Римская республика. От семи царей до республиканского правления - Айзек Азимов

Но и после этого лузитанцы не сдались. Снова был призван Сципион Младший. В 133 г. до н. э. он (после долгой осады) взял город Нуманцию на северо-востоке Испании. Это был центр сопротивления римлянам на севере, и с его падением северная Испания стала римской провинцией. Независимые местные племена удержались только на крайнем северо-западе.

В том же самом году Рим приобрел свое первое владение в Азии. Царем Пергама был давний верный союзник Рима Аттал III. Он взошел на трон в 138 г. до н. э., но у него не было прямого наследника, и он уже не надеялся его иметь. Аттал понимал, что если он не предпримет каких-либо шагов, то из-за его земель начнется война между другими государствами Малой Азии, в которую вмешается Рим, что принесет всем одни беды и страдания. И он решил, что мудрее покориться неизбежному, и завещал свое царство Риму.

В 133 г. до н. э. Аттал умер, Рим принял его подарок и преобразовал его царство в провинцию Азия. Часть пергамцев не захотела становиться римскими подданными и подняла мятеж, но Рим легко подавил его, и к 129 г. до н. э. Пергам был усмирен.

Итак, со 133 г. до н. э. римляне могли считать почти все Средиземноморье своим владением — а ведь всего лишь столетие назад их город управлял одной Италией. Теперь Риму принадлежала почти вся Испания, Северная Африка, Македония, Греция и Пергам, а также острова в Западном и Центральном Средиземноморье. В других местах на побережьях располагались царства, которые, будучи номинально независимыми, являлись союзниками Рима или, по меньшей мере, напуганные его мощью подчинялись ему.

В Птолемеевом Египте правили слабые цари, которые вели себя очень осторожно, боясь навлечь на себя гнев Рима, и были марионетками в его руках.

Довольно могущественной оставалась только империя Селевкидов. Антиох III умер в 187 г. до н. э., но под властью его сыновей государство оправилось от ударов, нанесенных ему Римом. В 175 г. до н. э. царем стал Антиох IV. После битвы при Магнесии он был послан в Рим в качестве заложника и получил там образование. Тем не менее, став царем, он решил, что может по старинке воевать с Египтом, и попытался захватить его, но римляне послали свою армию и изгнали захватчика.

Антиох IV, озлобленный поражением, решил найти противника послабее. Под его властью находилась Иудея, и он решил запретить иудаизм и заставить евреев принять греческую религию. Евреи восстали, и под руководством семьи Маккавеев создали независимое государство.

После смерти Антиоха IV в 163 г. до н. э. начался закат империи Селевкидов. Восточные народы, покоренные сначала Александром Великим, а затем Антиохом III, добились теперь независимости, а в 129 г. до н. э. даже захватили Вавилонию. После этого от некогда могущественной империи осталась одна Сирия, в которой шла бесконечная гражданская война между различными представителями рода Селевкидов, желавших захватить власть, которая была уже пустым звуком. И они не могли сопротивляться Риму.

Глава 7. ПЕРИОД СМУТЫ

Совершенно очевидно, что Рим, завоевав Средиземноморье, сказочно обогатился, особенно благодаря своим победам над странами Востока, накопившими в течение многих веков цивилизованной жизни несметные сокровища. Контрибуции, наложенные на Карфаген, Македонию и Сирию, дань, поступающая из провинций, прибыли от торговли, осуществлявшейся по правилам, установленным Римом, — все это означало, что в город хлынуло богатство.

В 167 г. до н. э., после битвы при Пидне и окончательного разгрома Македонии, Рим получил в свое распоряжение такие огромные средства, что римские граждане были освобождены от налога. Их стали содержать покоренные ими народы.

Но Риму пришлось дорого заплатить за превращение в величайшую державу мира.

До Пунических войн основу римского государства составляли крестьяне. Несколько месяцев в году они обрабатывали свою землю, а все остальное время воевали. Военные кампании были короткими и проводились недалеко от дома.

Сто лет непрекращающихся войн привели к тому, что многие из этих стойких людей погибли (в 133 г. до н. э. в Риме было меньше граждан, чем в 250 г. до н. э.), а другие — разорились. Огромные территории были опустошены войсками Ганнибала или самими римлянами в наказание за помощь Ганнибалу.

Более того, военные кампании стали более продолжительными и проводились вдали от дома. Крестьяне уже не могли обрабатывать свои поля и одновременно воевать. Солдаты стали профессионалами, война сделалась делом их жизни.

Что касается сокровищ, хлынувших в Рим, то не все его граждане обогатились в равной степени — одним досталось больше, другим — меньше. Огромные богатства получили сенаторы, чиновники и полководцы. Те, кто сумел прибрать к своим рукам военную добычу, вкладывали деньги в землю, скупая наделы у крестьян, которых разорила война. Основой сельского хозяйства стали теперь не небольшие крестьянские дворы, а огромные плантации, где трудились рабы, так что оно тоже, как и война, стало профессиональным.

Рабов везли из Африки, Греции и Испании, что еще больше ухудшило положение римских крестьян. Именно рабы выполняли теперь сельскохозяйственные работы под руководством надсмотрщиков, которые выжимали из этих несчастных все соки. Владелец плантации жил в Риме, подальше от людских страданий, не ощущая никаких угрызений совести (такое «владение издалека» всегда способствует плохому обращению с работниками и рабами). Крестьяне, сумевшие уцелеть в хаосе воины, не могли конкурировать с крупными землевладельцами и разорялись.

Они в поисках работы стали переселяться в Рим. В городе возник многочисленный класс пролетариев. (Этот термин произошел от латинского слова «рождать детей», поскольку, по мнению аристократов, бедные нужны были только для того, чтобы поставлять воинов для легионов.)

Римский гражданин, живший в городе, обладал определенными правами. Каким бы бедным он ни был, он имел право голоса, а это означало, что аристократы, стремившиеся занять высокие посты, должны были принимать во внимание его мнение. Умные беспринципные политики хорошо понимали, что голоса римлян можно купить. Они добивались популярности у народа и набивали себе цену, голосуя за продажу римским гражданам продуктов по сниженным ценам и даже за бесплатное распределение зерна. Они также организовали бесплатные состязания и зрелища разного рода. Таким способом государственные деятели подкупали простых людей, и частенько бедняки поддерживали одного лидера в его борьбе против другого, не понимая, что действуют вопреки своим же собственным интересам.

Подобная тактика, обогащавшая политиков и наносившая огромный вред Риму, получила название «panem et circenses», что буквально переводится как «хлеба и цирков», хотя цирком в Риме называлось совсем не то, что теперь. Это слово образовалось от латинского «круг» и означало место (обычно, кстати, овальной формы), где проводились состязания и устраивались различные зрелища на потеху публике. Гонки на колесницах, бои гладиаторов, схватки с дикими зверями оживляли эти зрелища, превращая их в римский вариант современных водевилей (несомненно, очень грубый и кровавый). Поэтому лучше переводить «ранет circenses» как «хлеба и зрелищ».

Пока богатые богатели, а бедные беднели, пока свободные крестьяне разорялись, а число рабов все увеличивалось, Рим в политическом отношении испытывал застой. До начала войн с Карфагеном база городского правления неуклонно расширялась, делая его все более демократичным. Но когда в Италию вторгся Ганнибал, этот процесс остановился.

С одной стороны, когда в ходе Второй Пунической войны над Римом нависла смертельная опасность, все понимали, что необходимо иметь сильное правительство. Во время войны не до политических экспериментов. И сенат создал такое сильное правительство — надо отметить, что за всю историю Рима он никогда так хорошо не управлялся, как во время Второй Пунической войны и после нее.

Но ни один правящий класс никогда добровольно не откажется от власти. Так и римская аристократия, состоявшая из крупных землевладельцев, входивших в состав сената, не испытывала никакого желания менять ситуацию, когда опасность миновала.

В результате после долгих и тяжелых лет войны в Италии так и не наступил мир — в этом и заключался великий и трагический парадокс того времени.