Опасный шарм - Полина Лоранс

- Или скажет, чтобы мы перед ним целовались и обнимались, как эти…

- Ну, это не страшно. Я тебя запросто поцелую, - Леська придушила меня локтём и чмокнула в щёку.

- Руки прочь! - шёпотом закричала я и ударила подругу диванной подушкой. – Что вы ко мне пристаёте, женщина!

Мы сдавленно захихикали и рухнули на диван. Вероятно, после испытанного стресса у нас начался отходняк.

В квартире царила спартанская обстановка, мебели было мало, в углу гостиной высились стопки книг, и лежали какие-то железяки.

Ещё у подъезда мы предложили мужчине прогенералить в благодарность за ночлег, но здесь и так царила чистота, как в казарме перед визитом главнокомандующего.

Приняли по очереди душ, стараясь не транжирить воду: вдруг Юрий Владимирович с его военной дисциплиной каждый день записывает показания счётчиков? Достали из чемодана своё постельное бельё и застелили диван. Потом тихонечко пробрались на кухню, где тоже не было ничего лишнего, и все поверхности сверкали чистотой.

- Какой аккуратист, однако! – удивлённо пробормотала я.

- Так, мне этот мужик нравится всё больше и больше. Мы сейчас сами к нему приставать начнём, - тихо сказала Олеся.

В холодильнике обнаружили и копчёную колбаску, и золотой сыр с дырочками, и красный виноград, и всякие продукты из «Вкусвилла». Но мы к этим деликатесам, конечно же, не притронулись. В доме у Ирины я привыкла к дорогой еде, но… Как привыкла, так и отвыкла! Причём очень быстро.

Олеся пожарила сковороду картошки, и мы её умяли с батоном. После ужина помыли кухню, не оставили ни одного пятнышка - как будто мы сюда и не заходили.

Уже давно стало ясно, что хозяин квартиры не вынашивает никаких коварных планов. Ему действительно было не до нас, он работал. Мы с Олесей на цыпочках подкрались к закрытой двери, прижались к ней ушами. Наш спаситель разговаривал по громкой связи, и семьдесят процентов слов были нам непонятны – какие-то термины, профессиональный жаргон.

- Айтишник, что ли? – прищурилась я.

- Нет, это явно что-то из квантовой физики, - покачала головой Олеся.

- Ты-то откуда знаешь про квантовую физику, двоечница?

- Знаю, - сделала многозначительное лицо подружка.

Мы снова прыснули. После горячего душа и вкусного ужина нас разморило. А ведь надо думать, что делать дальше.

- Ну, завтра поедем обратно в коммуналку, - вздохнула Олеся. – А через месяц снова начнём искать квартиру. Когда обе получим зарплату.

- А с мымрой что делать? Надо же написать заявление в полицию.

- Ох, не знаю… Чтобы пойти в полицию, мне надо отпроситься с работы на полдня. Или на целый день… Кто ж меня отпустит?

- Даже если эту тётку найдут, она скажет, что видит нас впервые в жизни. Как мы докажем, что отдали ей деньги? – задумалась я.

- Никак.

- Эх… Тридцать тысяч подарили…

- Да пусть эта гадина вся экземой покроется от наших денег! – зло прошептала Олеся.

- Может, всё-таки, в полицию?

- Не знаю…

Олеська снова приуныла, да и я тоже. Мысль о том, что нас обвели вокруг пальца и завтра мы опять вернёмся в коммуналку, навевала тоску. Это как капкан, из которого не вырваться. Ты думаешь, что твоя жизнь вот-вот изменится, станет лучше. А этого не происходит.

Взять хотя бы мою тётю Таню. У неё ведь в двадцать лет тоже были амбиции, устремления, мечты – она мне рассказывала. Но как-то так получилось, что жизнь почти прошла, и в ней не было ничего, кроме выматывающей и однообразной работы – каждый день, с утра до вечера. Сначала на заводе, потом в столовой. В конце концов она застряла в клининге…

Неужели и у меня так будет?

Но я не хочу!

Представила вдруг, как лихо съезжаю по трассе, поднимая на виражах веер искрящегося снега, а следом спускается Стас и тоже закладывает крутые виражи. Мы оба такие красивые, эффектные! Я - в алом комбинезоне и крутой экипировке… Ведь Стас собирался меня поучить. А когда мы сидели в кафе, нам было очень приятно разговаривать… В тот момент я сделала пьянящий глоток чужой жизни – свободной, беззаботной… И она мне так понравилась!

Вдруг я сейчас устроюсь в магазин, и превращусь в белку в колесе – как моя тётя Таня, как Олеся. И никогда не смогу вырваться из этой ловушки?

- Ну-ка, взбодрись! – потормошила меня подруга. – Не думай о нём, не думай! Сразу глаза несчастные.

Олеся права. О Стасе лучше не вспоминать.

А на работу в магазин всё равно придётся выйти, куда ж деваться.

Через полчаса я обнаружила, что Олеська и сама тихонько ревёт в подушку, прячась от меня.

- Ну, Лесь… Перестань!

- Тридцать тысяч этой мымре отдали! По пятнадцать с носа! Да я ребёнку столько не посылаю… - всхлипывала Олеся.

- Ладно, заработаем, какие наши годы! Хорош реветь! – шёпотом прикрикнула я на подругу, чтобы привести её в чувство.