«Синано» – потопление японского секретного суперавианосца. - Джозеф Инрайт

Стиральная машина почти всегда была в действии. Над ней висело уведомление: «Экономьте воду».

Члены экипажа любили собираться в общей столовой после вахты. Но любой при желании мог найти укромное местечко, чтобы побыть некоторое время одному. Офицеры для общения собирались обычно в кают-компании.

Свободное время проводили в разговорах, за игрой в карты, пили кофе. У нас было припасено несколько фильмов для демонстрации в походах. Обычно матросы и старшины смотрели фильмы с 17.00 в носовом аккумуляторном отсеке, а офицеры – с 19.00 в кают-компании.

Каждый фильм во время просмотра весело хвалили или громко ругали, не скупясь на соленые словечки. (124)

На борту подводной лодки «Арчер-Фиш» не было проблем с дисциплиной. Иногда, правда, когда мы были в порту, одного-двух матросов задерживала военная или береговая полиция за ссору в баре или за нарушение комендантского часа. Случалось, матросы запаздывали с увольнения. Это служило основанием для наказания, которое заключалось в лишении права на увольнение в течение недели, а в более серьезных случаях – две недели.

Командиры сами тоже не были застрахованы от того, чтобы их не задерживали, когда они бывали на берегу в поисках развлечений. Мы, в свою очередь, получали взыскания от наших вышестоящих начальников. Так или иначе, но эта система взысканий и наказаний срабатывала, и я был благодарен судьбе за то, что благодаря ее воздействию стал командиром подводной лодки «Арчер-Фиш». И хотя заведенный повседневный порядок временами казался однообразным и требовал дисциплины, он не очень тяготил матросов, так как все они были добровольцами и прошли тщательный отбор по физическим и психическим данным.

Но теперь время начало тянуться мучительно медленно. Мы больше ничего не могли предпринять, чтобы незаметно приблизиться к цели, обнаружив нас, авианосец мог снова ускользнуть или, атакуя, заставить нас погрузиться. Для того, чтобы мы имели возможность выйти в атаку, командир японского авианосца должен был или заметно уменьшить скорость корабля, или повернуть прямо на нас. Я жаждал, чтобы он совершил одно из этих действий, а лучше всего, если бы он лег на курс 210 градусов. Но сами мы больше ничего не могли предпринять. Нам оставалось только наблюдать и ждать.

Мыслями я возвратился к моей семье и друзьям, которые позволили мне стать тем, кем я стал. Эти люди, близкие и дорогие мне, хотели внести свой маленький вклад в победу в нашей войне и одновременно возлагали свои надежды на меня. Я представлял их всех здесь, рядом со мной, на войне, и был многим обязан им. Теперь, чтобы выполнить свой долг перед ними, надо было потопить этот авианосец врага в девяти милях от нас. В моем сознании теснилось множество мыслей, воспоминаний. Машинально я перебирал четки в кармане брюк.

Устав думать о безрезультатной пока гонке за (125) японским авианосцем, я стал размышлять о себе. Мои мысли возвратились далеко в прошлое. Я думал о своем отце, Джоне Инрайте, родившемся в городе Нортборо, штат Айова, в 1883 году; о деде Майкле Патрике Инрайте, который родился неподалеку от Килберна, штат Висконсин, в 1855 году. Молодой Майкл был сыном Майкла и Мэри Инрайт, уроженцев ирландских городов Лимерик и Типперэри. Они покинули родину во время страшного голода 1840-х годов. Возможно, когда-то они вот так же всматривались в ночной океан, как я сейчас, испытывая страх и одновременно надеясь на лучшее…

Мой отец, так и не окончив средней школы, отправился в Чикаго, где прожил несколько лет у своей тети, миссис Анны Макговен, обучаясь на каких-то курсах. Когда ему исполнился 21 год, он сделал заявку на участок земли в 160 акров в Северной Дакоте и вскоре подтвердил свое право владеть им. Четверть квадратной мили он сделал плодоносной.

Через несколько лет он открыл лавку в городке Райдер, где торговал углем, фуражом и зерном. Он нанял на работу молодую женщину по имени Минни Олсон. Минни была четвертым ребенком в семье мистера и миссис Джозеф Олсон, моих дедушки и бабушки по материнской линии, которые родились в Норвегии. Они поженились совсем молодыми и уехали в Америку. Они обосновались в городке Ферривилл, штат Висконсин, где в 1885 году родилась моя мать. Через несколько лет семья переехала в Бертольд, штат Северная Дакота, где отец заимел ферму. Вскоре после того как мой отец в 1907 году перешел работать в крупную угольную компанию, он женился на Минни и поселился с нею в Миноге, Северная Дакота. Именно там в 1910 году родился я, а со временем там родились две мои сестры, Мариан и Элизабет. Об этом давнем времени моей юности сохранились добрые воспоминания, и я предавался им теперь, когда «Арчер-Фиш» рассекала волны Тихого океана. В моей памяти возникали школа, старые учителя… разноска писем и газет… первый радиоприемник, собранный своими руками… работа шофером в бакалейном магазине в Бисмарке, штат Северная Дакота. Интерес к училищу в Аннаполисе вызвал во мне мой дядя Фрэнк, брат моего отца, служивший во время первой мировой войны офицером ВМС. Он посылал мне почтовые открытки с видами тех (126) портов, где бывал. Его обращения ко мне всегда были одинакового содержания: «ВМС – это прекрасно! Подумай, не стать да тебе моряком, когда достаточно подрастешь!»

И вот я в ВМС. Мой отец обратился к сенатору США Геральду Наю с просьбой о содействии в определении меня в одно из военно-морских училищ. После долгой зубрежки в апреле 1929 года я сдал вступительные экзамены в конце июня поступив в училище в Аннаполисе. Через четыре года я окончил его в числе лучших в своем классе, мне было присвоено офицерское звание энсин. Я просил и получил назначение на линейный корабль «Мэриленд», на котором прослужил три года…

Я был во власти нахлынувших воспоминаний, когда холодные брызги океана, попавшие на мое лицо, заставили меня снова сосредоточить свое внимание на неприятельском авианосце. Он шел все там же, в девяти милях от нас.

Джон Эндрюс часто брал пеленг и передавал данные в группу управления огнем. Увидев, что мы увеличили пеленг на несколько градусов, я понял, что мы увеличили скорость или корабль противника замедлил свой ход. Но у нас не было шансов на то, чтобы заметно повысить скорость, так как мы и так шла с максимальной нагрузкой на двигатели в течение трех часов и уже не могли рассчитывать на что-то большее.

Если авианосец начал идти на зигзаге, то это объясняло уменьшение его скорости, но только ход большим зигзагом, мог привести к заметному уменьшению скорости. А мы наблюдали незначительное изменение скорости, которое составляло не более одного узла. Изменение курса на несколько градусов влево или вправо не могло оказать влияния на скорость. Я полагал, что течение Куросио может иметь различные скорости, что по-разному влияет на скорости авианосца и подводной лодки. Такое возможно мористее Ки-Веста. Там на расстоянии нескольких сот ярдов скорость течения в северном направлении могла измениться от трех узлов до нуля, а в южном – от одного до двух узлов на протяжении примерно двух сотен ярдов. Но у нас не было никаких подобных сведений о течении, проходящем мористее острова Хонсю, и мы не могли рассчитывать на то, что там будет так же.

Но стало ясно и другое: японскому авианосцу не (127) было, возможно, никакого смысла преднамеренно снижать свою скорость в районе, кишащем подводными лодками противника. По моему мнению, авианосец действовал более чем странно. Он, как привидение, появился на направлении от Токийского залива; затем, не произведя ни единого выстрела, исчез в темноте; после снова появился на горизонте, а теперь уменьшил свою скорость по непонятным причинам. Авианосцы могут непредсказуемо маневрировать при взлете и посадке самолетов, но сейчас была полночь, и не было никаких признаков действий авиации…

Я уже не пытался понять, какие планы вынашивал командир авианосца, и мысли мои снова возвратились на десятилетие назад, в годы большой депрессии. Тогда американская экономика сильно пошатнулась в результате краха фондовой биржи в 1929 году и потери уверенности в нашей традиционной системе свободного предпринимательства. Миллионы американцев остались без работы и жили за счет пособий. Мне повезло: я находился на службе в ВМС и имел постоянную работу. В разгар депрессии я получал ежемесячно 125 долларов плюс 18 долларов пайковых, что для меня было вроде золотой жилы, и прежде всего потому, что деньги я получал регулярно. Конечно, было много способов потратить деньги, и многие из нас к концу месяца не имели ни цента. Но в конце концов, мы знали, у нас на корабле были койка, еда, бесплатная стирка белья, кинофильмы, и спокойно могли дождаться очередной выплаты денег.

Завершив свою трехгодичную службу на борту «Мэриленд», я был направлен в учебную школу подводников в Нью-Лондоне, штат Коннектикут. Там летом 1936 года я женился на Вирджинии Робертсон и провел с ней семь идиллических месяцев.