Спасение «попаданцев». Против течения Времени - Юрий Корчевский

Наконец поднялся ровный попутный ветер. Паруса туго надулись, повлекли суда вперед, и гребцы получили возможность передохнуть.

Ветер дул еще несколько дней, за которые суда успели пройти башкирские и булгарские земли. Но если Булгара особенно опасаться не следовало после фактического разгрома войсками Тамерлана, а затем и похода русских под началом Федора Пестрого, то башкиры пошаливали. В целом они выражали свою дружбу и приязнь русским княжествам, но при удобном случае были не прочь и поразбойничать.

Хуже было другое – впереди ненавистные земли Казанского ханства.

До усмирения Казанского ханства Иваном Грозным татары вели себя нагло, заносчиво, регулярно совершали набеги на русские земли; да и не только на русские – на земли всех соседей. Ханство процветало на грабежах, разбое и подневольном труде полоняников.

Через седмицу они подошли к цепи через Волгу. Время шло к закату, день был ветреный, холодный, промозглый. Тем не менее ждать долго не пришлось. Проходящих судов по случаю холодов и весны было мало, и татарские мытари маялись от безделья.

К ушкую причалила лодка, двое татар взобрались на борт и деловито прошествовали к трюму.

Митяй распахнул люк.

Один из татар спустился, но почти тут же выскочил назад, не пробыв в трюме и минуты. Он ничего не мог сказать, только чихал, кашлял, плевался и тер глаза.

Второй татарин злобно ощерился:

– Урус, пряности везешь? Предупреждать надо! С тебя десять денег!

Деваться было некуда, и Михаил заплатил тамгу.

Татары перелезли на ладью, стоявшую борт о борт к ушкую. Собрав деньги и там, они отчалили.

Цепь, перегораживавшую реку, приспустили, и суда благополучно прошли.

Михаил перевел дух. Татары могли позариться на груз и задержать их, выдумав предлог. А разве им докажешь правоту? Но теперь – только вперед, самая напряженная и опасная часть пути уже позади. Следующим крупным городом был уже Нижний Новгород, русская земля.

На воде стали встречаться небольшие льдины, а на берегах с обеих сторон виднелись островки нерастаявшего снега. Пожалуй, если бы купцы вернулись дней на десять раньше, они вполне могли бы не пройти из-за льда.

Настроение команды поднималось. Казалось, скоро конец пути, можно будет по-человечески поесть, поспать в постели, в тепле, сходить в баню, надеть чистую одежду.

Наверное, расслабились они, и беда пришла неожиданно.

Ладья шла первой, а ушкуй Михаила – в сотне аршин сзади. Маша, как всегда, сидела на носу. Девушка уже облюбовала это место, привыкла к парням из команды и не дичилась, как в первые дни.

Все шло, как обычно. Митяй и Афанасий, сидя у мачты, играли в кости. Григорий с Михаилом на корме у рулевого весла обсуждали, стоит ли заходить на Макарьевскую ярмарку за продуктами, или они все-таки дотянут до Москвы.

Внезапно впереди раздался сильный глухой удар. Закричав от испуга, вскочила Маша. Корабелы бросились на нос судна и к бортам. Картина, которую они увидели, ужаснула их.

Идущая впереди ладья явно наткнулась на топляк, так как вокруг нее на воде не было заметно ничего. Однако она стала крениться на левый борт, потом на нос. Стало ясно, что судно продержится на воде недолго.

С палубы ладьи в воду посыпались люди.

– Опустить парус! Весла за борт! Подходим к ладье! – Михаил среагировал быстро.

Если ладье суждено утонуть, он ее не спасет, но людей из воды вытащить вполне можно. Течением их сносило к приближающемуся ушкую.

Первый из гребцов ладьи ухватился за опущенное весло, и двое гребцов ушкуя втянули его на борт.

– Топляк, язви его в душу! – выругался спасенный – с него ручьями текла ледяная вода.

– Одежду снимай и выжми, – посоветовал Григорий.

Все стояли у бортов, пытаясь подать весла тонущим. Вытащили второго, потом третьего гребца с ладьи. Мимо в воде проплыли несколько войлочных шапок, потом котел с ладьи. В воде барахтались еще несколько человек.

– За весла! Надо подойти ближе!

Михаил высматривал Пафнутия. Но люди били руками по воде, поднимая брызги, и разглядеть что-то было невозможно. Да и какая разница – гребец в воде или купец? Надо было спасать всех.

Ладья между тем кренилась на борт все сильнее, и было слышно, как журчит вода, врываясь в ее корпус.

С ушкуя протянули весло еще одному человеку, втянули его на борт – это был один из гребцов.

Михаил стал беспокоиться – на воде была видна голова только одного человека.

– Давай сюда, хватайся за весло! – кричали ему ушкуйники.

Но человек нелепо взмахнул руками и ушел под воду.

– Утоп… – растерянно сказал кто-то.

– Водяной к себе утащил! – заметил другой.

Все перекрестились.

Ладья уже легла на борт. Чувствовалось, что держится она на воде последние мгновения.

Из распахнутого люка ее вдруг вывалился в воду человек.

– Пафнутий! – сразу опознал его по одежде Михаил. – Сюда плыви! – крикнул он в надежде, что Пафнутий услышит его. – Мы здесь, поможем!

Пафнутий греб одной рукой, держа во второй небольшой мешочек. Он ухватился рукой за протянутое весло.

– Да брось ты мешочек, утопнешь! – кричали ему с борта.

Купец перебросил мешочек через борт ушкуя, на палубу. При падении на доски мешочек звякнул.

– Тьфу! Нет чтобы самому спасаться – так он деньги спасал, – бросил кто-то в сердцах.

– У тебя-то спасать нечего, только о себе и думаешь, – ответил ему Григорий.

Купца подтянули к борту. Одной рукой он вцепился в весло, другую поднял вверх, и его тут же втащили на ушкуй.

С одежды Пафнутия ручьями стекала ледяная волжская вода. Он повернулся лицом к реке.

На глазах у всех ладья моментально ушла под воду, пустив на прощание большой воздушный пузырь.

Некоторое время все молчали, пребывая в шоке. Увиденное казалось страшным сном. Только что оба судна шли по курсу, все было хорошо и ничто не предвещало трагедии. И вот только одно судно на плаву, а люди едва спаслись, да и то не все. Если бы ушкуя поблизости не было, никто не смог бы выжить в ледяной воде – ведь до берега в любую сторону было далеко, едва ли не верста.

Первым пришел в себя Пафнутий:

– Наши все здесь? – Он обвел глазами мужиков, столпившихся на палубе. – Павел где? А, вот он! А Маркел? Где Маркел? А Савелий, Амвросий?

Спасенные с ладьи только разводили руками.

Стали осматривать речную гладь вокруг, надеясь, что гребцов могло снести течением – нигде, никого… Покричали для собственного спокойствия. Не получив ответа, спасенные стали раздеваться и отжимать одежду – запасной сухой одежды на ушкуе не было.

На судне сразу стало тесно – ведь команда увеличилась более чем вдвое.

Пафнутий долго стоял, глядя на воду, в которой исчезла его ладья с товаром. Лицо купца было мокрым – то ли от воды, то ли от слез. И людей, с которыми он плавал многие годы, было жалко. Троих гребцов недосчитались. Вроде все на виду были – когда только успели утонуть? Михаил, как и его команда, видели только одного – как он ушел под воду.

– Поднять парус! Маша, смотри внимательно!

Ушкуй двинулся вперед.

Как только Михаил увидел на берегу подходящее место, он направил судно туда: надо было развести костер и высушить у спасенных одежду. Было прохладно, и в мокрой одежде немудрено простудиться и заболеть. Кроме того, на костре надо было вскипятить воду в котле, сделать сыто или узвар и напоить людей горячим.

Пафнутий сидел на корме, у ног Михаила, прислонившись спиной к борту и обхватив голову руками. Он стонал, скрежетал зубами: слишком велики были для него потери, в одно мгновение он потерял судно, товар и трех человек из команды. Удар был очень сильный, не каждый после такого оправится.

– Ты чего в трюм полез, Пафнутий? За деньгами?

– За ними, проклятыми! Я сразу после удара понял, что судну конец. А у меня там деньги были на черный день припасены, решил хоть их спасти.

– Жизнь-то дороже, мог вместе с ладьей утонуть.

– А без денег какая жизнь? Коробейником на торгу иголки продавать?

– Пафнутий, у тебя же есть дом, семья! Жизнь ведь не кончилась. Вон, какие-то деньги из ладьи спас. Встанешь еще на ноги.

– Думаешь?

– Просто уверен. Часть прибыли от продажи перца я тебе отдам. Глядишь, все наладится еще.

Пафнутий поднял голову.

– Под какой процент деньги дашь?

– Да ни под какой!

В глазах у Пафнутия появилась надежда.

Ушкуй ткнулся носом в береговой песок. Люди высыпали на берег, стали рубить сухостой и разводить костры. На одном, поменьше, повесили котлы для сыта, на другом – поодаль, побольше – на вбитых в землю кольях развесили для просушки одежду. От нее сразу пошел пар. Вокруг костра приплясывали голые мужики из команды Пафнутия. Зрелище было впечатляющим – как танцы аборигенов в далекой глуши. Но никому не было смешно – люди только что избежали гибели.

Вскипела вода в котле, в нее сбросили остатки сухофруктов. Затем горячим узваром поили сначала попавших в беду, потом пили сами.