(Не) мой начальник (СИ) - Бельская Аглая

— И чем все закончилось, когда я упала в обморок? — я сама почувствовала, насколько фальшивой получилась моя напускная бодрость. Но Виталий с радостью поддержал разговор с той же неимоверно ненатуральной интонацией:

— Мы оформили все документы. Она подписала отказ от претензий и чистосердечное признание. Это наша защита от любых претензий. Если она еще раз появится на нашем пути, то мы пустим их в ход.

— И она так просто ушла? — не поверила я.

— Нет, конечно. Она закатила безобразный скандал, чуть не убила тебя. Мы еле оттащили Елену от твоего бесчувственного тела. Она оказалась просто нереально сильна. Боюсь, что теперь ты травмирована еще больше. Но здесь тебя быстро поставят на ноги.

— Думаю, Елена, которая выходила из здания вся избитая и с документами на увольнение в руках, выглядела еще хуже. — прыснула я. Он тоже рассмеялся.

— Ты такая…

— Какая? — не ожидая от себя такого, кокетливо спросила я.

— Смелая.

????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????Виталий улыбнулся.

— Я сейчас разбираюсь с теми документами, о которых мы говорили. Работы много, так что мне нужно идти. Но я обязательно навещу тебя завтра. А ты пока много спи и поправляйся.

Он пожал мне руку и вышел. Я, морщась от боли, поменяла больничную одежду на футболку и штаны, которые привез Виталий, и умостилась поспать. Но перед сном тайком погладила нежную натуральную ткань и улыбнулась. Спалось как никогда спокойно.

Глава 36

Виталий навещал меня каждый день, но разговор почему-то каждый раз не ладился. Будто между нами что-то висело, но это что-то не было недобрым. Я смущалась, а он отводил глаза. Но постепенно, по кусочку, мы восстанавливали равновесие.

Скоро мне разрешили гулять в парке. Виталий вывозил меня в инвалидной коляске вниз, на улицу. Там мы вели долгие разговоры о всем и ни о чем. Задерживаться он не мог себе позволить, но минут 40–50 каждый день уделял.

— Как ваши дети?

— Отлично. Наперебой рассказывают, как им хорошо у бабушки, как она замечательно их кормит. Моей мама пора поставить памятник.

— Да, я заметил, она у вас… особенная женщина.

— С характером. — поправила я.

— Да, с характером. — задумчиво сказал мой начальник. Видеть его лица я не могла, поскольку он катил коляску. — Вам с ней, должно быть, тяжело. Она мне такого наговорила, когда я пришел отдать ей деньги и рассказать новости.

— Ничего, за что можно было уцепиться, но стоишь, как оплеванный?

— Именно. — засмеялся он и вдруг изменил голос. — У нее жизнь просто отлично складывается — она поехала учиться на уборщицу за границу. А мама за детьми присмотрит, ничего страшного. Маму можно не предупреждать. Все нормально, не волнуйтесь. Говорите, вы Катин начальник? А сюда чего приехали? Деньги передать? А вы за каждую уборщицу поручения выполняете? Ну идите, идите, может, еще кому белье в прачечную завезти надо, не дай Бог опоздаете!

Он так точно спародировал мою маму, что я невольно рассмеялась. Очень похоже получилось, прямо пугающе.

— Зато она меня очень сильно любит. — примирительно сказала я.

— Это я тоже заметил. И дети к ней жмутся.

— Просто вот человек не умеет быть ласковым и выражает свою любовь через упреки и наставления. Это тяжело выдерживать, иногда плакать хочется. Но со временем привыкаешь. — подбодрила я. — Все нормально.

— Тебе виднее. — усмехнулся он.

Кресло подскочило на какой-то кочке и я невольно вскрикнула.

— Тебе больно? — Виталий немедленно остановился. Он наклонился ко мне прямо через спинку кресла и я почувствовала его горячее дыхание.

— Нет. Чуть-чуть. Уже многое зажило, скоро я смогу гулять на ногах. — поспешила успокоить его я. — Врач даже обещал, что через несколько дней выпишет меня долечиваться дома.

— Так это отлично. — радостно сказал Виталий. А потом прохладным тоном уточнил:

— Смогу ли я навещать тебя дома?

— Сможешь. — еле сдержав смех, спокойно ответила я. — Буду рада тебя видеть. Только имей ввиду, я не всегда буду одна. Дети идут комплектом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Значит, придется захватить торт. — повеселел он.

А вечером мне позвонил другой мужчина, который, к сожалению, является частью моей жизни.

— Если ты, паршивая сука, думаешь, что ты отлично скрылась, то я тебя разочарую — я тебя найду, где бы ты ни была. Я тебя за волосы приволоку в зал суда и ты там будешь скулить свои жалкие оправдания, гадина. Я тебя предупреждал, чтобы ты не смела никаких фокусов выкидывать!

— Здравствуй, Миша. — иронически отозвалась я. — Что случилось?

Почему-то теперь я совсем не боялась его угроз. За последнее время я столько пережила, что это уже казалось детскими играми. Хотя теперь я наконец увидела, насколько жестокий и низкий человек мой бывший муж.

— Ты еще меня спрашиваешь, что случилось? Ты тварь, подлая тварь, которая решила разрушить мою жизнь!

— Удивительно прямо, Миша. Развода захотел ты, бросил меня с двумя детьми ты, отсудить у меня последние деньги пытаешься ты, а жизнь разрушила я. Тебе не кажется это все странным?

— Если ты не появишься, я не знаю, что я с тобой сделаю, сука!

— Я никуда не терялась, Миша. Я никак не могу понять суть твоих претензий. Что ты от меня, собственно, хочешь?

— Что я хочу?? ЧТО Я ХОЧУ??? — совсем вышел из себя он. — Немедленно вернусь домой и чтобы больше таких фокусов выкидывать не вздумала!

— Миша, я боюсь, мне это лечащий врач не разрешит.

— Что? — растерялся он.

— Я лежу в больнице. На меня напали и избили. У меня трещина в ребрах, мне нужно лечение.

— Значит, все-таки пошла по рукам после развода. Я так и знал, что у тебя блядская натура. Что, дружки избили, потому что давала недостаточно интенсивно?

— Я сейчас брошу трубку, потому что не собираюсь выслушивать оскорбления.

— У тебя в почтовом ящике лежит повестка в суд. Чтобы явилась! Одно заседание из-за тебя уже пришлось перенести!

А, вот почему он так взбеленился. Там же стынет молодая горячая жена и какие-то шикарные острова. Бедная девочка рассчитывала на шикарную жизнь, а вместо этого приходится слушать нытье и стирать грязные труселя. Конечно, она выносит несчастному Мишеньке мозг. Кстати, я ее так и не видела. Надо бы при случае познакомиться.

— Боюсь, Миша, придется перенести еще раз. Просто по состоянию здоровья.

— Чтоб ты была, меня не интересует, в каком виде! Хоть по частям!

— Ты уверен, что вид бывшей жены в бинтах и на инвалидной коляске будет тебе выгоден?

Миша немного посопел в трубку, но адекватного ответа не нашел и сбросил звонок. Я немного подумала и набрала другой номер.

— Здравствуйте, Юрий Валерьевич. Не потеряли меня?

— Здравствуйте! Честно говоря, немного начал волноваться. Что-то долго не назначают следующее заседание, да и вы не звоните.

— Заседание уже назначили и мы его уже пропустили. А я молчу по очевидной причине — я попала в больницу.

— Я надеюсь, с вами все в порядке? — встревожился адвокат.

— Я уже выздоравливаю, но следующее заседание тоже надо перенести. Вы можете подать прошение или как это там делается?

— Да, я все сделаю. Только мне нужна будет справка из больницы, что вы находитесь там на лечении.

— Конечно, я попрошу врача ее выписать.

— Где конкретно вы находитесь? Я сейчас приеду за справкой, документы желательно подать прямо сегодня, раз мы уже одно заседание пропустили.

Документ я ему передала и мы даже немного мило поболтали. Юрий Валерьевич заверил меня, что дело движется в нужную нам сторону и он. Кажется, уже нащупал какие-то ниточки. Но это все трудно и нужно время. Зато он раздобыл результаты ДНК-теста: дети, как это не удивительно, оказались Мишины. Кто бы мог подумать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А ночью меня собрались похитить.

Глава 37

Ночь в отделении — время особое. Тишина звенит, как комар. Я почти не могла спать в ночной тишине, это мне ужасно мешало. Я обычно отсыпалась днем, когда мерный шум бытовых дел составлял привычный фон.