может, и из законов четкой логики хочется вырваться. Ну что ж, плохо от небольшого разглагольствования не будет.

— А не может этот дом рухнуть, если слишком много кирпичиков вынуть? Мы вот итак столько видов живых существ уничтожили, да и природу загадили, дай боже, — осторожно вставил пианист.

— Вы поймали меня на моей же неточной метафоре. Я имел ввиду дом, привычный нам, людям. Но стоит ему измениться, не факт, что мы сможем жить в нём. К тому же когда биосфера планеты станет другой, жизнь не остановится, а продолжит развиваться в своем многообразии и великолепии. Вот только без человека.

— Но кто же тогда сможет оценить этот новый прекрасный мир? Кто будет вот так гулять по парку, и разговаривать об окружающей замечательной системе жизни? — с ухмылкой вставил Вячеслав.

— А почему вы решили, что без взгляда снаружи красота потеряет свой смысл? Это лишь субъективное мнение. Природе и всей планете в целом все равно, кто на ней живет. Главное, что живет. Так что думаю и без наших несравненных личностей, всё будет отлично.

— Да, вы фаталист профессор.

— Скорее реалист, причем объективный. Даже с вашим феноменом всё лишь подтверждает мои слова. Если у вас есть эти силы, то вы получили их не просто так. И сколько бы мы не разгадывали их тайну, только вы сами можете решить, как их применять, — спокойно ответил Босх.

— А как же этот ваш стройный план? Разве есть в нем место для индивидуальности и принятия решений обычным человеком, — не удержался пианист от небольшой подколки.

— Если у нас есть право выбора, это не всегда значит, что он не предрешен. Возможно, сама судьба руководит вашими действиями, а вы принимаете это за иллюзию свободы, — степенно произнес профессор.

— Ну, на это мне уже нечего ответить. Раз всё уже решено. Тогда, наверно, чтобы я не сделал, так и было задумано. Поэтому, пожалуй, на сегодня пусть исследования закончатся, и мы сходим в какое-нибудь ближайшее кафе перекусить и выпить немного алкоголя. Как вы смотрите на это Павел Лаврентьевич?

К удивлению Вячеслава, Босх с легкостью согласился на столь ветреный поступок и, уже спустя десять минут, они восседали за одним из столиков в уютном пабе. Было это заведение с претензией на английский уровень и выглядело вполне сносно. Судя по ощущению настоящего дубового стола и стульев с резными спинками, пианист оценил паб по высокому разряду. Ну а запахи, доносящиеся с кухни, говорили сами за себя. К тому же вокруг было мало посетителей, что добавило еще один плюс к этому месту.

Сделав заказ, в котором Вячеслав упомянул пару бокалов коньяка, они вернулись к разговору. Правда, теперь более аморфного вида, без притязаний на вселенский смысл и философские суждения. Так что, когда принесли еду, оба были в хорошем расположении духа, и ничто не помешало сполна насладиться кулинарными изысками. После пиршества, смакуя коньяк, Вячеслав позволил себе вернуться к животрепещущей для него теме.

— Профессор, а что будет, если вы разгадаете тайну моего дара и, возможно, научите меня управлять им? Как измениться моя жизнь?

— Ну, это больше от вас зависит. Моё дело маленькое познать истину, это если высоким слогом сказать. А так, конечно, на благо народа будем использовать новые знания. Ну и государства, конечно же.

— Это всё конечно очень хорошо, но не кажется ли вам, что мои способности можно применить и во зло? — настороженно спросил Вячеслав.

— Хм…любое открытие в принципе можно обернуть в негативную сторону. Но вы же не прибор или оружие, вы человек. И всё зависит от вас, — степенно ответил профессор, делая небольшой глоток благоухающего коньяка.

— Но ведь меня могут запугать, шантажировать, да и много как можно заставить человека делать вещи, которые он бы не хотел совершать.

— Послушайте, научившись управлять своей поистине безграничной силой, вы сможете сказать нет, любому, кто захочет навязать вам своё мнение. Ведь так? — чуть усмехнувшись, молвил Босх.

— Это, конечно, да. Но это же еще и ответственность. Вдруг я сам захочу миром управлять или еще что-либо подобное глупое и эгоистичное, — не унимался пианист.

— Думаю если такой человек, как вы станет управлять миром, то все станут жить гораздо лучше. По крайне мере, я точно, — улыбнулся Павел Лаврентьевич.

— Почему же?

— Ну, посмотрите же, такой ценитель уюта и комфорта, творческий, добрый, уверенный еще и тонко чувствующий. Да вы просто физически не сможете стать тираном. Будете этаким благодетелем, как в сказках.

— Вы вот шутки шутите, а я серьезно беспокоюсь, — делая вид, что огорчился, ответил Вячеслав.

Слова профессора пусть и с искоркой юмора, но имели под собой долю истины. И это комплимент согрел душу пианиста, наполнив его спокойствием и теплом.

— Ну а если серьезно, то после нашего разговора, мне пришла в голову одна замечательная мысль. Возможно, даже гениальная. Правда, это мы сможем узнать только завтра в лаборатории. А пока, думаю, пора и честь знать, сегодня мы с вами покутили знатно. Давно я так не расслаблялся. Спасибо вам за то, что вытащили меня из моих научных казематов. Смена обстановки была, как нельзя кстати. И, конечно же, коньяк стоит отдельных слов восхищения, — закончил похвальную эскападу профессор.