Путь прилива - Майкл Суэнвик

– Почему они называют его самым опасным человеком на этой планете? – На экране возникло мощное, словно из гранита высеченное, лицо Грего-рьяна. В холодных, как арктический лед, глазах светилась суровая, неумолимая мудрость. – Что знает этот человек? Какие знания пытаются они скрыть от вас? Вы можете сами… — Корда выключил телевизор.

– Лучшей ему рекламы и нарочно не придумаешь, даже за деньги.

Неловкое молчание было прервано звонком телефона. Чемодан вынул аппарат из кармана, протянул его чиновнику:

– Это вас.

Благодаря судьбу за минутную передышку, чиновник взял телефон и услышал свой собственный голос:

– Я вернулся из бутылочной лавки. Докладываю?

– Давай.

Чиновник впитал агента.

В огромном, почти безлюдном коридоре, известном под названием улица Антикваров, он подошел к скоплению маленьких лавчонок с темными, заросшими пылью витринами и толкнулся в ничем не примечательную дверь. Звякнул колокольчик. Полки, занимавшие все стены сумрачного помещения, были тесно уставлены пыльными, толстого стекла бутылками, среди которых попадались и средневековые, а самые старые экземпляры относились, пожалуй, к неолиту. В углах потолка парили золоченые, снисходительно улыбающиеся амурчики.

За прилавком стоял простейший конструкт, украшенный всего лишь козлиной головой и парой перчаток. Козлиная голова подобострастно склонилась, перчатки сложились перед металлической грудью. Ишь ты, какой вежливый.

– Добро пожаловать в бутылочную лавку, господин. Чем могу служить?

– Я ищу нечто, м-м-м… – Чиновник раздраженно взмахнул рукой, пытаясь подобрать подходящее слово. – Нечто несколько необычное, даже сомнительное.

– Тогда вы пришли по адресу. Здесь собраны все проклятые, отвергнутые порождения науки, устарелая, сомнительная, даже неблагопристойная информация, которой нет больше нигде. Плоские и полые миры, дожди из лягушек, явления ангелов. В одной бутылке – алхимическая система Парацельса, в соседней – алхимическая система сэра Исаака Ньютона. Здесь закупорена пифагорейская нумерология, здесь – френология, плечом к плечу с демонологией, астрологией и способами отпугивания акул. Сейчас все это сильно смахивает на свалку, но во время оно хранящаяся у нас информация имела весьма важное значение. Кое-что из нее считалось высшим и окончательным достижением науки.

– А магией вы торгуете?

– Магией всех существующих разновидностей, сэр. Некромантия, геомантия, ритуальные жертвоприношения, предсказание будущего по внутренностям животного и по приметам, по чернильным кляксам, по снам и с помощью хрустального шара. Анимизм, фетишизм, социальный дарвинизм, психоистория, теория непрерывного творения, ламар-кианская генетика, псионика и так далее и тому подобное. Да и то сказать, что есть магия, если не наука невозможного?

– Не так давно я видел человека с тремя глазами… – Чиновник описал третий глаз доктора Орфелина.

Козлиная голова задумчиво склонилась набок.

– Пожалуй, у нас есть то, что вы ищете.

Он перебрал пальцами несколько бутылок, помедлил над одной из них, достал с полки другую и встряхнул. Судя по стуку, внутри бутылки перекатывалось нечто вроде тяжелого шарика. Продавец торжественно вытащил пробку и положил на прилавок стеклянный глаз.

– Вот.

Чиновник внимательно изучил не совсем обычный предмет. Самый доподлинный человеческий глаз, голубой, с округленной Т-образной впадиной

на тыльной стороне.

– И как он действует?

– Элементарнейшая йога. Работая в Приливных Землях, вы, скорее всего, наслышаны, что мистики этих мест великолепно управляют физиологическими функциями своего организма.

– Да, – кивнул чиновник.

– Хорошо. Адепт проглатывает такой вот глаз и хранит его в желудке. В нужный момент он отрыгивает глаз и прижимает гладкую сторону к внутренней поверхности губ; теперь остается только приоткрыть рот, и восхищенные зрители разразятся бурей оваций. Поместив кончик языка в эту вот насечку, можно поворачивать глаз направо-налево и вверх-вниз.

Глаз вернулся в бутылку, закупоренная бутылка – на полку.

– Простейший фокус.

– Так почему же я на него попался? Козлиная голова вопросительно склонилась налево.

– Это настоящий вопрос или риторический?

Слова продавца застали чиновника врасплох, он не столько спрашивал, сколько говорил сам с собой. Ну, ладно, если уж так вышло…

– Отвечайте.

– Хорошо, сэр. Фокусник подобен учителю, конструктору или актеру, все они манипулируют информацией и таким образом воздействуют на реальный мир. Однако с актером его роднит еще одна общая черта – искусство иллюзии. Оба они стремятся убедить свою аудиторию в том, что фальшивое – не фальшиво. Значение, смысл заметно усиливает иллюзию. В драме значение поставляется сюжетом, а вот фокусничество – в нормальной обстановке – его лишено. Фокус исполняется совершенно в открытую, при помощи ловких отвлекающих маневров. Однако если появляется соответствующий контекст и значение – впечатление, производимое фокусом, неимоверно возрастает. Сколько я понимаю, для вас появление третьего глаза имело какое-то вполне определенное значение, так ведь?

– Этот человек сказал, что исследует меня на предмет чуждых духовных влияний.

– Вот именно, и это определило остроту вашей реакции. Наблюдай вы подобный трюк из зрительного зала, он удивил бы вас, но никак уж не привел бы в трепет. Зная, что это именно фокус, вы пытались бы его разгадать. Значение же отвлекает разум совсем в другую сторону, превращает любопытную головоломку в глубокую тайну, мистерию. Невозможность увиденного настолько вас потрясла, что вы спрашивали себя: “Неужели я видел это своими собственными глазами?” Хотя нужно было спросить: “Интересно, как же он это делает?”

– М-м-да.

– Это все, сэр?

– Нет. Я хочу знать в точности, что может и чего не может тамошний волшебник – каковы пределы его искусства, способностей, называйте как хотите. В кратком, сухом изложении.

– У нас нет ничего подобного.

– Не рассказывайте сказок. Еще живы люди, помнящие, как в Уайтмарше разразился открытый мятеж. Нет никаких сомнений, что мы засылали туда агентов. Должны были остаться их донесения, рекомендации, резюме.

–. Да, конечно. В закрытом фонде.

– Кой черт, мне крайне необходима эта информация.

– Ничем не могу помочь. – Конструкт сокрушенно помотал козлиной головой, широко раскинул свои перчатки. – Обратитесь в ведомство, наложившее запрет.

– Это куда же?

Перчатки скользнули вниз, зажгли белую свечу. Затем они выдвинули ящик, выудили из ящика чистый лист бумаги, подержали бумагу над пламенем. Вскоре на белом листе проявились угольно-черные буквы: “Запрет поступил из Комиссии по передаче технологий”.

Поток информации прекратился. Возвращая чемодану телефон, чиновник услышал легкий щелчок – первый из агентов возвратился в небытие.

– Больше всего нас беспокоит, – сказал Филипп, – публичный характер твоего заявления. Каменный дом на нас в ярости, они там прямо на ушах стоят. Мы обязаны представить им какое-нибудь, хоть мал-мала связное объяснение твоих действий.

Чемодан Мушг наклонился к уху хозяйки и что-то прошептал.

– Расскажите нам про эту туземку, с которой вы вступили в связь, – попросила излишне въедливая аналитичка.

– Н-ну.. – Чиновник видел, что,Корда и Филипп впали в не меньшее замешательство, чем он сам. Вмешательство Мушг сближало их троих, противопоставляло остальной компании. – Иногда оперативная работа оказывается настолько сложной, что приходится выходить за рамки инструкций, иначе не добьешься никакого результата. Да и то сказать, если бы все шло по правилам – не было бы и самой оперативной работы.

– Какой характер имела ваша связь?

– Связь действительно была, – неохотно согласился чиновник. – И в ней присутствовала эмоциональная составляющая.

– А потом Грегорьян ее убил?

– Да.

– Чтобы спровоцировать вас на неосторожные заявления, пригодные для использования в его рекламе?

– Вероятно, да.

Мушг скептически вскинула брови, но от дальнейших вопросов воздержалась.

– Теперь ты понимаешь, – развел руками Филипп, – в чем тут основная загвоздка. Избранный Грегорьяном сценарий выглядит предельно странно, чтобы не сказать – невероятно.

– Чем глубже влезаем мы в это дело, – пробурчал Корда, – тем меньше в нем понимаем. Тут уж и не хочешь, а начинаешь думать о глубоком зондировании.

Инквизиторы настороженно подобрались. Чиновник оглядел их всех по очереди и задумчиво, почти мечтательно улыбнулся.

– Да, – кивнул он, – проведем зондирование всего отдела, вот и решим вопрос, решим раз и навсегда.

Все неловко зашевелились, наверняка вспоминая мелкие, грязненькие тайны, неизбежно налипающие на любого обитателя Дворца Загадок, который пытается сделать хоть что-нибудь полезное, тайны, совершенно не предназначенные для всеобщего обозрения. Лицо Оримото стало похоже на туго стиснутый кулак. Корда длинно откашлялся.