Прячась от света - Барбара Эрскин

– Нет.

– Тебе ведь нравится твоя работа.

– Да.

– Тогда почему, почему, Эм?!

Она беспомощно пожала плечами.

– Я не знаю.

– Что же ты собираешься делать?

– Выращивать лекарственные травы.

Пайерс уставился на нее во все глаза:

– То есть... речь все еще идет об этом проклятом доме?! Я не верю в это! Даже сейчас тебе уже снятся ночные кошмары на эту тему. И ты об этом кричала во сне! Ты звала Лизу! И напугала Макса! Пожалуйста, Эмма. Ты не можешь этого сделать!

– Я должна.

– Ты готова бросить все-все, уехать из Лондона и жить там?

Она кивнула.

– В таком случае ты действительно сумасшедшая. Полностью! Абсолютно!

Она улыбнулась сквозь слезы.

– На этом мы и порешим. Я вовсе не хочу, чтобы нашим отношениям пришел конец, Пайерс.

– Но как нам этого избежать? Сити – моя стихия, здесь моя жизнь, работа, друзья. Я не буду мотаться туда из деревни каждый день. И я не хочу проводить выходные вдали от Лондона!

– Люди спокойно ездят оттуда на работу. Это всем лишь...

– Мне все равно, насколько это далеко или близко! Я просто не хочу этого делать. Не желаю!

– Тогда нашим отношениям действительно конец. – Слезы уже высохли на ее бледном лице. – Что ж, значит, так суждено. Я переезжаю туда, как только оформлю все бумаги. Прости, я должна это сделать. Это мой путь, моя судьба. Я... принадлежу тому дому.

– Ты принадлежишь этому дому! – Он вдруг заплакал.

– Нет, я не останусь, Пайерс. Прости. – По ее лицу тоже текли слезы.

Она отошла от Пайерса и побежала к двери. Он остался сидеть, рыдая, как ребенок. Хлопнув дверью, Эмма очутилась спальне и упала на кровать. Обе кошки были в комнате. Они сидели, забившись под комод, прижавшись друг к другу, и глядели на нее полными ужаса глазами.

– Вы испугались, – жалобно пробормотала она. – И я тоже напугана. Я ничего не понимаю...

17

Среда, утро

Флора Гордон ждала Эмму в кафе «Планет Органик». Она сидела на высоком стуле у стойки и потягивала апельсиновый сок. Ее вьющиеся белые волосы были, как всегда, сильно растрепаны.

– Эм? – Она соскользнула вниз и обняла Эмму. – Что стряслось? Твой голос звучал так... дико, когда ты мне позвонила. Почему ты не на работе?

Флора была одной из лучших подруг Эммы. Они ходили вместе в школу, но потом их жизненные пути надолго разошлись. Эмма поступила в университет, затем стала работать в Сити, а Флора училась на врача и работала в разных концах света, прежде чем обосновалась в Лондоне.

Эмма еле сдерживала слезы.

– Я уволилась. Кажется, мы с Пайерсом расстаемся. Я переезжаю в деревню, навсегда.

Шокированная Флора молча уставилась на нее, затем мягко улыбнулась.

– Что же ты так ревешь? Для меня, например, это самая лучшая новость за последнее время.

Она снова взобралась на высокий стул.

– Дорогая, я знаю, что Пайерс – красавец, и ты была уверена, что ваши отношения сложились накрепко, но... вы бы не смогли долго продержаться. Вы слишком разные. Он, если честно, очень зависим от мнения окружающих, немного отстал от жизни, и он зануда! – Она схватила Эмму за руки и усадила ее на соседний стул. – Я знаю, он хороший и добрый, и он тебя обожает, но он же тебя и подавляет. – Она указала на подругу рукой. – Вот передо мной сидит замечательная женщина, которая желает вырваться на свободу! – Она наклонилась вперед. – А куда именно ты перебираешься? Я надеюсь, что смогу часто к тебе приезжать?

Эмма, сама того не замечая, улыбнулась. Она заказала девушке, стоящей у стойки, две чашки кофе, повернулась к Флоре и пожала плечами.

– Ты первая, кто не заявил, что я – свихнулась.

– Конечно, нет! – Флора наклонила голову и с улыбкой смотрела на Эмму. – У тебя полно друзей, Эм, которые тебя искренне любят, просто они все ужасно заурядные. Во всяком случае, те, кого лично я встречала. Никто из твоих коллег и друзей Пайерса не понимает твою истинную сущность. Я даже начала бояться, что Пайерс постепенно убивает твое «я», заменяя его на своего делового партнера!

Эмма расхохоталась:

– Да, вот они, нужные слова, которые я так надеялась услышать! Но... Мне снятся ночные кошмары. Я не могу передать, как мне страшно. Это такой ответственный шаг! Я до сих пор не могу объяснить, почему я делаю это.

Флора сказала:

– Потому что ты поняла, что клетка закрывается.

Эмма задумчиво посмотрела на подругу.

– Ты думаешь, именно поэтому? А не из-за того, что я просто... влюбилась в знакомый с детства дом?

Флора покачала головой.

– Все мы иногда влюбляемся в какие-то вещи, но редко что-то предпринимаем для достижения цели. – Она хихикнула. – Эм, на самом деле ты действовала, повинуясь внутреннему порыву, а это очень важно. Ты помнишь, как мы мечтали в детстве? Играли в наше будущее. А когда выросли, забыли о наших мечтах. Но они все еще живут в нас, хотя кажутся недостижимыми, нереальными, о них иногда хочется забыть, но иногда хочется и вспоминать. – Она наклонилась и положила свою ладонь на руку Эммы. – Ты вернулась в детство, когда была очень счастлива. Не упускай свой шанс. И не оглядывайся назад. Иди навстречу судьбе!

Эмма ответила не сразу.

На улице, провизжав тормозами, остановилась машина, и услышали злобные голоса двух человек, которые обменивались резкими репликами под аккомпанемент звука мотора. Пара вошла в магазин, громко споря, и ребенок, шедший между ними, заплакал.

– Ты приедешь ко мне? – Эмма закусила губу.

– Попытаюсь. Извини, дорогая, мне пора, – сказала Флора, глядя на часы. – Через полчаса ко мне придет пациент. Не пропадай и не забудь дать мне свой новый адрес. – Она соскочила со стула и наклонилась, чтобы взять сумки. – Помни, это все произошло с тобой не случайно, Эм. Звони и пиши мне. – Она, обняв и поцеловав Эмму, ушла.

18

Среда, вечер

Майк Синклер проснулся внезапно. Сердце неистово колотилось от страха, он сильно вспотел. Сев на кровати, он потянулся к будильнику и неловким движением свалил его на пол, а потом долго искал. Было всего половина двенадцатого, он проспал меньше получаса. С тихим стоном он встал, подошел к окну и раздвинул шторы. Светила огромная желтая луна, изливая свой сумрачный свет в сад и в окна дома. Какой же он видел сон? Постепенно он вспомнил. Он видел медведя, бегущего по аллее ему навстречу. Зверь был черный-черный, его длинные изогнутые когти яростно скребли дорожку, зубы у него были огромные, дыхание зловонное, аленькие красные глаза злобно смотрели прямо ему в лицо. А он не мог пошевелиться, не мог сдвинуться с места...

Майк глубоко вздохнул, глядя в окно, и понял, что невольно высматривал медведя среди черных лунных теней сада.