Куплю невинность - Марианна Кисс

Сижу, жду. Часов нет. Но минут пять уже точно прошло. Что там за блюдо, которое можно так долго держать и дать ему остыть?

Что-то стукнуло, дверь открылась. Не та, в которую я вошла, а та в какую обычно входит дворецкий. В этот раз, снова он.

— Добрый вечер. Мистер Хендэрсон просит его простить, он опаздывает на несколько минут. А я прошу простить меня, вам придется ужинать без моего обслуживания и отнести посуду на кухню. Позвонили из дома, я должен срочно уйти. Но вы не волнуйтесь, мистер Хендэрсон будет с минуты на минуту.

— О, конечно, не беспокойтесь, я все уберу и отнесу на кухню. А куда идти?

— В эту дверь направо, до конца. Повар тоже уже ушел, так что вы пока останетесь одна. Но это буквально минут на десять-пятнадцать.

— Вы же сказали, что он будет через пять минут? — я удивлённо вскинула брови.

— Я так сказал? Простите, я хотел сказать через пятнадцать.

— Ладно, не волнуйтесь, я подожду.

Дворецкий удалился. Я осталась. Сижу вся такая нарядно-сексуальная, жду прихода хозяина дома. Держу спину. Прислушиваюсь, не звучат ли в отдалении шаги. Хочу, чтобы, когда он войдет, увидел меня с прямой осанкой, стройную и гордую.

Слышится вроде ходит кто-то, кажется вот сейчас дверь откроется и войдёт Дэвид, оценит мой внешний вид по достоинству и будет удовлетворен.

Спустя минут десять, как я приблизительно догадываюсь, подперла голову рукой, облокотилась о стол. Чем больше проходит времени, тем надежда на то, что он войдет, а я гордо буду сидеть, исчезает. Прошло ещё минут пятнадцать. Я встала, надоело сидеть, подошла к стене, где весит так называемый Ван Гог. Рассматриваю картину, а сама напряженно прислушиваюсь, не идёт ли кто.

Может Дэвид вообще сегодня не придёт, задержали дела. Значит, я зря тут стою в это столовой, совершенно одна. А может и в доме. Нет, ну охрана то наверняка есть. Пошла на своё место, села.

За неимением часов время кажется растянутым и нудным. Рассматривать стены потолок и пол надоело. Картины тоже больше меня не привлекают, тем более в животе началось что-то, отчего в желудке я почувствовала сосущую пустоту. Хочу есть. Неприлично будет, если я не дождусь хозяина и съем ужин? Он же остывает. И вообще, это хозяину неприлично опаздывать на ужин и заставлять девушку ждать.

Подсасывание в животе делает своё дело. Раздраженно смотрю на свои пальцы, трогаю ногти, поправляю платье, уже почти легла на стол от тоски и нечего делать.

По правде, это — уже хамство.

А вдруг что-то случилось, а вдруг вертолёт… Да нет. Хендэрсон просто издевается, и делает это специально. Скорее всего, он меня просто обманул. Ни на какой ужин он не собирается приходить. А если банально — забыл?

Хорошо тогда зачем покупать все эти вещи для меня, целая куча дорогих вещей. Скорее всего, это пыль в глаза. Как только я покину этот дом, вещи вернутся в магазины.

А сегодня уже точно никто сюда не придёт. Сижу как дура. Жду чего-то или кого-то.

Есть хочу.

Осмелела, протянула руку. Сердито дёрнула салфетку, развернула, взяла приборы. Подняла колпак над блюдом… а оно пустое. Нет ничего. Никакой еды.

— Чёрт! Вы что издеваетесь? — сказала громко, обращаясь в пространство, к тем, кто меня сейчас видит и слышит. — Это должно быть смешно?!

Это была последняя капля. Я вскочила, схватила блюдо и кинула его об пол. Со всей силы, на которую способна. Колпак с грохотом покатился по полу, а блюдо разбилось на несколько крупных осколков. Но это меня не остановило. Я пошла к другому концу стола, схватила блюдо Хендэрсона и тоже швырнула его на пол. Там тоже ничего не оказалось. Легче не стало. Хочется громить, крушить, кричать и бить посуду.

Я пошла к двери, откуда всегда выходит дворецкий. Толкнула. По коридору направо, до широкой двери в кухню. Вошла, осмотрелась. Просторная кухня, как в лучших ресторанах Нью-Йорка. Самая новая и современная техника. В середине плиты, по стенам рабочие поверхности и шкафы с множеством разнообразной посуды.

Да, наверное именно такая кухня должна быть в доме миллионера. Ведь тут принимают за раз по сотне, а то и больше гостей. Я остановилась лишь на мгновение, удивление и впечатление от масштабов этой кухни не перекрыло чувства голода. Я всё ещё сильно раздражена и хочу есть.

На столе увидела сетку с яблоками. Быстро подошла, рванула сетку, достала яблоко и пошла к мойке. Включила кран, подставила яблоко. Тру его с силой, будто оно виновато во всей этой ситуации. Бедное зелёное яблоко получает всю мою злость на дом, на хозяина, на дворецкого, и даже на Саманту, за то, что привлекла моё внимание к тому злополучному объявлению, не нарочно вовлекла в данные обстоятельства. Теперь я здесь, словно подопытный кролик.

Тру яблоко, вода шумит, плескается. Рядом с мойкой подставка для ножей. Я протянула руку, достала один, тонкий острый, чтобы порезать яблоко… но вдруг я почувствовала чьё-то присутствие. Совсем рядом стоит человек и дышит мне в спину. Неосознанно сжала рукоятку ножа.

Ладонь легла мне на талию, я вздрогнула, хотела обернуться, но голос Хендэрсона приказал:

— Не оборачивайся.

Почему сейчас в тот момент, когда я чуть не дрожу от ярости, кровь кипит от негодования, а в руке острый нож, Хендэрсон решил появиться. Как будто он всего этого не знал. Знал и видел, уверена.

Только ладонь его коснулась талии, как мощная волна горячего возбуждения ворвалась в тело. Что со мной?

Вторая ладонь Дэвида на талию. От талии к животу. По шёлку платья плавно, мягко, настойчиво, неотвратимо двигаются его пальцы. Ищут, щупают, гладят. И сжимают.

— Ты ждала меня? — шепот на ухо.

Ничего не остаётся, выдыхаю:

— Да.

— Ты сердишься?

— Да… я сержусь, — дрожь от прикосновений, трепет тела преображает гневную речь, делает её сбивчивой.