Мальчик, который видел демонов - Кэролин Джесс-Кук

– Что? – спросил я, не очень-то понимая, о чем речь.

Аня рассмеялась. Смех ее напоминал звон колокольчиков, и я тоже рассмеялся. Она повернулась к тете Бев, которая то складывала руки на груди, то опускала их, словно не знала, что ей с ними делать.

– Они назвали эту улицу, на которой построен дом Алекса и Синди, улицей Мира. – Обе нашли это название таким забавным, что захохотали, будто над шуткой десятилетия. – Как выяснилось, политики снесли одну из старых улиц, где раньше строили баррикады, а люди боялись выйти из домов. Не просто улицу, а целый район, и наняли поэта, чтобы он придумал названия всем новым улицам и написал стихотворение, которое выбили в стене вместо фрески с вооруженными людьми.

– Какое стихотворение? – спросила тетя Бев.

– Оно называется «Белфастское конфетти», и написал его Киаран Карсон[19], – ответила Аня, взяла со стола листок бумаги и прочитала:

Внезапно, пока двигалась расстрельная команда,посыпался дождь восклицательных знаков,Гаек, болтов, гвоздей, автомобильных ключей.Разломанный шрифт. И взрыв.Сам – звездочка на карте. Эта прерывистая линия,Треск быстрой стрельбы…Я пытался закончить предложение в голове, но оноРазваливалось и разваливалось.Все эти переулки и боковые улицы, блокированныезнаками «стоп» и двоеточиями.Я так хорошо знаю этот лабиринт: Балаклава, Раглан,Инкерман, Одесса-стрит…Почему я не могу сбежать? Каждый шаг – пунктир.Крым-стрит. Опять тупик.«Сарацин», «Кремль-2», щитки для лица «Макролон»,Рации. Как меня зовут? Откуда я иду? Куда? Чередавопросительных знаков.

Аня положила листок на стол.

– Они выбивают это стихотворение трехфутовыми буквами.

Я смотрел на фотографии, пока Аня и тетя Бев болтали. Дом большой, ни справа, ни слева других домов нет, зато есть сад. И кухня большая, чему, я это знал, мама порадуется. А перед домом подъездная дорожка, на случай, если у нас есть автомобиль, который мы не хотели оставлять на улице, где ему могли проколоть шины. Я подумал, что автомобиль бы нам не помешал, мы могли бы ездить в такие места, как бухта Елены, Портраш[20], Дорога гигантов[21]. Голова наполнилась таким количеством мыслей и желаний, что начала болеть.

– Ну, Алекс, – Аня наконец-то повернулась ко мне, – что думаешь?

Я промолчал, не потому, что не думал, наоборот, думал слишком много и не решался открывать рот. Боялся, что слова вырвутся разом, как конфетти из хлопушки.

– Ты, похоже, не очень рад, Алекс, – произнесла тетя Бев, и я заметил, как Аня коснулась ее руки, словно той не следовало такого говорить.

– Спасибо вам, – произнес я.

Затем Аня задала мне множество вопросов о Руэне, демонах и о том, вижу ли я ангелов.

– Демоны везде.

– А сейчас они здесь есть? – спросила она, и по голосу чувствовалось, что она нервничает.

Я посмотрел на толстяка, который вновь появился над ней. Иногда я мог видеть только его часть, например пальцы ноги или живот с пупочной впадиной, достаточно большой, чтобы в нее влезла моя голова. Он смотрел на меня черными глазами, а когда улыбался, я видел, что и зубы у него того же цвета.

– Алекс!

Я указал на толстяка, потому что в этот момент видел его.

– Он толстый.

– Кто?

– Ваш демон.

На ее лице отразилось недоумение.

– У меня есть демон?

Он потягивался, словно решил вздремнуть, и одеяло, которое закрывало его крантик, почти сползло. Я отвернулся.

– Как его зовут? – спросила Аня.

Я пожал плечами. Тогда она поинтересовалась, как выглядят демоны и почему я думаю, будто могу их видеть, а я очень радовался нашему новому дому и даже не помню, что я ей наговорил. В голове прокручивались фотографии, и я ясно и отчетливо видел каждую комнату, и все они были очень красивыми. Потом она задала такой странный вопрос, что все фотографии вылетели из головы и я вернулся в нашу старую гостиную.

– Алекс, ты когда-нибудь попадал под атаку террористов?

– Что?

– Рядом с тобой не взрывалась бомба? Не стреляли? Ты не получал травму?

Я задумался. Первый муж бабушки погиб при взрыве бомбы, а в прошлом году кто-то поджег автомобиль и покатил его вниз по нашей улице.

Аня кивнула и все записала.

– А как насчет полицейских, Алекс? Ты никогда не видел, чтобы полицейскому причиняли вред?

Меня замутило, и я покачал головой. Она пристально всматривалась в меня.

– Уверен?

Мысленным взором я увидел лицо полицейского, искривившиеся губы, дернувшуюся в мою сторону голову. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но почувствовал, как пальцы сжались в кулаки, и сообразил, что отвечать на этот вопрос неправильно, совершенно неправильно.

– Глубоко вдохни, – услышал я голос Ани, а когда открыл глаза, обнаружил, что очень крепко обхватил себя руками. Окончательно придя в себя, ответил:

– Я видел по телику людей на похоронах полицейского. Они плакали.

– Ты жалел этих людей?

Я заплакал. Аня потянулась ко мне, коснулась моей руки.

– Это нормально. Ты видел, что случилось с полицейским? Ему причинили вред?

Я кивнул и вытер глаза.

– Алекс, твой папа был полицейским?

– Я хочу прилечь, – произнес я.

– Ты что-то видел по телевизору, Алекс? О полицейском?

Теперь ее голос доносился издалека. Я встал, и по ощущениям мои ноги словно состояли из тающих кубиков льда.

– Мы поговорим позже! – крикнула Аня вслед, и я надеялся, что она просто забудет все, о чем спрашивала.

Я молча поднялся наверх в свою спальню. Знал, что там будет Руэн. Как только я открыл дверь, Вуф выбежал, громко гавкая, спрятался за моими ногами, поскуливая. Я наклонился и погладил его по голове. Почувствовал, что он весь дрожит. Выпрямился и вошел в комнату.

– Привет, Руэн, – промолвил я.

В образе Призрачного Мальчика он, как обычно, сидел на стуле у гардероба, сложив руки на груди, и злился. Я улыбнулся. Понял, что мне его недоставало, и меня распирало от желания поделиться с Руэном новостями, хотя я знал, что он в курсе.

Я сел на кровать и махнул рукой Вуфу, предлагая ему присоединиться ко мне, но пес остался у порога, смотрел на Руэна и рычал. Наконец заскулил и побежал вниз. Я подумал о фотографиях, которые показала мне Аня.

– Я хочу тебе кое-что рассказать.

Руэн поднял голову. Судя по выражению лица, нервничал, будто думал, что я его прогоню. Узел, который благодаря Ане завязался в моем животе, начал уменьшаться, и я улыбнулся Руэну.

– Я хочу поблагодарить тебя, – прошептал я.

– Ты? – удивился он.

– Да. – Я встал, с каждым мгновением мое самочувствие улучшалось. Скоро я уже подпрыгивал на месте, думая о нашем доме. – Спасибо тебе, спасибо тебе, спасибо тебе! Наш дом великолепный! Как ты это сделал? Как нашел его?

Рот Руэна приоткрылся, но он не произнес ни слова. Я перестал подпрыгивать и вновь заплакал. Он выглядел сбитым с толку. Я сел на пол, закрыв лицо руками. Чувствовал, что голова раскалывается.

– Я очень сожалею, – продолжил я. – Я не хотел быть неблагодарным или ужасным. Просто… – И если только что мое сердце выпрыгивало из груди, то теперь успокоилось. Словно кто-то его поглаживал. Подняв голову, я увидел, что Руэн исчез.

– Руэн! – позвал я.

Спальня моя пустовала, но внезапно ее заполнил свет, будто в дверь вплыло солнце, и запахло клубникой. Я не знал, что произошло. Чувствовал себя счастливым. И по какой-то причине подумал о бабушке и снова заплакал, потому что не вспоминал о ней давно. Бабушка тоже порадовалась бы нашему с мамой переезду в новый дом. Я был маленьким, когда бабушка умерла, но помню, как она умоляла маму переехать в ее дом: ей не нравилось, что мы жили одни. Она кричала и на наших соседей, и они ей не отвечали, потому что боялись ее.

Наверное, я заснул. Открыв глаза, увидел, что лежу под одеялом и солнечный свет больше не заполняет комнату. Посмотрел на стул и заметил сидящего на нем Руэна.

– Куда ты уходил? – спросил я, но он не ответил.

Я вспомнил фотографии нашего нового дома и вновь заулыбался.

– Руэн, я даже не знаю тех слов, которые смогут выразить мою благодарность.

– Неужели?

Я покачал головой.

– Во всех словарях мира не хватит слов, чтобы сказать, как я тебе благодарен. Я больше благодарен, чем за целое поле тертого сыра!

Он смотрел на меня, а я все говорил о тертой моркови, и о больших сосисках, и об Александре Благодарном. Улыбка «Алекс глупый» кривила его губы, но меня это не волновало.

– Как насчет того, чтобы продемонстрировать свою благодарность? – усмехнулся он.

Я перестал смеяться.

– Хорошо. Я благодарен и до такой степени, – произнес я, вытянув руки перед собой. – Нет, гораздо больше. – Я подбежал к стене, шлепнул по ней ладонью, потом кинулся к противоположной и тоже шлепнул. – В миллиард раз.

Руэн встал.

– Могу я предложить, что тебе надо сделать?

Я кивнул. Он огляделся.

– Найди ручку и бумагу.

Я поискал в шкафу альбомы для рисования. Потом обнаружил один под подушкой. Ручку, которую поднял с пола, сжевал Вуф, но вскоре нашел маркер в ящике для носков.