Попугай в пиджаке от «Версаче» - Наталья Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ужас какой! — вздыхала Лола в машине. —Столько времени провести на кладбище! Этак можно живым трупом стать!
Дома Лола отправилась в ванную, а Маркиз заперся в своей комнате и плотно «повис» на телефоне. Он решил выяснить, кто такая была покойная Анна Ермолаевна Лопатина.
Когда Лола выползла из ванной через сорок минут, вся розовая, разомлевшая и пахнущая лавандой (несколько капелек лавандового масла, добавленного в воду, снимают стресс и успокаивают), Леня попался ей на дороге. Он страшно спешил.
— Хорошо, что в нашей квартире две ванные комнаты! — недовольно заговорил он. —Иначе я все время опаздывал бы!
— Куда это ты собрался? — удивилась Лола. — Я думала — посидим, поболтаем, чайку выпьем…
— Пока ты отмокала в своей лаванде, —Леня поморщился, — я выяснил множество интересных вещей. Не спрашивай, как, — заторопился он, хотя Лола и не думала спрашивать, — это мои производственные секреты. Значит, так, — начал он, отвернувшись к зеркалу, чтобы завязать галстук, — Анна Ермолаевна Лопатина — вдова Федора Ивановича Лопатина, известного партийного деятеля.
— Когда известного? — Лола сморщила носик. — Что-то я такого не знаю.
— Вот именно, дорогая, — Леня улыбнулся в зеркале, — ты смотришь в самую точку. Старуха умерла в возрасте восьмидесяти трех лет — возраст солидный, она была моложе своего мужа лет на пятнадцать, если мои информаторы не наврали. Впрочем, можно проверить, этот самый Федор Лопатин есть в каком-нибудь политическом словаре семидесятых годов. Умер он в семьдесят пятом, будучи на пенсии. В молодости он воевал в Гражданскую, потом пошел по линии НКВД, потом перешел на партийную работу, достиг там высот, после почему-то покатился вниз и закончил свою трудовую деятельность, занимая пост скромного начальника отдела в Смольном, откуда его тихо-мирно ушли на пенсию.
— Слушай, к чему ты мне это рассказываешь? — вскипела Лола. — Больше мне делать нечего, как про какого-то партийного функционера слушать! Что тут интересного?
— Лола, я тебя не узнаю! Ты стала нелюбопытной, а это плохо для нашей работы… — укоризненно проговорил Леня. — Дело в том, что этот самый Лопатин работал в НКВД. И до войны, и в войну. А после войны он оттуда ушел на партийную работу. А жена его нигде не работала. Не то она была артистка, не то несостоявшийся художник, в общем, собирала произведения искусства. То есть это он собирал.
Но про это стало известно только после его смерти, то есть какие-то слухи просочились, потому что вдова была еще женщина не старая и болталась по всяким салонам и выставкам. Коллекцию своего мужа она показывала очень немногим. И вот сейчас я встречаюсь с человеком, который должен быть осведомлен о коллекции вдовы Лопатиной. То есть покойной вдовы…
— Так не говорят, — заметила Лола, отбирая у Маркиза галстук и поворачивая его к себе лицом.
Она полюбовалась красивым узлом и сняла пылинку с его плеча.
— Спасибо, дорогая. — Маркиз чмокнул ее в щеку и испарился.
Маркиз вошел в антикварный магазин на Литейном проспекте, миновал зал, недовольно покосившись на пошленький туалетный столик карельской березы и картину неизвестного художника середины девятнадцатого века «Утро на птичьем дворе», толкнул дверь с надписью: «Посторонним вход воспрещен».
Охранник, лысый отставник с оловянными глазами, шагнул к нему, но Маркиз махнул рукой и бросил:
— К Артуру!
В кабинете хозяина царила уютная полутьма. По стенам висели портреты осанистых вельмож и их очаровательных жен в кружевах и парче. Артур, низенький толстячок с живыми бегающими глазками, сидел в глубоком кресле за помпезным столом черного дерева с бронзовыми накладками и курил тоненькую темную сигарету.
— Здорово, Артур! — Маркиз протянул руку хозяину кабинета. — Ты что это, никак женские сигареты куришь?
— Что бы ты в этом что-нибудь понимал! поморщился Артур, приподнявшись из-за стола и удостоив Маркиза рукопожатия — мягкого и влажного, как малосольная селедка. —Какими судьбами?
Отношение Артура к Маркизу было сложным и неоднозначным. С одной стороны, Леня мог иногда недорого продать какую-нибудь случайно попавшую в руки по-настоящему ценную вещь или поделиться интересной информацией. С другой стороны, он был слишком самостоятелен, не подчинялся ни одному из криминальных авторитетов, а это опасно, и Артур, при его рискованном бизнесе, опасался случайно попасть в немилость из-за контакта с свободолюбивым мошенником. Во всяком случае, следовало соблюдать осторожность.
— Так что же тебя привело в мою берлогу?
— Артурчик, ты все знаешь! — Леня сел верхом на стул (Россия, ампир, десятые годы девятнадцатого века).
— Ты мне льстишь, Леня, — Артур откинулся на спинку стула, — а раз ты льстишь, значит, тебе что-то от меня нужно.
— Информация.
— Какая?
— Тебе что-нибудь говорит такая фамилия — Лопатин?
— Ничего! — уверенно заявил Артур, но именно по этой уверенности, а также по тому, как забегали его глазки, Леня понял, что попал в точку.
— Так-таки и ничего? — Леня придвинулся вместе со стулом к черному инкрустированному столу, за которым Артур окопался, как за бруствером окопа. — Первый раз слышишь?
— Вот те крест!
— Артур, ты некрещеный! А помнишь то бюро красного дерева?
— С круглой консолью? — Глазки Артура плотоядно зажглись.
— С круглой консолью, — подтвердил Маркиз.
— И с потайными ящиками?
— Именно!
— И ты мне его продашь?
— Продам, живоглот, и очень дешево, если ты поделишься со мной информацией! Представляешь, за такую неосязаемую вещь, как информация, ты получишь замечательное бюро раннего классицизма!
— Ты змей-искуситель, — тяжело вздохнул Артур, — ты просто вьешь из меня веревки!
— Из тебя, пожалуй, совьешь! Ты скользкий, как угорь! Ну так как, твоя память восстановилась?
— Кажется, да… — Артур снова тяжело вздохнул. — Какая, ты говоришь, фамилия?
— Лопатин, — повторил Маркиз.
— Нет, ничего не знаю, — Артур уставился в потолок и замолчал.
Когда Леня хотел уже нарушить тишину возмущенной репликой, Артур усмехнулся и негромко проговорил:
— Вот фамилия «Лопатина» мне действительно кое-что говорит. Анна Ермолаевна Лопатина.
Леня придвинулся еще ближе и замер, весь обратившись в слух.
— Ведь понимаю, что нельзя об этом говорить, — как бы жалуясь, продолжил Артур, но ради старой дружбы…
«И ради уникального бюро», — хотел добавить Маркиз, но воздержался.
— Ради старой дружбы я, так и быть, расскажу тебе то, что слышал. Только, — Артур понизил голос, — ты ведь понимаешь — ни одна живая душа не должна знать об этом разговоре!
— Естественно, — Маркиз кивнул, — это и в моих интересах.
— Есть такая одинокая старушка, божий одуванчик, — начал Артур, удобно развалившись в кресле, — кажется, она вдова какой-то шишки то ли из НКВД, то ли из ГПУ. Ее покойный муж, царствие ему небесное, был, должно быть, редкой сволочью, но у каждой сволочи можно найти хоть одну привлекательную черту. Так вот он собирал картины.
— Подозреваю, что он их не просто собирал, а отбирал у всевозможных «врагов народа», — вполголоса проговорил Леня, — так что вряд ли это можно отнести к числу его достоинств.
— Это не наше с тобой дело, Ленечка, — отмахнулся Артур, — и если хочешь слушать не перебивай!
Леня приложил палец к губам и застыл.
— Короче, этот хмырь умер уже очень давно, а старушка жила себе тихо-мирно, получала за мужа приличную пенсию и не слишком заботилась о том, что осталось от коллекции покойника.
Но возраст у нее уже очень солидный, и, будучи женщиной предусмотрительной, Анна Ермолаевна решила составить завещание. То ли у нее внучатый племянник есть, то ли племянница — неважно…
Маркиз кивнул, показывая, что внимательно слушает.
— Короче, нотариус пришел к ней на дом, составил документ, а заодно осмотрел старушкины богатства — надо же знать, о чем речь в завещании! Так вот, насколько я знаю, — Артур скромно потупился, — нотариус обнаружил у старушки чертову прорву дешевой мазни и… — Артур сделал паузу и артистично подчеркнул важность следующих слов красивым жестом маленькой мягкой ручки, — и маленькую картину Мартини!
— Что? — переспросил Маркиз, не поверив своим ушам. — Что ты сказал?
— Симоне Мартини! — повторил Артур. —Темпера, маленькая вещь, двадцать на тридцать сантиметров!
— Ты ничего не путаешь? — Маркиз смотрел на Артура во все глаза.
Хозяин галереи, наслаждаясь произведенным эффектом, потирал маленькие ручки и улыбался.
— Я иначе спрошу, — Леня сделал небольшую паузу, как бы придавая своим словам больший вес, — этот нотариус ничего не путает? Все-таки он нотариус, а не искусствовед!
— Он увлекается искусством и кое-что понимает в нем, — ответил Артур, помолчав, но он действительно не специалист, поэтому он пришел к бабульке еще один раз и привел с собой знакомую женщину из Эрмитажа, доктора, между прочим, наук, специалистку по ранним итальянцам.