Сага о князе Гривальде - Анастасия Эльберг

Виргиния сделала несколько шагов вперед и остановилась на безопасном расстоянии от крыльца. На ней было платье из темно-алой парчи, щедро вышитое золотом – оттенки красного ей шли, Морана отметила это без зависти или снисхождения, просто констатировала факт. Сначала она решила, что княгиня пришла поиздеваться или, чего доброго, устроить сцену ревности, хотя даже не представляла, что может толкнуть ее на такой неосмотрительный поступок. Но потом заметила, что Виргиния выглядит напуганной и почувствовала, что она голодна. Морана неосознанно втянула носом воздух и покачала головой. С таким же успехом она могла выпить стакан воды – сейчас он принес бы ей даже большее облегчение, чем кровь вампира.

– Что ты тут забыла?

Заметив, что Морана поднимается, Виргиния шагнула назад, но на ее лице появилась решимость. Да нет, наверное, даже… злость ? Она явно чем-то расстроена, если не сказать большего. И расстроил ее не голод.

– Мне нужна твоя помощь.

– Помощь? – Морана улыбнулась. – Детка голодна ? Прости, злой служитель культа Равновесия приковал мамочку к ее собственному дому серебряной цепью. Злой и безрассудный служитель культа Равновесия. Он не подумал о том, что ему придется вернуться .

– Мне нужен твой кинжал из храмового серебра.

– О чем это ты?

Виргиния смотрела на нее исподлобья и сейчас больше всего напоминала затравленного зверька.

– Не лги мне , – сказала она, и в ее голосе зазвучала угроза. – Я видела его у тебя в руках. Кроме того, у меня есть уши .

Морана задумалась. Ей пришлось использовать кинжал по назначению только один раз, несколько лет назад. Молодой – ему не исполнилось и века – вампир совсем обезумел от голода и решил позвать Дамиана. В ту ночь она спала: подобные ей существа обычно подпитывались от физической близости, ее же она приводила в состояние блаженного утомления и делала ленивой. Зов Морана услышала сквозь сон, через секунду уже была на ногах и пришла в бешенство. Тогда она еще держала кинжал при себе, но схватила его слишком поздно – гаденыш успел улизнуть.

Вампира гнали голод и страх, и Морана, в которой проснулся инстинкт охотника, дала ему небольшую фору, но в конечном итоге оказалась быстрее. В тот момент она впервые осознала, какое страшное оружие держит в руках: пальцы физически почувствовали магическую силу, исходившую от металла. Что до глупого вампира – идиот все равно сгорел бы на солнце. Десятилетием раньше, десятилетием позже – какая разница. Чертовы оборотни, наверное, это они все разболтали. Когда-нибудь она соберется и как следует припугнет их, и тогда они дважды подумают перед тем, как распускать сплетни.

– И что же ты собираешься делать с кинжалом, детка? Оружие – не игрушка.

– Это не твое дело.

Фраза «не трогай Гривальда, он мой» – а речь шла именно о нем, сомнений быть не могло – уже почти сорвалась с языка Мораны, но она вовремя себя осадила. В конце-то концов… а почему бы и нет? Создатель может убить обращенное им существо, пусть это и причинит ему боль. Но дитя не поднимет руку на создателя. А даже если и поднимет, то в состоянии такой неуправляемой ярости, на которую неспособна даже она – и уж тем более это дрожащее голодное существо. Пусть возьмет . Она найдет способ выманить Дамиана из церкви, так как войти не сможет, у нее получится его зачаровать и попросить кинжал. Интересно, что она будет делать с оружием потом . Пожалуй, не стоит пугать оборотней раньше времени – они смогут посвятить ее в подробности этой истории.

Интерлюдия четвертая

Морана

Радуйся, детка. Гуляй, веселись и пей жизнь взахлеб.Это у смертных век короток – нож в сердце и пуля в лоб.А у тебя есть вечность – темный полет и немой озноб.Золото и блестит – до тех пор, пока мы не ставим проб.Пустота в моем сердце – мнимая полнота и любовь в твоем.Холодны у беды глаза, хоть далека, пахнет медом и миндалем.Набираешь побольше воздуха, ныряешь в таинственный водоем.Падаешь до одиночества. Глубже – до одиночества, что вдвоем.Изучаешь черты до морщинки – единственный бог и твой тайный культ.Раскрываешь себя и сжимаешь года до недель, секунды растянутся до минут.Слушаешь чутко: не позовут ли по имени? Позовут, ну конечно же, позовут.Он поселился внутри, под кожей, и эта связь крепка – не разрубят, не разорвут.Когда опустеет твой храм, высохнет масло, все по углам обратится в сор,Ангелы, певшие ладно, вдруг потеряют слух и сольются в нестройный хор,Ты ждешь его взгляда, а ловишь – там ни добра, ни огня. Только немой укор.Когда за "люблю" ты получишь пощечину,  поймешь, что такое боль.Ты не боишься пустого зала? К лицу ли костюм, идет ли чужая роль?Что загрустила, девочка? Улыбайся, пока тебе улыбается твой король.

Часть семнадцатая

Себастьян возвращался домой в растрепанных чувствах. И причиной тому была не только вакханка – и почему она не дала поцеловать ногу, жалко ей, что ли? – но и другие мысли. Например, вот такая. Где ему теперь искать красавчика (Себастьян не мог пересилить себя – произносить темное имя служителя культа Равновесия казалось ему святотатством, а это «Великий» звучало напыщенно и смешно)? А если он уже уехал? Или того хуже – вернулся в замок князя? Вечерело, а после заката появляться там небезопасно… может, есть способ как-нибудь позвать его? Так, как это делают вампиры – зовут друг друга, и так, как зовет свое дитя создатель? Увы, Себастьян не умел этого делать, потому что Великая Тьма даровала ему темную жизнь с рождения. Он брел по дороге, шел медленно, еле волоча ноги, и размышлял о том, хочет ли возвращаться домой, только у дверей вынырнул из своих мыслей. И понял, что его ждет сюрприз.

Изабель дома не было (впрочем, он и не надеялся ее тут увидеть). Но была Грета. И не одна, а – кто бы мог подумать? – в компании того, за кем Себастьян готовился поехать хоть в замок князя, но найти. Грета сидела у кухонного стола, а красавчик стоял у нее за спиной и… обнимал ее за плечи! Мало того – хозяйка сидела, закрыв глаза, а на ее лице читалось такое неземное блаженство, будто она путешествует по райскому саду!

Несколько секунд Себастьян молча переваривал увиденное – эта сцена его так поразила, что он даже затаил дыхание – а потом негромко позвал:

– Великий?