Тайна старой графини - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но это было легко только на словах.
Лидия снова представила, как говорит Екатерине Алексеевне, что Павлика похитили, – и покрылась холодным потом.
Катя вернулась рано – в агентстве ее внимательно выслушали, но навскидку никого не смогли подобрать, записали все ее пожелания, но скоро ничего не обещали.
– Вы же хотите опытную, аккуратную, не слишком молодую, русскоговорящую приличную женщину, так? – пожимала плечами администратор. – Ну, вы же сами понимаете, на таких у нас огромная очередь…
Катя посмотрела на часы.
Лидия с Павликом уже давно должны были вернуться из детского развивающего центра. Конечно, днем в городе повсюду пробки, а Лидия – не слишком опытный водитель, но все же в душе у Кати шевельнулось непонятное беспокойство. Она взяла свой мобильник, набрала телефон Лидии…
Холодный механический голос сообщил ей, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.
Беспокойство в Катиной душе росло.
Она ходила по квартире, не находя себе места, безуспешно пыталась чем-то заняться, но все валилось у нее из рук. Попыталась читать американский роман, который купила несколько дней назад, но глаза слепо скользили по строчкам, и через минуту она поняла, что не помнит, о чем только что читала.
И тут в дверях заскрежетали ключи.
Катя вскочила, уронила книгу, не стала ее поднимать и выбежала в прихожую.
В дверях стояла Лидия.
– Лида, слава богу, я так волновалась… – выпалила Катя, но тут она увидела бледное, испуганное лицо няни, ее трясущиеся губы, но главное – осознала, что с ней нет Павлика.
– Что случилось? – Катя схватила няню за руки, встряхнула ее. – Где Павлик?
– Екатерина Алексеевна… – проговорила Лидия дрожащим голосом, – Павлик… Павлика… – она зарыдала.
– Что?! Что?! – Катя трясла ее, будто хотела вытрясти из нее правду. – Что с Павликом?
– Его… его похитили! – выговорила няня сквозь слезы.
Катя отпустила ее, шагнула назад, наткнулась спиной на стену и медленно сползла на пол.
Осуществились ее самые жуткие, самые дикие страхи. Страшные сны, от которых она просыпалась с криком, в холодном поту, стали реальностью…
Она сжала кулаки – и вдруг почувствовала резкий укол в руке, в том месте, где носила старинный перстень.
Боль словно разбудила ее.
Разве можно сейчас поддаваться страху и растерянности? Сейчас дорога каждая секунда! Она должна не трястись от ужаса, не расползаться по полу, как кисель, а спасать своего ребенка! И для начала нужно выяснить, что же произошло!
Катя вскочила, снова встряхнула за плечи рыдающую няню и проговорила твердым, трезвым, решительным голосом (по крайней мере, так ей казалось):
– Лида, сейчас же перестаньте реветь! Возьмите себя в руки! Расскажите, что произошло! Мне некогда вас утешать, я должна спасать своего сына!
Ее твердый голос привел няню в чувство. Лидия вытерла глаза и как могла подробно рассказала о происшествии на набережной, подчеркнув, что человек, который звонил ей по телефону, категорически запретил связываться с полицией.
Катя внимательно выслушала ее, заставила несколько раз повторить самые важные моменты, пытаясь выделить какие-то подробности, которые могли бы указать ей на похитителей.
Самым главным сейчас было понять, чего они хотят, и сделать все, лишь бы не пострадал Павлик…
Подумав о сыне, Катя едва не утратила с таким трудом обретенное мужество и здравомыслие. Она представила Павлика в каком-нибудь сыром и холодном подвале, связанным, с заклеенным скотчем ртом… представила, какой ужас он сейчас испытывает…
Нет, ни в коем случае нельзя об этом думать, она должна сохранить решимость и ясность мысли, только она сможет спасти ребенка!
Чего хотят от нее похитители?
Скорее всего, денег.
Катя стала прикидывать, сколько наличных у нее есть и сколько еще она может собрать, что можно быстро продать…
И в этот момент в дверь квартиры позвонили.
Катя бросилась к двери, открыла ее…
На пороге стояла консьержка Раиса, за руку она держала живого и невредимого Павлика.
Катя бросилась к своему ребенку, упала на колени, обняла его, уткнулась в его курточку лицом и зарыдала. Перенесенный ужас, напряжение, безуспешная попытка взять себя в руки – все это разрядилось бурным потоком слез.
За спиной у Кати ей вторила Лидия.
Павлик, который никогда прежде не видел маму плачущей, растерялся и даже испугался.
– Мама, мамочка, что с тобой? – бормотал он, пытаясь отстраниться. – Ты упала? Ты ушиблась? У тебя что-то болит?
Катя усилием воли прекратила истерику, встала, взяла Павлика на руки и повернулась к консьержке:
– Раиса, где вы его нашли?
Консьержка, которая до сих пор помалкивала, что было ей несвойственно, затараторила:
– А я, Катерина Алексеевна, сижу у себя, чай пью, на этот… на минитор поглядываю. Потому как мне положено за порядком следить. Вдруг вижу – Павлик ваш стоит, – она посмотрела на ребенка. – Что, думаю, такое? Лида вроде уже прошла, и без Павлика, а теперь Павлик один… что же это, думаю, за непорядок! Как же это, думаю, ребенок один! Это же никак такого не может быть! Это не положено, чтобы он один!
Консьержка перевела дыхание и снова затараторила:
– Это же непорядок, чтобы ребенок один! Может, думаю, это не Павлик, а другой какой ребенок? Поглядела опять на этот… на минитор – нет, точно Павлик! И курточка его, и шапочка… Ну, а раз так, думаю, надо его к вам привести… Катерина Алексеевна, думаю, переживает, места себе не находит… вот, значит, и привела… а то как же это – ребенок, и один? Не положено так…
– Спасибо вам, Раиса! Огромное спасибо… – Катя схватила сумку, достала бумажник и протянула консьержке все деньги, какие в нем были. – Вот, возьмите…
– Ой, да зачем же… – засмущалась Раиса. – Да не надо… да я не за-ради денег, я сама как мать и как женщина понимаю… разве же я не человек, чтобы не понять…
Однако она быстро распихала деньги по карманам и удалилась, пока Катя не передумала.
Закрыв за консьержкой двери, Катя снова обняла Павлика и засыпала его вопросами:
– Маленький мой, ты в порядке? Тебя не обижали? Ты не голоден? Где ты был?
– Не-а, кушать я не хочу, – ответил Павлик, неловко пытаясь высвободиться из ее объятий. – Мне тот дядя дал гамбургер. Я, правда, с котиком поделился… там, мамочка, был такой котик хорошенький! Полосатый, а лапки беленькие… и мордочка тоже беленькая… а сам полосатенький…
Катя еще раз оглядела ребенка.
Павлик совершенно не выглядел ни испуганным, ни расстроенным, скорее даже оживленным. Кажется, сегодняшнее опасное приключение произвело на него далеко не такое сильное впечатление, как на нее или на Лиду.
Однако как же понимать то, что произошло?
Зачем организовали похищение, зачем
