Два сфинкса - Вера Крыжановская-Рочестер

Воцарилось глубокое молчание, изредка нарушаемое шумным дыханием кого-нибудь из спящих. Эриксо, однако, не спала и деятельно обдумывала, как проникнуть в подземелье. Она предполагала сначала пробраться в потайную комнату, ключ от которой у нее с собой, где, по ее мнению, должны были храниться сокровища Аменхотепа, и захватить драгоценностей сколько будет в силах, чтобы создать себе назависимое положение. Затем она или заколет мага или подожжет драпировки, чтобы он сгорел, и таким образом навсегда от него освободится. А потом, пусть Рамери находит кости и хоронит их хоть с божескими почестями, если это ему доставит удовольствие.

Прошло с час времени, пока она обдумывала свой план. Наконец, настало время действовать. Только бы ей знать наверняка, что Рамери спит; она прислушалась и ей показалось, что она слышит глубокое и ровное дыхание товарища. Уставший днем, он, разумеется, спит, как мертвый. Эриксо тихонько встала, зажгла маленький фонарь, припрятанный для этой цели, и завернувшись в темный плащ, как тень, скользнула вон из комнаты.

Но она ошиблась: Рамери не спал, он тоже был занят своими думами, как вдруг увидел, что молодая девушка с необыкновенной предосторожностью, зажгла фонарь и стала боязливо прислушиваться, спит ли он.

Крайне заинтересованный, он притворился спящим а когда Эриксо вышла из комнаты, он тоже встал и издали, чтобы не быть замеченным, стал следить за ней. Его крайне интересовало, куда это она собралась так таинственно, да еще ночью? К крайнему его удивлению, Эриксо прямо направилась к гранитной глыбе, у которой он днем нашел ее. Не доходя до нее, она поставила фонарь на землю и подняла такой большой камень, что Рамери осторожно подкрался и онемел от удивления, увидев, что в камне образовалась щель настолько широкая, что в нее мог пройти человек. В глубине белели ступеньки лестницы. Камнем, принесенным Эриксо, была заложена дверь, чтобы не дать ей закрыться. Не колеблясь ни минуты, скульптор стал спускаться по лестнице. Едва мерцавший слабый луч света указывал ему, что Эриксо идет впереди.

Спустившись с лестницы, он увидел сводчатый коридор, в конце которого Эриксо исчезла за другой дверью. Несмотря на наступившую темноту, он почти бегом миновал коридор и попробовал отворить дверь; она так легко подалась под его рукой, что он чуть не потерял равновесия и споткнулся о порог. Но тотчас же остановился пораженный и едва сдержал крик восхищения: перед ним была подземная галерея, с хрустальными колоннами, освещенная, как днем. Всюду виднелось много странного и любопытного. Но времени рассмотреть все это как бы хотелось у него не было, так как Эриксо продолжала бежать не оглядываясь. Теперь он уже не сомневался, что цель ее – склеп, в котором спал Аменхотеп. Рамери догадывался, что злоба Эриксо, да еще то обстоятельство, что она утаила от него сделанное ею открытие, не предвещают ничего хорошего для мага. Не глядя больше на окружавшее его великолепие, Рамери продолжал преследовать Эриксо, тщательно стараясь не быть замеченным ею. Эриксо, впрочем, даже и не подозревала, что кто-нибудь мог следовать за ней. Погруженная в свои мысли, она пробежала и второй зал, затем святилище, поднялась по лестнице и остановилась только перед тяжелой занавесью, закрывавшей вход в опочивальню Аменхотепа.

После минутного колебания, она исчезла за занавесью; Рамери поспешно последовал за ней. Он очутился в богато меблированной комнате, слабо освещенной двумя бронзовыми лампами на высоких подставках. В глубине, на ложе, стоявшем около стола, лежало тело человека, лицо которого было закрыто белым полотном.

С трепещущим сердцем Рамери спрятался и внимательно наблюдал за каждым движением Эриксо. Та поставила фонарь на пол и медленно приблизилась к ложу.

Снова, с минуту, она стояла в нерешительности; затем смело сорвала полотно и открыла лицо Аменхотепа. Он был как мертвый. Глада его были закрыты. Покуда Эриксо в раздумье стояла перед телом, Рамери заметил, что на столе лежит кинжал с чеканной рукояткой, лезвие которого сверкало при свете ламп, словно вчера только вышло из рук оружейника.

Наклонившись к спящему, Эриксо смотрела на него с неумолимой ненавистью.

– Никогда не проснешься ты, исчадие Аменти! Умри, прежде чем тебя найдут! Погибай с твоей проклятой наукой! – отрывисто вскричала она.

Схватив со стола кинжал, она замахнулась, но Рамери с быстротой молнии очутился около нее, вырвал из рук оружие и, оттолкнув, прислонился к кровати, готовый телом своим защитить своего покровителя.

– А, негодная! Ты, как ящерица, пробралась сюда, чтобы убить своего благодетеля. Так вот почему ты скрывала от меня, что нашла вход в подземелье! – вскричал он вне себя.

Эриксо отступила назад, страшно побледнела и схватилась обеими руками за голову. Холодный пот выступил у нее; она поняла, что все погибло.

– Рамери! Безумный! Зачем мешаешь ты мне уничтожить эту опасную для нас с тобой тварь? – с отчаянием в голосе вскричала она. Затем, упав на колени, умоляюще протянула к нему руки.

– Не удерживай меня! Горе нам, если человек этот откроет глаза во всеоружии своего знания! Неподкупный инстинкт пророчит мне нашу погибель.

– Ты глупа и неблагодарна! Для меня Аменхотеп всегда был другом, и, конечно, не твои слова поселят во мне недоверие к нему, – с гневом возразил скульптор. – Берегись, злое создание, прикоснуться к нему, пока он не проснулся, иначе этот самый кинжал положит конец твоему существованию, – прибавил он угрожающе.

Эриксо вскочила на ноги; глаза ее сверкали как уголья.

– Да будет проклят час, в который ты безумно искушаешь судьбу, – в исступлении вскричала она. – Сам теперь неси последствия и жизнью плати за верность этому шакалу.

Не ожидая ответа, Эриксо повернулась и бросилась вон из комнаты. Как ураган пронеслась она через подземный зал и коридор, и вынула камень, придерживавший дверь, которая тотчас же захлопнулась.

– Оставайся с ним, дурак! – проворчала она.

Рамери нисколько не был встревожен уходом Эриксо; он спокойно вынул из кармана пакет с флаконом, содержащим таинственное снадобье, возвращающее к жизни, и положил его на стол. Вдруг обе лампы мгновенно погасли, и он остался в полной тьме.

На минуту Рамери словно онемел от ужаса. Он не мог даже разбудить Аменхотепа! Но что могло погасить свет?

И страшное отчаяние овладело Рамери. Но когда глаза его немного привыкли к темноте, он заметил в углу слабый колеблющийся свет. Подойдя к этой светящейся точке, он с невыразимой радостью увидел фонарь, принесенный Эриксо, который она, в ярости, забыла здесь.

Не теряя ни минуты, он стал искать все необходимое для пробуждения. Только тогда может он считать себя вне всякой опасности, когда проснется Аменхотеп.