Мозаика Бернса - Дайана Мэдсен

— Как же тогда «Штайнмец АГ» рассчитывает прибрать фирму к рукам?

— За последние несколько лет «Хай-Дата» феноменально выросла.

— Ага, Том Джойс сообщил мне то же самое.

— А, Том! Надо бы нам с ним пересечься на днях. Так ему известно что-то про «Хай-Дату»?

— Я просила его наскоро пробить эту компанию, прежде чем начать на нее работать. Он смог сообщить только голые факты.

— Кстати, насчет голых…

— Прекрати немедленно, если я это сниму, то замерзну насмерть.

— Хм, верно. Ладно, подождем немного. Вернемся к «Хай-Дате». Том наверняка рассказал тебе, что рост этот финансировался за счет венчурного капитала [35]и больших кредитов, так?

— Именно так.

— Так вот, долговые обязательства перепродавались по нескольку раз и, видимо, могут быть предъявлены к уплате.

— Что это значит применительно к поглощению?

Скотти наклонился и поцеловал меня. Его губы оказались неожиданно теплыми. Горячая волна желания вмиг заставила забыть про жуткий холод.

— Разговор про поглощения мы отложим до возвращения в кровать, — прошептал он.

— Черт! — выругалась я, когда здоровенный детина в темно-синей парке наступил мне на ногу.

— Простите, леди, — буркнул тот и пошел дальше.

— Ты в порядке? — спросил Скотти, зевнув. — Извини, не сдержался — не выспался после полета.

— Расскажи подробнее про поглощение.

— Как я уже говорил, это, строго говоря, не враждебное поглощение. «Штайнмец АГ» вышел с предложением купить «Хай-Дату», но сделка сорвалась. Ходят слухи, что у «Хай-Даты» остались последние штрихи, чтобы закончить некую супер-пупер программу, которая принесет ей кучу баксов.

— Видимо, это и есть «нечто крупное», о чем говорил Том Джойс.

— Дело пока в тайне, но все знают, что нечто должно случиться, после того как владельцы отклонили явно выгодное предложение «Штайнмец АГ». Слухи вокруг сорвавшейся сделки подстегивают ситуацию. Говорят, партнеры могут пойти на акционирование компании, чтобы таким образом найти средства на уплату по долгам и сохранить контроль над фирмой.

— Хм-м… Мне доводилось немного слышать про эту прорывную программу. Видела кусок рекламного ролика, сделанного Кеном Гордоном — ну тем самым, которого убили.

Я почувствовала, как напрягся Скотти.

— Расскажи, что ты слышала, — произнес он.

— А это не будет считаться промышленным шпионажем? — я улыбнулась. В кои-то веки обнаружилось то, что знаю я и чего не знает Скотти.

— Можешь доверять мне, Ди Ди, я никому не скажу.

— Ни о каких деталях, способных приподнять завесу, мне не известно, так что не обнадеживайся. Во время показа ролика я слышала лишь то, о чем говорят слухи, — о работе «Хай-Даты» над революционной программой, способной разложить на составляющие любую другую.

— Если им удастся ее доделать, — сказал Скотти, — «Хай-Дата» не только выживет, но и начнет процветать.

Мы опять встали, пропуская очередных возвращающихся на места болельщиков, команды тем временем снова появились на поле.

— Что-то никак не возьму в толк: если «Хай-Дата» отказалась от предложения «Штайнмец АГ» — кстати, что значат эти «АГ», — то почему им надо бороться за выживание?

— «АГ» — это вроде нашего «АО» — немецкая аббревиатура, означающая акционерное общество. А нынешняя сложная ситуация «Хай-Даты» связана с тем, что «Штайнмец» выкупил большую часть ее долгов у различных банков. Теперь немцы требуют уплаты, и «Хай-Дате» необходим резкий приток средств, чтобы отбиться. Сама знаешь, какая сейчас ситуация на рынке кредитования — никто ничего не выдает, поэтому у наших друзей крупные проблемы. Возможно, новая программа сумеет вытащить их из черной дыры.

Оживление на поле снова привлекло наше внимание к игре. «Пэкерс» навалился на наших, делая с мячом что вздумается, и вскоре уже вел в счете 24:17. К концу четвертой четверти оборона «Беэрза» была измотана до предела. Под нашим одеялом я чувствовала холод и сырость, как в неотапливаемом средневековом соборе. Потом защитники «Медведей» перехватили пас «Грин-Бей Пэкерс» и сократили разрыв в счете. Толпа восторженно взвыла.

Дополнительный розыгрыш позволил сравнять счет. Сирена сообщила, что до конца осталось две минуты. «Пэкерс» контролировал мяч. Если мы не дадим им забить, игра перейдет в овертайм.

Когда «Грин-Бей Пэкерс» перешел в атаку и наши защитники затормозили его только на отметке в 45 ярдов и за тридцать секунд до конца, зрители застонали. Мы со Скотти тоже вскочили с мест. Следующие три розыгрыша дали нам небольшое продвижение, но очков не принесли. «Медведям» оставалось забивать филд-гол [36]или уходить в овертайм. А расстояние до ворот превышало пятьдесят ярдов и ветер дул прямо с озера.

Я затаила дыхание. Кикер ударил по мячу, и тот на самых последних секундах пронесся над перекладиной прямо на страницы хроник американского футбола. Толпа болельщиков вскочила в едином порыве, и никто на забитом до отказа стадионе не вспоминал больше о морозе.

По пути домой Скотти не спросил про шину, зато заговорил про Кена.

— Помимо своего статуса партнера в «Хай-Дате», он был сводным братом Фрэнка, — пояснила я. — Вот почему копы считают меня замешанной в это дело.

Развивать тему мы не стали, но до конца поездки чувствовали себя немного подавленными.

Вернувшись в квартиру, я откупорила бутылку «Вдовы Клико», припасенную в холодильнике к Новому году. Шампанское взбодрило нас, и я готова заявить под присягой, что заниматься любовью со Скотти той ночью было ничуть не менее классно, чем побить «сырноголовых» на своем поле.

30

Наступило очередное студеное и унылое зимнее утро. Однако я совсем не ощущала ни холода, ни уныния, потому что проснулась рядом со Скотти. Когда мы окончательно выбрались из уютной постели и приняли душ, я поставила чайник и стала расхаживать по кухне с наивной улыбкой. Я настолько погрузилась в мечты, что даже не пыталась сесть за кроссворд.

Собственной тетиной выпечки ячменные лепешки очень хорошо пошли под чай «Английский завтрак». Жалобный вопль Кавалера напомнил про необходимость положить ему порцию рыбного паштета. Я поймала себя на мысли, что если в мои планы входит начинать рабочий день, то пора спускаться с облаков на землю.

Скотти уехал на встречу, и я постаралась выкинуть из головы наши ночные забавы. Я обещала переехать из «Консолидейтид» еще вчера, а до сих пор даже не перезвонила по отмеченным в газете объявлениям. Да, это проблема. Я поехала в Консолидейтид-банк, надеясь на то, что электричество и телефон там еще действуют, а также рассчитывая избежать встречи с Дрейком. Надо быстро собрать вещи — может, это хоть немного успокоит Майкла?

Когда я сворачивала с Оук-стрит на Лейк-Шор-драйв, в разрыве между низкими облаками блеснуло солнце. Люблю это место: разом открываются красивейший отель «Дрейк», пляж Оук-стрит и Мичиган-авеню. Это лучший вид в Чикаго, и мне он никогда не надоедает.

Тротуары по Мичиган-авеню, на подходе к Центру Джона Хэнкока, были запружены народом. Подъезжая к Уэкер-стрит, я миновала внушительное белое здание «Ригли» и серую башню «Трибьюн» — оба знаменовали попытку, не совсем удачную, возвратиться к старому городскому ландшафту. Я свернула с Мэдисон-стрит на Дирборн и заметила Центр Салливана, мою любимейшую из достопримечательностей Лупа. Многие годы это здание служило штаб-квартирой операций для «Карсонс-Пири-Скотт», [37]но теперь «Карсонс» съехали, и на их месте разместились мелкие торговые компании и склады.

То же зимнее солнце, придавшее такой оживленный вид Лупу, сделало наглядным весь урон, причиненный демонтажной бригадой наружности Консолидейтид-банка. Здание доживало последние дни. Мне была ненавистна эта мысль. На ум пришли строчки Эзры Паунда: [38]

Удар клинка, никем не отразимый,Попал туда, где боль сильней всего.

Внутри пыль от отлетающей штукатурки была такой густой, что Джорджа Фогеля, своего арендодателя, я заметила, только когда он заскочил в лифт при закрывающихся дверях. Я совсем забыла, что Джордж как раз должен был вернуться из отпуска в Пуэрто-Рико.

— Значит, это правда, — откашлявшись, произнес он. — Вы еще здесь. Услышав, что вы не съехали, я сразу помчался сюда.

Все, кроме меня, нашли временное пристанище в «Бич-Билдинге», в паре кварталов отсюда. После того как, подобно фениксу из пепла, на этом самом месте появится новое здание, они вернутся. За то, что Джордж без сучка и задоринки провел это великое переселение, банк премировал его поездкой в Пуэрто-Рико. Ему оставалось устранить последнее препятствие. То есть меня. И самое меньшее, что мне грозит, это лекция Джорджа Фогеля.