«Если», 2000 № 01 - Владимир Медведев

— Девушка! Охраняй девушку! — отчаянно закричал Откровение, и Кормак увидел, что двое воинов стаскивают Андуину с алтарного камня. Не раздумывая, он кинулся туда. Один из нападавших шагнул ему навстречу, и мальчик увидел, что глаза у него, словно два красных угля. Рот раскрылся, обнажив длинные клыки. Кормака оглушил страх, и он уже было остановился. Чудище приближалось к нему с жуткой быстротой, но тут к мальчику вернулось мужество. Меч взвился, отражая лезвие тонкого кинжала, а затем опустился, разрубая ключицу демона и рассекая его брюхо. С отвратительным визгом чудище погибло, и тварь, державшая Андуину, отшвырнула ее, обнажая серый меч.

— Твоя кровь — моя, — прошипела она, оскаливая клыки. Их мечи встретились, описав сверкающие дуги, и Кормак начал пятиться через Круг в отчаянной попытке положить конец этой схватке. Почти сразу же он понял, что безнадежно уступает противнику в искусстве боя. Трижды ему едва удалось отбить меч врага у самого своего горла, а его ответные выпады отражались с презрительной небрежностью. Внезапно он споткнулся о камень и опрокинулся на спину. Демон прыгнул к нему, меч стремительно опустился… и был отбит лезвием Откровения. Воин в серебряной броне парировал второй удар, повернулся на пятке и обезглавил противника.

Туман исчез столь же внезапно, как сгустился, и камни озарились чистым светом звезд и луны.

— Мы спасены? — прошептал Кормак, когда Откровение поднял его на ноги. За границей Круга стояли семеро викингов.

— Еще нет, — молвил Откровение.

Вперед выступил тот, одетый в черное, кого они видели в Новиамагусе.

— Отдайте девушку и останетесь живы.

— Придите и возьмите ее, — просто сказал Откровение, и воины двинулись грозным строем, занося кто меч, кто топор. Кормак прирос к месту, ожидая, когда Откровение подаст сигнал вступить в бой. И был поражен не меньше викингов.

Откровение атаковал.

Его мечи опустились на первых в строю, и двое тут же упали мертвыми. В последовавшей хаотичной свалке Кормак испустил оглушительный боевой клич и бросился на викингов справа от Откровения. Его меч обрушился на чью-то руку и наполовину отрубил ее. Его жертва завопила от боли и отпрыгнула влево, помешав своим товарищам добраться до Кормака. Мальчик вонзил меч в оставшийся без защиты живот противника, а затем плечом вперед прорвался между ними.

Меч задел его плечо, но он нырнул под опускающийся боевой топор в ноги нового противника. Викинг свалился на землю, и Кормак нанес удар ему в шею. Лезвие обагрила дымящаяся кровь. Вскочив на ноги, Кормак увидел, что Откровение прикончил последнего воина, а их одетый в черное предводитель со всех ног улепетывает через границу Круга. Откровение подобрал с земли топор и с ужасающей силой метнул его — топор вонзился в шею убегающего, чуть не снеся ему голову. Кормак обвел взглядом Круг, но новых врагов не было видно. Затем он поглядел на Откровение и окаменел, выронив меч.

Исчезла грива серебряных волос и седая борода. Перед ним стоял черноволосый воин из его сновидения, человек, который спрыгнул с обрыва в день, когда он родился.

— Что с тобой, приятель? Неужели мое настоящее лицо так ужасно?

— Для меня — нет, — возразил Кормак. — Скажи мне твое имя, твое настоящее имя.

— Я Кулейн лак Фераг, когда-то называвшийся Владыкой Ланса.

— Великий Предатель!

Серые глаза Кулейна скрестились с глазами Кормака.

— Меня называли и так — причем не без основания. Но каким образом это касается тебя?

— Я брошенный тобой младенец, сын, которого ты оставил на погибель.

Глаза Кулейна закрылись, и он на мгновение отвернулся. Потом глубоко вздохнул и посмотрел на Кормака.

— Ты можешь это доказать?

— Мне не нужно ничего доказывать. Я знаю, кто я. Гриста нашел меня в тот день, когда ты… я чуть было не сказал — погиб… но оказывается, ты жив. Ты помог моей матери добраться до пещеры Сол Инвиктус. Потом убил шестерых воинов и поднялся на вершину холма. Там ты метнул меч в дерево. Всадник и калека следили за тобой.

— Даже если ты и впрямь тот младенец, ничего понять и запомнить ты тогда не мог, — сказал Кулейн.

Кормак снял с шеи цепочку с камешком и бросил ее воину.

— Я ничего не знал до того дня, когда убежал и переночевал в пещере, где мне было видение. Но меня нашли в этой пещере рядом с черной сукой и ее щенками, и всю мою жизнь называли «даймонссон»

— сын демона. Если бы не Гриста, меня бы убили вместе со щенками.

— Мы думали, ты родился мертвым, — прошептал Кулейн.

— Годы и годы я грезил, как ты приезжаешь за мной… Это давало мне надежду и силы. Но тебя все не было. Почему ты не вернулся хотя бы для того, чтобы похоронить сына?

— Ты не мой сын, Кормак, как бы мне этого ни хотелось.

— Но ты был с ней!

— Я любил ее, но я не твой отец. Честь эта принадлежит ее мужу, Утеру, верховному королю Британии.

Кормак вгляделся в сильное лицо воина, пытаясь найти в своем сердце ненависть. И не нашел ничего. Теперь, когда гнев угас, Кормак остался еще более одиноким, чем прежде.

— Я очень сожалею, парень, — сказал Кулейн. — Подбери меч. Нам пора.

— Пора? — прошептал Кормак. — Я никуда с тобой не пойду.

Он поднял меч, повернулся спиной к Кулейну с Андуиной и зашагал на юг к Новиамагусу. Однако когда он приблизился к краю Круга, перед ним словно взметнулось ослепительно белое пламя, и у него помутилось в глазах. Пламя тут же исчезло, и Кормак заморгал.

Перед ним простирался совсем не тот пейзаж, который он видел мгновение назад. Вместо мерцающего темного моря за белыми стенами Новиамагуса в небо устремились величественные горы в снежных шапках, в одеянии сосновых боров и рябиновых рощ.

— Нам надо поговорить, — сказал Кулейн. — И тут ты в большей безопасности.

Кормак упрямо молчал.

— Я наберу хвороста для костра, — бросил Кулейн. — Переночуем здесь, а завтра отправимся в горы. Когда-то у меня было там убежище. Хотя бы некоторое время мы будем в безопасности.

Он выпрямился и вышел из Круга. В ярком свете луны Кормак сидел рядом с Андуиной и не находил слов, чтобы заговорить с девушкой. Но он сжимал ее руку точно талисман.

Андуина вздрогнула.

— Тебе холодно?

— Немножко.

Он с неохотой выпустил ее руку, принес одеяло и укутал ее плечи. Во время боя с викингами чары преображения исчезли, и она вновь стала такой, какой он увидел ее в проулке: темноволосой, исполненной хрупкой красоты.

— Твой гнев прошел? — спросила она.

— Нет, он затаился где-то в глубине. Я ощущаю его, как вьюжный холод. Хотя и не хочу этого.

— В Откровении нет и капли низости. Я знаю. По-моему, ты должен подождать, пока не поговоришь с ним. Сдержи свой гнев.

Вернулся Кулейн и бросил на траву охапку сухого хвороста. Вновь он был облачен в коричневое шерстяное одеяние и держал в руке деревянный посох, хотя не вернул себе седой львиной гривы и бороды.

— Что произошло с моей матерью? — спросил Кормак, когда костер запылал.

— Она умерла в Сикамбрии два года назад.

— Ты был с ней?

— Нет, я был в Тингисе.

— Если ты был так влюблен, то почему бросил ее?

Откровение не ответил, а откинулся на спину, устремив взгляд на звезды.

— Сейчас не время, — тихо сказала Андуина, положив руку на локоть Кормака.

— Время никогда не настанет, — прошипел мальчик, — потому что ответов нет! Только оправдания! Не знаю, любил ли ее Утер, но она была его женой. Предатель знал это и не должен был к ней прикасаться.

— Кормак! Кормак! — с упреком сказала Андуина. — Ты говоришь так, будто она была вещью. А она была женщиной, сильной женщиной! Она прошла с Кровавым королем сквозь Туман и сражалась с Царицей-Ведьмой рядом с ним. Когда он был гонимым ребенком, она спасла его, убив охотившегося за ним убийцу. Разве у нее не было права на выбор?

Откровение приподнялся, сел и подбросил хвороста в костер.

— Не старайся защитить меня, Андуина, потому что мальчик прав. Ответов нет, есть только оправдания. Я бы хотел, чтобы было иначе. Эй, Кормак, он твой! — Он перебросил цепочку с камешком через костер. — Я подарил его твоей матери за год до твоего рождения. Это он спас тебя в пещере — Сипстрасси, Камень с Неба.

— Мне он не нужен, — сказал Кормак, не поднимая цепочки с земли. Он с наслаждением увидел, как в глазах Откровения вспыхнул гнев, заметил про себя, каким усилием железной воли воин сдержал себя.

— Твой гнев, Кормак, я способен понять, но твоя глупость меня раздражает, — ответил Откровение, ложась и поворачиваясь спиной к костру.

Глава 5

На следующий день они углубились в Каледонские горы далеко на севере от Стены Адриана и после полудня добрались до полуразрушенной хижины. Крыша провалилась, а в каменном очаге крыса устроила гнездо и выкармливала крысят. Откровение и Кормак несколько часов чинили, подправляли и выметали пыль многих лет из всех комнат хижины.