Тайна Тамплиеров - Серж Арденн

Дордо, нараспев, с нарастанием нагнетая упреки, посыпавшиеся градом на голову несчастного хозяина, закончил речь восклицанием, с размаху воткнув нож в разделочную доску.

– Нет Франсуа, не лез бы ты в это пекло. Если не бережешь себя, то хоть меня пощади. Разыщи этого…месье лейтенанта…как же его?

– Господина де Варда?

– Вот-вот, его самого!

Повеселел слуга.

– Я бы не прочь, да вот только нет его в Париже, уехал в одну из южных провинций.

– Вот незадача. Уехал, скажи пожалуйста. Ну что ж, видать придется выручать тебя. Рассказывай все по порядку, только обстоятельно, не торопись.

Толстяк поднял глаза к потолку, затем взглянув на хозяина, подмигнул.

– Да и со мной оно спокойнее. Рассказывай.

Выслушав во всех подробностях надежды, пожелания и опасения хозяина, капрал авторитетно заключил:

– Вот, что скажу тебе, друг мой Франсуа. Тут без Мушлука не обойтись.

Слуга, искривив губы, кивнул головой, что означало окончательное вынесение вердикта, не подлежащего сомнению. Буаробер знавший манеры спесивца Дордо, вопрошающе загрустил.

– Послушай, у одного весьма почтенного человека, погонщика мулов, мэтра Перришона, с улицы Де-Ла-Бретонри, что живет по соседству с твоим аптекарем. Отчего Франсуа, я сразу о нем и вспомнил, сложив в голове сию хитроумную комбинацию…

– Ну, хватит! Говори по делу!

Прервал приор болтуна.

– Да, по делу…

Повторил тот, как будто разыскивая в дебрях памяти потерянную мысль, суть которой хотел поведать хозяину.

– Да, так вот, этот Мушлук такая скотина, что если дернуть его за хвост остановиться и ни за что не сдвинется с места. Ни за что!

Капрал уставился на приора, как будто желая услышать похвалы в адрес своей изобретательности. Буаробер глубоко вздохнул.

– Ну, слово «скотина», из твоих уст, не проливает света, на столь витиеватые разъяснения. Так как «скотиной» ты не брезгуешь называть любое существо. Здесь ключевое слово «хвост», из чего я могу заключить, что многоуважаемый Мушлук это животное, вероятнее всего конь или мул. Не так ли?

Дордо расплылся в лукавой улыбке.

– Ты, Франсуа, временами, всё же, бываешь, не глуп. Конечно мул! Да не просто мул, а настоящий негодяй! Упрямый мерзавец, словом, какой нам и нужен!

Дордо придвинулся поближе к хозяину, и негромко заговорил:

– Твои опасения, что до людей в черном, прячущихся в подворотне, я разделяю. Поэтому советую отправиться к аптекарю, когда стемнеет. В темноте тебя будет трудно разглядеть.

– Но они все равно увидят человека намеревающегося войти в дом!

– Ты, Франсуа рассуждаешь правильно, но не предусмотрел главного – за дело берется сам Теофраст Дордо, капрал Пикардийского полка Его Величества.

Громогласно провозгласил слуга, но запнулся, озираясь, будто испугался собственного, оглушительного тона.

– Слушай внимательно. В указанный мною час, ты явишься на улицу Белых мантий, и, укрывшись неподалеку от дома аптекаря, станешь ждать…

1 Карл Шестой Безумный, официальное прозвище Возлюбленный, из династии Валуа (1368-1422), король Франции 1380-1422 г.г.

ГЛАВА 18 (47) «Внезапный приезд и удивительное бегство»

ФРАНЦИЯ.

По дороге, что вела из Питивье в Мелён, под лучами утреннего солнца, мчал экипаж. Карета красного дерева, запряженная четверкой резвых краковых жеребцов, поражала своей роскошью и элегантностью. Возница, щелкая кнутом, нещадно хлестал лоснящихся от пота рысаков покрывавших лье за лье с завидной прытью.

В салоне экипажа, отделанного мягким гранатовым бархатом, небольшая компания, уютно расположившись, вела весьма непринужденную беседу. Герцогиня де Шеврез и граф де Бокуз везли в Труамбер, одного из своих новоиспеченных сторонников, маркиза де Попенкура, личность весьма влиятельную в Оверни и Лионне. Его вес в определенных кругах, высокий титул и громкое имя были в значительной степени оценены заговорщиками, пожелавшими непременно вовлечь сего властолюбивого вельможу в свои ряды. Они строили расчет, полагая, что присутствие маркиза, несомненно, укрепит их позиции и повысит шансы на успех в провинциях, где де Попенкур имел поддержку.

Попенкур же понимал, что в нем нуждаются, и решил воспользоваться этим в сугубо личных, корыстных целях. Дело в том, что за шикарной вывеской – «маркиз де Попенкур», не имелось ровным сетом ничего: ни земель, ни замков, ни денег. Именно это обстоятельство толкнуло маркиза в ряды заговорщиков и, заставило сию столь разношерстную компанию отправиться на север, от Питивье, где южнее Парижа, близ города Мелён, стоял замок Труамбер. Целью же сего, весьма неожиданного вояжа, являлось намерение устроить брак месье де Попенкура с осиротевшей, и очень богатой невестой, графиней де Бризе. Де Шеврез как дальняя родственница покойной матери графини, следовательно, и самой наследницы, решила использовать своё положение, повлияв на юную особу, что напоминало размен фигурами в шахматной партии. В данном случае пожертвовав племянницей, де Шеврез получала сторонника в лице маркиза. Предусмотрительная герцогиня, даже вызвала из Анжу графа де Бокуза, давнего друга почившего старого графа де Бризе, знавшего с детских лет малышку Шарлотту.

Мрачный, немногословный, тучный маркиз, прикрыв выпуклые глаза, под густыми бровями, сонно выслушивал заверения герцогини описывавшей красоту и молодость его будущей жены. Почесывая отвисшие щеки и поправляя оттопыренным мизинцем торчащие из ноздрей пучки волос, тонкую полоску усов и бородку, обрамлявшую мясистые губы, он больше волновался о количестве золота наполнявшего сундуки в сокровищницах замка Труамбер, чем о прелестях намеченной невесты.

****

Тем временем, в Труамбере, упиваясь статусом победителя, рыцаря избавившего девушку от докучливого и нежеланного обожателя, барон д’Эстерне пытался добиться особого расположения Шарлотты. Он, пользуясь отсутствием де Лавальера – выказывавшего открытое недовольство и не желавшего мириться с фатовством настойчивого молодого дворянина – сегодняшним утром, явился в одну из занимаемых графиней комнат в новом дорогом платье, что приобрел у бойкого торговца в галантерейных лавах Мелёна. Его помпезный вид отдавал скабрезностью щеголя упивающегося собственной неотразимостью, что насторожило мадемуазель де Бризе, испытывавшую глубокую симпатию к барону, но всё же несколько напуганную неукротимым напором, как она полагала, друга, неожиданно примерявшего на себя неприглядный статус нового воздыхателя. Графиня неохотно отложила томик испанских новелл Тирсо де Молины, развлекавших её этим утром, и поднялась навстречу гостю. В глазах д’Эстерне горел огонь страсти и вожделения. Его взгляд смутил Шарлотту, принудив стыдливо опустить глаза.

– Доброе утро, месье.

Ответа не последовало, барон лишь взяв её за руку начал пылко целовать кисть и пальцы. Демонстрируя деликатность, и не желая обидеть назойливого поклонника, графиня, не без усилий, высвободила руку, виновато улыбнувшись. Тогда мужчина, обхватив за талию, преодолевая сопротивление, приблизился губами к шее девушки, обдав горячим дыханием, прошептал:

– Я прошу вас Шарлотта…

– Ах, оставьте меня барон! Ваше поведение просто возмутительно!

– Но почему? Почему, вы отвергаете меня?…

Не унимался разгорячившийся кавалер. Неизвестно насколько далеко бы зашел д’Эстерне в своих домогательствах, если бы грохот вкатившего в замковый двор экипажа не остановил его. Встревожено взглянул на Шарлотту, он подбежал к распахнутому окну. Во дворе Труамбера стояла карета запряженная четверкой взмыленных краковых жеребцов, фыркающих и звенящих сбруей после изнурительного аллюра, откуда появились три персоны, под ласковыми лучами утреннего солнца, прибывших в Труамбер. Герцогиня и оба её спутника покинули салон кареты, ступив на почерневший от времени булыжник крепостного двора. Дворецкий Мартен и два лакея, почтительно изогнувшись, словно замковый мост, встретили поклонами важных гостей, незамедлительно препроводив в верхний зал. Избавившись, при помощи слуг от дорожных плащей, де Шеврез вместе с де Попенкуром вступили в просторное помещение, где им не встречу, вышла молодая хозяйка замка в обществе блистательного кавалера. Шарлотта была растеряна, возбуждена и несколько встревожена, скорее домогательствами барона, чем появлением нежданных гостей. Она с натянутой улыбкой поприветствовала герцогиню и подала, для поцелуя, руку маркизу. Оставив без внимания любезный жест графини, Попенкур, будто неугодливый покупатель оценивающе оглядывал дорогое убранство комнаты.

Отделка флорентийским шелком, каррарский мрамором над камином, модные шпалеры, китайский фарфор привели в изумление привередливого вельможу, после чего сквозь его пренебрежительность проступило нечто напоминавшее благосклонность, и маркиз выдавив омерзительную улыбку, взыскательно уставился на Шарлотту. Графине стало немного не по себе от столь откровенно изучающего взгляда, она наигранно оживилась и несколько стушевавшись, обратилась к нежданным визитерам: