Россия собирает своих евреев - Дж. Клиер

Вопрос о переселении евреев нельзя было решить столь же просто, потому что здесь Пассек явно оказался в полном согласии с духом и буквой закона в том виде, в каком он претворялся в жизнь в других губерниях. Тем не менее Сенат признал необходимость какого-то компромисса, ведь было вполне очевидно, что в большинстве городов евреи скорее всего не смогли бы найти ни жилье, ни работу. И тут Сенат нашел новаторское решение, никогда еще не применявшееся в отношении христиан, которых также ожидало переселение. Вовсе не нужно, сказали в Сенате, чтобы власти переселяли евреев «без времени». Вместо этого надо разрешить евреям – обладателям законно действующих паспортов, выданных кагалом, «временное проживание» в сельской местности при условии, что они будут и дальше платить все причитающиеся с них налоги. Но если это решение и позволило на какое-то время снять проблему, то в будущем оно оказалось неудовлетворительным. Несколько раз центральные власти приходили к заключению, что переселение евреев уже больше не является преждевременным (нередко это решение принималось в качестве карательной меры), хотя все обстоятельства, препятствовавшие их переселениям в 1785 г., сохранялись и впоследствии.

Решимость правительства продолжать линию на интеграцию общества видна по тому, как подошел Сенат к системе самостоятельных еврейских судов, на сохранении которой настаивало руководство кагалов. Такие суды дали бы старейшинам мощные рычаги контроля над общиной и способствовали бы укреплению автономии еврейства. Сенат отказался пойти на эту уступку, опровергнув тем самым обещания, косвенно выраженные в указах 1772 и 1776 гг. Сенат счел, что евреи не нуждаются в отдельных судах, поскольку на них распространяется действие Городового уложения 21 апреля

1785 г. Из этого следовало, что евреи вправе избираться в бургомистры и советники магистрата (коллективный орган, наделенный обширными полицейскими полномочиями), в городские комитеты, или думы, «в равной пропорции со всеми другими группами». Итак, в решении Сената 1785 г. открыто провозглашалось то, что лишь подразумевалось в Городовом уложении. Евреи как отдельная группа ни разу не упоминались в Городовом уложении, но в этом документе особо оговаривались права нерусского населения христианского вероисповедания (католиков и др.) – там шла речь о полной веротерпимости в отношении к этим людям, об их праве присягать по своим обычаям и т.п. Сенат отмел все сомнения в том, могут ли евреи пользоваться такими же правами и нести те же обязанности. Согласно мнению Сената, особые еврейские суды являлись излишними, потому что евреи получили возможность обращаться в обычные суды, где их должны были судить на их собственном языке, согласно статье 127 Городового уложения.

Последнее решение вызывает некоторое недоумение. Статья 127 полностью звучит так:

«Буде в городе 500 семей или более поселившихся иногородних или иностранных, то Городовой магистрат дозволяется составить половину из российских, а другую из иностранных, то есть: число российских бургомистров и ратманов остается как ныне, а иногородним и иностранным дозволяется избрать столько же, и сих последних присовокупить к первым, и судить им всякие дела, вступающие в Городовой магистрат, российским по-российски, а иностранным на своем языке, (то же самое разумеется и о цехах)» [262].

Ссылаясь на эту статью. Сенат явно имел в виду последнее ее положение, по которому евреи могли рассчитывать на судопроизводство на родном языке. Но на каком основании статья 127 вообще могла быть приложима к евреям? Выше, в статье 124, Городовое уложение гласило, что свободное отправление религиозного культа «дозволяется иноверным, иногородним и иностранным». Эти категории, по-видимому, обозначали: неправославных, уже проживавших в определенных городах, местных уроженцев, не принявших православие; нерусских, которые переселились из одного русского города в другой (хотя термин «иногородний» сам по себе не имел ни религиозного, ни национального значения); иностранцев. То обстоятельство, что в положения статьи 127, в отличие от статьи 124, термин «иноверные» не включен, является не только вопросом семантики. Отсутствие этого слова предполагало, что положения статьи 127 распространялись на евреев потому, что в правовом отношении они рассматривались в качестве иностранцев, а не потому, что они и так обладали предусмотренными статьей 127 правами наряду с православными подданными нерусского происхождения, на которых распространялось действие статьи 124. Это наблюдение над содержанием Городового уложения приобретает решающее значение, если взглянуть на него в комплексе с другим постановлением Сената того времени – об отказе евреям в разрешении записываться в купечество в Риге, так как на это «особого Высочайшего повеления нет, без коего Сенат поступить на сие не может» [263]. Иными словами, несмотря на все заверения в противном, евреев все еще можно было рассматривать коллективно, как отдельное сословие. Если бы каждый из них числился «купцом» или «мещанином», а не «евреем», тогда такое понимание было бы невозможно: в этом случае он обладал бы законным правом регистрироваться в любом городе империи, получив внутренний паспорт, необходимый для переезда.

Именно такая двусмысленность, присущая некоторым статьям Городового уложения, и позволяла русским администраторам как тогда, так и впоследствии неправильно толковать права, данные евреям законом [264]. Так, в петиции, направленной в Сенат в 1802 г. евреями Каменец-Подольска, говорилось, что бывший военный губернатор Волыни и Подолии, И.В.Гудович, однажды разрешил местным евреям занять половину выборных должностей в местечках, где они проживали. Сделал он это на том основании, что по статье 127 Городового уложения такое представительство было позволено иностранцам [265]. Таким образом двусмысленность закона породила «ложный прецедент» – вполне законный с виду правовой прецедент, который позже был опровергнут как основанный на неверном прочтении исходного намерения законодателей. Сенат в 1786 г. ввел это постановление, а Гудович его «развил» – либо идя по стопам Сената, либо в свою очередь неверно поняв статью 127. После 1802 г. этот прецедент более не учитывался, и в правление Александра I евреев определенно уже не считали иностранцами [266].

Мысль о том, что евреи – это иностранцы, никогда не выражалась прямо, однако связанный с ней законодательный подход к евреям как к особой группе населения, которой все запрещено, если специально не разрешено, был реальностью, что подтвердила сама Екатерина в 1791 г. Это положение прочно вошло в российское законодательство. Некоторые историки увидели в нем исходную точку для появления целого свода дискриминационного законодательства, обрушенного на евреев в XIX в. [267]

Однако в России рассматриваемого времени положение евреев не являлось чем-то особенным. Западные концепции сословных привилегий, не говоря уже о «естественных правах», не были отражены в законодательной традиции России, где существование государства зависело от усиленной эксплуатации всех ресурсов страны и населения. Государством устанавливались как привилегии, так и обязанности всех сословий, и переход подданных из одного сословия в другое не поощрялся. На перемену места проживания индивидуальных членов того или иного сословия также смотрели с неудовольствием. Отдельная группа населения могла заниматься каким-либо видом хозяйственной деятельности только по предписанию государства, и наоборот, все, что не было официально разрешено, воспринималось как запрещенное [268]. Поэтому избранный Сенатом подход к евреям был направлен на прочное закрепление их в системе русского законодательства. Отрицательная сторона подобного подхода проявилась лишь со временем, а остальные решения Сената по поводу евреев можно рассматривать как сознательное стремление удовлетворить их требования и поощрить их постепенное вхождение в российское общество.

Если Сенат постановил, что городские общинные суды должны взять на себя светские функции религиозных судов еврейских общин – «бет дин», то одновременно он позволил продолжать деятельность «бет дин» в вопросах обрядности и ритуала. Учитывая характер еврейского общества, в котором религиозные предписания часто оказывали воздействие на различные сферы мирской жизни, это было все-таки лучше, чем ничего, с точки зрения интересов верхушки кагала. В будущем враждебные к евреям русские публицисты даже сетовали на то, что «бет дин» продолжает без помех осуществлять все свои прежние функции. Сенат еще больше укрепил власть старшин кагала, позволив им самостоятельно, как было раньше, раскладывать все подати на членов общины, за исключением твердого однопроцентного налога с объявленного дохода купечества. С точки зрения Сената такая уступка являлась лишь очередной попыткой привести управление евреями в соответствие с положением других общин. Соглашаясь на просьбу евреев. Сенат отметил, что сходная система распределения налогов была разрешена казакам, мещанам и государственным крестьянам на Украине. Благодаря этому главы кагала сохранили важное экономическое орудие воздействия на непокорных членов общины.