Ошибка Бога Времени - Инна Бачинская

– Люблю позадираться с молодежью! – говорил Женька, полный доброжелательного любопытства к миру и людям. Он вернулся бы к ней и сказал беспечально: – Ну, молодежь! Везде бывали, все знают, а совсем дурные, шуток не понимают!

Сие означало, что Женькины шутки проскочили мимо цели, и молодое поколение не оценило их должным образом. Юлия пробормотала бы, не открывая глаз:

– Женечка, расскажи мне свою шутку!

– Ты уже слышала! – ответил бы Женька.

– И не раз!

Они бы рассмеялись, и Женька отправился бы за очередным коктейлем, сказав на прощание:

– Юльця, ты самая красивая женщина на всем побережье!

Она вытянулась бы на шезлонге, нисколько не забивая себе голову глупыми мыслями, вроде того, красива ли ее поза.

– Не выдумляй! – вдруг сказал Алекс, и Юлия вздрогнула.

– Не выдумляй! – повторял Женька свою излюбленную фразу. – Не выдумляй, – говорил он, когда Юлия не хотела идти в гости к Самсоновым, которых терпеть не могла. Женька обожал ходить в гости. – Надевай что-нибудь, и пошли! Бордовый костюм, тебе к лицу.

Бордовый был его любимым цветом. «Бурдовый», – говорила Юлия. Все Женькины галстуки и носовые платки были «бурдовыми», туфли, портфели, кожаные папки и бумажники – тоже «бурдовыми».

– Юльця, какого цвета машину берем? – спросил Женька однажды.

– Серую! – не задумываясь, ответила Юлия.

– А синюю не хочешь?

– Хочу!

Машина, конечно, была куплена «бурдовая».

– Где ты ее нашел? – удивлялась Юлия. – Неужели на заказ делали?

– Не выдумляй, – отвечал Женька. – Там еще белая была, но эта, по-моему, лучше!

Женькин «Мерседес» благородного красно-коричневого цвета сиротливо стоял в гараже. Юлия ездила на голубой «Тойоте».

– Не выдумляй, – сказал Алекс, дотягиваясь до ее руки. Губы Юлии дрогнули – не хватало, чтобы он ее жалел. Он поднес ее руку к губам. – Девочки перестали привлекать меня еще в средней школе. Хотя, возможно, лет через сорок я пересмотрю свои взгляды…

Это была шутка, не очень удачная, правда.

– А твой коктейль?

– Придется тебе еще раз сходить.

– Не пойду!

– Так нечестно!

Они рассмеялись, и Алекс ушел в бар за коктейлем. Вернулся он минут через пятнадцать и протянул Юлии мороженое.

…К полудню пляж пустел. Народ тянулся обедать. Юлия и Алекс приходили в ресторан последними, когда обслуга начинала убирать со столов. Они усаживались за свой столик у самых перил веранды, с восточной стороны, откуда открывалась сияющая бирюза Карибского моря и глубокая безоблачная синева неба. Солнце уже клонилось к западу, было золотисто-задумчивым, а океан – темно-бирюзовым. Веранда, утром залитая ослепительным светом, теперь была наполнена густой тенью. Дул несильный ветер, принося запахи водорослей и рыбы. Юлия вешала сумочку на спинку плетеного кресла, и они шли к длинным столам в глубине зала, где в больших фарфоровых гнездах, похожих на гигантские пчелиные соты, была разложена еда.

Салаты из фруктов и овощей, сыры, острые соусы, сифуд – рыба, жареная, тушенная с приправами, запеченная на гриле, моллюски во льду, переложенные листиками мяты и ломтиками лимона, креветки под острым чилийским соусом, мясо, супы. На отдельном столе, завершая ряд, помещались карнавальных расцветок торты и мороженое. Они накладывали в тарелки всего понемногу, возвращались к своему столу и, не торопясь, съедали. Приходил официант, молодой крепкий улыбчивый парень – его звали Арамейо, – и предлагал вино. Запахи моря, еды, ванили, кофе смешивались в удивительный коктейль. Они смотрели на море, где сверкал на горизонте ослепительно-белый крохотный парус, на почти пустой пляж, где уже тянулись по песку закатные длинные тени, и чувство покоя наполняло их.

– Я не хочу уезжать, – сказала Юлия. – Мне здесь так хорошо!

– Мы приедем сюда снова.

– У нас уже снег, представляешь?

– Сними блузку! – вдруг сказал Алекс невпопад.

– Что?

– Сними блузку!

– Зачем?

– Пожалуйста!

Он так смотрел на нее, что пальцы ее сами собой потянулись к пуговичкам блузки. Она медленно расстегивала перламутровые скользкие пуговички, и, когда расстегнула последнюю, Алекс потянул блузку к себе. Она изогнулась, помогая ему, и секунду спустя осталась в черном купальнике и длинной черной юбке в белые крупные полосы. Чувство обнаженных плеч и спины было замечательным. Она оглянулась. Несколько запоздавших пляжников заканчивали обед. Никто не обратил на ее маневры с раздеванием ни малейшего внимания. Свобода! Даже разденься она совсем – никто и ухом не повел бы.

– Ты самая красивая женщина на всем побережье, – сказал Алекс. Он опустился перед Юлией на колени и стал расстегивать пуговицы на подоле ее юбки.

– Ты с ума сошел! – Юлия попыталась выдернуть юбку из его рук. Большая белая пуговица покатилась по полу.

– Не мешай! – он отвел ее руки.

Тяжелый шелк скользнул в стороны, обнажив колени и бедра. Юлия немедленно прикрылась руками.

– Вот так! – сказал Алекс, поднимаясь. – Совсем не обязательно застегиваться на все пуговицы.

– Great! – одобрил Арамейо, улыбаясь до ушей. – La mujer hermosa![7]

– Вот видишь! – обрадовался Алекс. – Местному населению тоже нравится. Пошли за мясом!

Он взял ее за руку. Юлия скользнула взглядом по блузке, брошенной на соседнее кресло, и пошла за Алексом.

Они ели мороженое и запивали его красным вином. Юлия сбросила сандалии и ощущала босыми ногами теплый чуть шероховатый деревянный пол веранды. Ветер скользил по обгоревшим плечам и спине, и от его прохладных касаний хотелось замурлыкать.

– Hi! – услышали они тонкий птичий голосок.

Юлия вздрогнула. Это была их новая знакомая, немецкая девушка Кристина. Завернутая в кусок прозрачной оранжевой ткани, похожей на вуаль, легкая, как эльф, она висела, упираясь локтями, на перилах с наружной стороны и улыбалась во весь рот.

– I’m leaving tonight, – сообщила она. – This is mу e-mail, – она протянула Алексу листок из блокнота. – Chao![8]

Она поцеловала ладошку, вытянула губы трубочкой и сдула поцелуй – п-ф-ф-ф! – сначала в сторону Алекса, потом Юлии, спрыгнула с перил в белый песок и побежала, как полетела. Прозрачная одежка развевалась, не поспевая за ней.

Алекс держал в руке листок с адресом. Скулы его вспыхнули. Они смотрели друг на друга, не зная хорошенько, что сказать. Представитель четвертой колонны навязал им свою волю, нисколько не сообразуясь с правилами приличий и их желаниями. Пауза затягивалась, и горизонт стало заволакивать тучами. Алекс нашел единственно верные слова, которые разрядили атмосферу.

– Держи меня крепче, а то уведут!

«Подумаешь!» – хотела ответить Юлия, но вместо этого сказала:

– Пусть только попробуют!

Она была слегка пьяна, чувствовала себя красивой и не намного старше юной нахалки. Солнце, морской ветер, восхищенные взгляды Арамейо и красавчика-бармена настроили ее на бесшабашный лад. «Прекрасный возраст – сорок с хвостиком! – любимая присказка Ирки. – Болячки еще не начались, до маразма далеко, ноги бегают, мужики интересуются, шкала ценностей устоялась, и прорезалось умение посылать на фиг то, чего нельзя изменить». Впервые Юлия поняла, что имеет в виду Ирка. Она была уверенной в себе, зрелой и красивой женщиной. В отличие от нахального гадкого утенка, которого и всерьез-то нельзя принимать. Ей уже казалось невероятным, что она испытала такое мучительное чувство ревности. К кому? Юлия расхохоталась, откинулась на спинку кресла, сплетая пальцы на затылке. Отметила «мужской» взгляд Алекса. Вот так!

– Юлька, ты такая красивая! Ты – чудо!

Юлия только плечом дернула в ответ.

– Пошли! – сказал Алекс, поднимаясь.

В голосе его сквозило плохо сдерживаемое нетерпение. Он сжал ее руку, и Юлию обдало жаром. Пронзительная волна пробежала вдоль спины. Она уткнулась носом в плечо Алекса, глубоко вдохнула его запах. От него пахло солнцем, солью и морем. Юлия почти задохнулась… представила себе жесткие прохладные простыни на широкой, как сцена, кровати в их комнате… Они ушли, торопясь, а записка Кристины осталась лежать на столе, и мальчик, убиравший со стола, смахнул ее в свою корзинку.

…И уже потом, когда они сидели в шезлонгах на балконе своего номера, он сказал, настойчиво заглядывая ей в глаза:

– Ты должна мне верить! Что бы ни случилось – верь мне! Слышишь? Я очень люблю тебя! Я счастлив!

Оставшиеся четыре дня были вполне безоблачны, если не считать укуса неизвестного жука в Чичен-Ице, о котором Юлия забыла уже на следующий день. «У нас нет ядовитых насекомых», – успокоил их гид. Дни были похожи один на другой и все вместе составляли звенья бесконечной празднично-сияющей цепи, теряющейся в необозримой дали. Прекрасная погода, спокойное море, прохладные кварцевые пески, по которым они брели на закате вдоль пенной кромки прибоя, подбирая уродливые, в гипсовых наростах-потеках ракушки, сброшенные моллюском миллионы лет назад, окаменевшие ярко-белые кораллы, похожие на миниатюрные полушария человеческого мозга, и синие кусочки бирюзы. Им казалось, что они здесь уже давно и навсегда.