Кого будем защищать - Сергей Кара-Мурза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конкретные угрозы надо представлять в контексте системы высшего порядка — так, чтобы стали понятны их причины более фундаментального уровня. Например, видимой угрозой для России стало снижение боеспособности армии. Но это — лишь симптом болезни. Чтобы лечить, надо поставить диагноз. Надо устранять тот комплекс причин, по которым молодежь уклонятся от призыва в армию, летчики не летают, а вооружение не обновляется. И все это вовсе не сводится к нехватке денег, нехватка денег — сама есть следствие какой-то более глубокой причины.
«Карта угроз» всегда не вполне достоверна и отстает от жизни. Но в моменты резкого слома порядка, в условиях хаоса и быстрых изменений эта карта может стать совсем негодной. Следуя ей, мы попадаем в положение командира, который в тумане ведет свой отряд по карте вообще другого района. Он не видит признаков скрытых угроз, они возникают внезапно. В стране была долго отключена сама функция распознания угроз, подорваны необходимые для ее выполнения структуры. Вот тот фон, на котором развивается нынешний кризис.
Еще одно обстоятельство, которое ослабило способность предвидения рисков, — «отказ» обществоведения как особой системы знания. Обществоведение обязано предупреждать о тех опасностях, которые таятся в самом обществе людей, — указывать, чего нельзя делать. В ходе реформ оно, в целом, этой функции не выполнило.
Большинство опасностей, предсказанных специалистами при обсуждении доктрины реформ в начале 90-х годов, проявились. Однако их развитие оказалось более медленным, чем предполагалось. Большие системы, сложившиеся в советское время, обладают аномально высоким запасом «прочности». Природа этой устойчивости не выявлена, и ресурсы ее не определены. Это создает опасную неопределенность, поскольку исчерпание запаса прочности может быть лавинообразным и момент его предсказать трудно.
Природа и источники рисков и угроз в условиях нашего кризиса не стали предметом научных исследований и общественного диалога. Исследования, «беспокоящие» авторов доктрины реформ, были свернуты. Сейчас, чтобы переломить эту ситуацию, требуется восстановить взаимодействие между обществом и государством. Это трудно сделать, пока обществу не будет предъявлена «карта угроз», которые были порождены в 90-е годы и созревают в данный момент, а также внятная доктрина защиты от этих угроз. Судя по выступлениям ряда политиков и бизнесменов, общая доктрина ответа на кризис не выработана.
Главная угроза — демонтаж народа. Я уже много раз говорил, но это надо повторять и повторять: за последние двадцать лет демонтирован, «разобран» главный субъект нашей истории — народ. Все остальное — следствия. И пока народ не будет вновь собран, не вернет своей памяти, разума и воли, не может быть выхода из этого кризиса.
Задача «разборки» советского народа выполнялась в 90-е годы с таким перебором, что привела к повреждению или разрушению связей, которые соединяли русских в народ как надличностную общность с системными свойствами. Альтернативной матрицы для сборки народа (нации), адекватной по связующей силе и разнообразию связей, создано не было, и никакой программы нациестроительства государство не выработало.
Сразу же началась деградация внутренних связей каждой отдельной общности (профессиональной, культурной, возрастной). Ликвидированы даже такие простые исторически укорененные социальные формы, как общее собрание трудового коллектива (аналоги сельского схода в городской среде). В России продолжается деклассирование рабочих. В ходе реформы контингент промышленных рабочих сократился вдвое, на 10 млн. человек. Значительная часть их опустилась на «социальное дно». Деградирует системообразующая для России большая специфическая общность — интеллигенция. Она замещается «средним классом» — новым социокультурным типом с «полугуманитарным» образованием, приспособленным к функциям офисного работника без жестких профессиональных рамок. Высшее образование сейчас ежегодно поставляет на рынок труда около 600 тыс. таких суррогатных интеллигентов — при численности выпускников вузов по физико-математическим и естественно-научным специальностям 26 тыс.
Ухудшение «личного состава» страны. Реформа нанесла тяжелый урон населению. Ухудшилось физическое и психическое здоровье большинства граждан России всех возрастов и социальных групп — народ болен в прямом смысле слова. Быстро снижаются формальные и качественные показатели уровня образования, наступает невежество и мракобесие. Упала до красной черты и продолжает падать квалификация главных групп работников. Подорваны нормы человеческих отношений и способность к самоорганизации. Возникли «малые народы», подгрызающие структуры цивилизации («гунны»). Наступает «цивилизация трущоб», привыкающая к своей культуре.
Сильную культурную травму нанесла приватизация промышленности. В результате значительное число мужчин, сразу лишившихся социального статуса и доходов, скатились к алкоголизму. В России, по данным Госкомстата, употребление этилового спирта на душу населения возросло в период с 1991 по 1995 год вдвое, а число алкогольных психозов — почти в четыре раза. Число рожениц, в момент родов страдавших анемией, в 2000-2008 гг. сохраняется на уровне 42-43% (в 1985г. — 5%). Около 40% детей рождаются больными. На очень высоком уровне держится заболеваемость туберкулезом.
В 2005г. на конференции «Медико-социальные приоритеты сохранения здоровья населения России в 2004-2010 гг.» директор Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского, бывший министр здравоохранения РФ Т. Дмитриева сообщила, что уровень психических расстройств с начала 1990-х годов увеличился в 11,5 раза. Растет и смертность, и тяжелая заболеваемость, связанная с психическими расстройствами. В частности, 80% инсультов в стране происходит на фоне депрессий.
Нынешний кризис обостряет эту угрозу. Т. Дмитриева заявила на Конгрессе «Социальная психиатрия будущего» (28.11.2008):
«Та ситуация с финансовым кризисом, которая сегодня существует, безусловно, может привести к увеличению числа бедных, и может возникнуть тот порочный круг, когда бедность и недоступность медицинской помощи приводят к ухудшению здоровья, в том числе и психического».
По ее словам, среди бедных психические расстройства встречаются вдвое чаще. Как сообщила Дмитриева, на первом этапе подобного рода кризисы воспринимаются абстрактно, на втором этапе он становится уже личной проблемой, когда, например, человек чувствует на себе рост цен на продукты. Россияне в данный момент находятся на втором этапе восприятия кризиса. Вслед за вторым этапом в подобных ситуациях появляется всплеск общественной активности, который постепенно переходит во всплеск агрессивности.
«Поэтому очень бы хотелось надеяться, что проблема кризиса уже на первых этапах будет взята под контроль…
Все психологическая и психиатрическая службы должны сегодня начать очень серьезно работать по поддержке психологического состояния населения»,
— подчеркнула Дмитриева.
Деградация основных фондов России. Среди угроз для России особое место занимают мировоззренческие срывы, которые усугубляются действиями государства. Если видеть реальность в ложных формах, наши решения в целом становятся принципиально ошибочными. Жизнь семьи, общества, страны требует деятельности, в которой неразрывно связаны два разных вида — создание и сохранение. Усилия того и другого рода по-разному осмысливаются, планируются и организуются. В сознании они выражаются двумя разными категориями.
В российском обществе за годы реформы из сознания вышибли категорию сохранения. Этот провал — тяжелое поражение сознания и касается он всех классов объектов, которые мы создаем и обязаны сохранять. Один из таких объектов — основные фонды страны.
Какими основными фондами реально располагает сегодня Россия? Мы видим, что очень большая часть зданий и сооружений изношена или разрушена, большая часть оборудования и машин приведена в негодность — но какова эта доля? С 1998г. не ведется переоценка фондов, их учетная стоимость перестала быть информативным показателем. Однако из динамики натурных показателей можно видеть, что в России с 1992г. запущен механизм, который неуклонно и неумолимо перемалывает основные фонды страны. И этот маховик не был остановлен и после 2000 года. Нынешняя волна кризиса, скорее всего, лишь ускорит вращение этого маховика.
Например, с 1991г. был практически прекращен капитальный ремонт жилищного фонда России. И это достояние страны стало на глазах деградировать и ветшать. Это неумолимый фактор, и его игнорирование стало фундаментальной угрозой. На глазах всего общества ЖКХ идет к катастрофе, но все внимание направлено лишь на строительство новых домов. Это важная задача, но ведь нового жилья строится в год всего 1,5% от уже имеющегося, которое надо сохранять. Самой актуальной общенациональной проблемой стало сегодня не строительство нового жилья, а сохранение старого.