Письма на тот свет, дедушке - Тулепберген Каипбергенов

Мы же, к сожалению, ничего этого не смогли сохранить. Наоборот, своими руками изничтожили природу и землю. Сейчас, наверное, в аду даже легче, чем на побережье Арала. Если мы попадем в ад, то, ясно, будем мучиться... Но и это можно вытерпеть. Только как вытерпеть мучительный и отчаянный крик наших детей, сраженных тяжелым недугом, видеть их ежедневную смерть?.. Разве есть на свете наказание хуже этого?

Пусть все беды, обрушившиеся на нас в результате экологической катастрофы, связанной с Аралом, послужат жизненным уроком для всего человечества.

Аминь!

СКЛОНЯЮЩИЙ ГОЛОВУ ПЕРЕД ТВОИМ ДУХОМ И

ВРЕМЕННО ПРОЖИВАЮЩИЙ НА ЭТОМ СВЕТЕ,

ТВОЙ ПЕРВЫЙ ВНУК — ТУЛЕПБЕРГЕН.

Июль 1992 г.

г. Нукус

Власть и море (вместо послесловия)

К нам вести горькие пришли,

Что зыбь Арала в мертвой тине,

Что редки аисты на Украине,

Моздокские не звонки ковыли.

К нам вести горькие пришли,

Что больше нет родной Земли.

Говорить, а тем более писать о мертвом море сейчас тяжелее, пожалуй, чем о мертвом человеке. С гибелью моря беда подстерегает тысячи судеб, и утраты человеческие неисчислимы. Который уж год смертельная угроза стучится в каждый дом каракалпака, казаха, или узбека, или русского человека. Все они здесь еще живут.

Теперь уже и начинающий школьник знает, что жизнь на Земле зародилась благодаря воде и в воде. Такая, казалось бы, простота! А люди не могут или не хотят этого понять. Властелины Земли?! Природы?! Размножаясь, Они и Мы вряд ли задумывались и задумываемся, что неверными действиями своими изводим нутро Земли, растаптываем гнездо, выпестовавшее жизнь землян. Умные головы эти действия обозначили одним словом — экология. И объяснили, что это наука об отношениях растительных и животных организмов и образуемых сообществ между собой и с окружающей средой.

Уже звучат голоса светил науки, уже тревожатся крупные умы, что человечество планеты деградирует, что люди самих себя приносят в жертву своей жадности и алчности, хищнически истребляют богатства Земли ради сверхбогатой, сверхпотребительной и несправедливо устроенной жизни, сопровождаемой техногенными катаклизмами, войнами, уничтожением себе подобных, не говоря уж о лесах, полях, реках и морях — надежной, но ранимой оболочке всего земного.

Гибель Аральского моря — первая и самая крупная жертва планеты, — современная, трудно соизмеримая экологическая катастрофа. За ней уходят, за ней идут сотни, если не тысячи человеческих жизней. Не сумели, видно, или не захотели в этом огромном среднеазиатском регионе бывшего государства по имени СССР сбалансировать отношения растительных и животных организмов и образуемых сообществ между собой и с окружающей средой.

Тулепберген Каипбергенов как писатель известен далеко за пределами Каракалпакии и Узбекистана. Его произведения издавались в Ташкенте, Москве, в странах Европы и Азии. Писатель, чью книгу вы держите в руках, художественным словом, своей повестью, рассказывая о катастрофическом исходе жизни в Приаралье, вымирании и обезлюдении земель, ранее к жизни хорошо настроенных, призывает человечество к благоразумию, выйдя на «поле битвы», может быть, с последней надеждой поднять израненных бойцов и их последними усилиями остановить экологическую драму. Ибо сегодня нет Аральского моря, а завтра не то что пить воду Байкала — войти в него будет опасно. Волга, одна из самых загрязненных рек России, послезавтра станет питать Каспий нуклеидами, свинцом, иными тяжелыми металлами, другими отбросами. И вода, праматерь жизни, станет в ней уже смертельным ядом. Аральская экологическая катастрофа, как ни странно может показаться, легким взмахом крыла уже задевает, ранит устойчивость существования общеземной цивилизации. Да, лишь задевает. И пока...

Главный герой повести Каипбергенова — внук простого смертного аксакала. Дедушка прошел в жизни периоды, когда народ Каракалпакии являлся одной из равноправных частей России. Затем жил в составе Туркестана. Потом подчинялся верховной власти Казахстана. А теперь, начиная с Советского Союза, став автономией, передан Ташкенту. А Ташкент?.. Так вышло исторически, что Каракалпакия всегда находилась на окраине цивилизации, но у моря. А теперь и его отняли.

Покойный аксакал пережил коллективизацию. Работал за палочки в колхозе. Кому-то не понравилось, и он стал жить и работать в совхозе, переделанном из того же колхоза. Многие из его рода воевали против немцев. Кто-то погиб в начале войны, кто-то немного не дошел до Берлина и тоже погиб. Он сам нужен был тылу — строил каналы, водохранилища, растил детей и внуков, любил землю, выращивал хлопок и рис. И не догадывался, что его сыновья и внуки окажутся из-за своего трудолюбия невольниками экологической тюрьмы.

Внуку досталась нелегкая задача — разобраться во всем, что произошло с дедом, со здоровьем его и с морем. Ведь в ихнем роду было немало долгожителей. Внук не уставал обращаться во всевозможные и в самые высокие партийные и государственные учреждения. Бесполезно! На него все плевали с большой горы. И он пишет на тот свет, Дедушке... Вслед за рассказом из «Писем на тот свет, Дедушке» читатель вместе с внуком пройдет длинный путь трагической жизни людей в Приаралье и на бывших берегах Амударьи. И, может быть, поймет, почему их, неприкаянных, все время преследует черная смерть. И как это связано теперь, когда Аральское море не наполнить никакими слезами, с брошенными в безводной пустыне людьми, с мировым сообществом, с философией самой жизни?

Проблема гибели такого гигантского водоема, как Аральское море, разделившегося на две большие и одну маленькую лужи, с каждым годом встает все острее и острее. Острее даже быть не может, если из тысячи только что родившихся младенцев из-за тяжелой экологии умирают 95-110, если голод идет по пятам, а люди бросают свои древние поселения и отправляются куда глаза глядят, если не выработана до сих пор политика для тех, кто не по своей воле оказался между жизнью и смертью. Это же глобальная экологическая катастрофа, социальная трагедия! Мир такого еще не знал...

С середины пятидесятых годов мне довелось жить и работать в тех краях, не говоря о частых творческих поездках в те края, и места те мне знакомы и близки не с экрана телевизора. Море так впечаталось в мою память и поселилось в сердце моем, что не отпускает до сих пор. Вспомним! Сине-голубая немного солоноватая вода и двести сорок солнечных дней в году. Рыболовные шхуны, катера, корабли, рыбоконсервные комбинаты, два морских порта — Аральск и Муйнак, судоремонтный завод в Аральске. Судоходное пассажирское сообщение между Муйнаком и Аральском. В Аральске, кстати, останавливались все поезда, идущие из Европы в Среднюю Азию. И до Каракалпакии морем — рукой подать. А какой выбор рыбы был! Вокруг Арала проживало почти три миллиона каракалпаков, узбеков, казахов, русских... А тугаи — леса, населенные разным зверьем — от тигров до рысей — и несметными птичьими базарами, а судоходная Амударья, а ее сомы пудовые! Как ни странно, но люди, как мне помнится, не бранились и не сердились на море, когда его волны в конце пятидесятых — начале шестидесятых накатывались на Муйнак, затапливая его набережную. Они к своему кормильцу относились с терпением мудрецов. Приаралье могло стать цветущим краем, а берега моря — великим курортом, но их постигла участь мертвеца. Власть и хлопок выпили море. Погиб Арал. Погибло море синее. Гибнет и все живое. Корчится природа под натиском солепылевых выносов на сотни километров со дна бывшего моря, напитавшегося ядами дренажных вод, которые из-за отсутствия утилизации ее сбрасывались в море десятилетиями. Судьбы тысяч и тысяч людей, брошенных властью, оказались в смертоносном котле. Безвыходность, растерянность, полуголодное существование, безработица, хаос, истерика породили неуверенность не только в завтрашнем, но и в сегодняшнем дне. Все это мы видели своими глазами, ощутили на себе. Увидели, как с упадком природы, нарушением экологического равновесия рушатся не просто судьбы, но на глазах разваливается весь уклад жизни в диких условиях бескормицы и безводности; мы видели, как исчезают напрочь аулы и поселки, погибает общественное, годами создававшееся устройство обитания человека вокруг моря; как песок со дна ушедшего на десятки километров моря засыпал виллу, построенную на берегу Арала при жизни могущественного тогда Шарафа Рашидова, а буранный ветер трепал рассохшиеся двери и разбитые оконные рамы на втором этаже роскошного по тем временам дворца. Мы — это более тридцати ученых, писателей, публицистов, входивших в экспедицию «Арал-88», которая два месяца работала в бассейне двух великих среднеазиатских рек и в Приаралье.