Крещендо - Бекка Фитцпатрик

Кондиционер продолжал работать, и даже притом, что Патч не чувствовал влажность воздуха, мне показалось неправильным заставлять его мокнуть под дождем.

Заняв свое место на водительском сидении, он закрыл дверь джипа и запер нас внутри. Пару вечеров назад я посчитала бы эту ситуацию очень интимной. Теперь же в ней было куда больше напряжения и неловкости.

— Он собирает средства для кровного Братства Нефилимов. Мне хотелось бы знать, что они замышляют. На что им понадобились деньги. На какие-то внутренние нужды или, для того, чтобы подкупать падших ангелов. Но как, кого и зачем, я не знаю, — он покачал головой. — Мне нужен кто-то в этом Братстве. Впервые в жизни мне невыгодно быть ангелом. Они и на милю не подпустят меня к себе.

На долю секунды мне показалось, что он пытался попросить меня о помощи, но меня с трудом можно было назвать Нефилимом. В моих жилах текло ничтожно маленькое количество их крови, доставшейся мне по наследству от предка, живущего более четырехсот лет назад, от Чонси Ланже. По всем представлениям я была человеком. Вряд ли меня примут в это Общество с бóльшей охотой, чем Патча.

Я сказала: — Ты говорил, что Скотт и Нефилим в красной футболке — оба члены кровного Братства, но, мне показалось, что они незнакомы. Ты уверен, что Скотт является его членом?

— Уверен.

— Тогда почему они не признали друг друга?

— Ну, по моим скромным соображениям, те, кто управляют Братством, держат имена его членов в тайне друг от друга. Без солидарности шансы на успех значительно снижаются. Более того, если они не знают, насколько их сообщество могущественно, то и не смогут поделиться этими сведениями с врагом. Падшие ангелы не докопаются до секретной информации, если и сами члены Братства не знают ее.

Размышляя над этим, я не знала, к чему склоняюсь. Какая-то часть меня презирала тот факт, что падшие ангелы каждый Хешван порабощали тела Нефилимов. Менее благородная часть благодарила их за то, что они проделывали это с ними, а не с людьми. Не со мной. Не с теми, кого я любила.

— А Марси? — спросила я, стараясь говорить равнодушно.

— Ей нравится покер, — уклончиво ответил Патч и развернул джип. — Мне нужно ехать. Ты будешь в порядке? Твоя мама уехала?

Я резко повернулась к нему, чтобы посмотреть в его глаза. — Марси обнимала тебя.

— Для Марси не существует понятия личного пространства.

— Значит, ты теперь эксперт по Марси?

Его глаза потемнели, и я поняла, что вступила на скользкую дорожку, но мне было все равно. Я хочу знать.

— Что между вами происходит? То, что я видела, вряд ли можно было назвать чисто деловыми отношениями.

— Я играл, когда она подошла ко мне. Это не первый раз, когда девушка так поступает, и, наверняка, не последний.

— Ты мог оттолкнуть ее.

— Она обняла меня, а через секунду Нефилим бросил шар. Я не думал о Марси. Я вышел наружу, чтобы проверить, был ли он один.

— И вернулся за ней.

— Я не мог оставить ее там.

Я замерла на своем сидении, чувствуя, как узел в моем животе затягивался все сильнее, причиняя невыносимую боль.

И что я должна была подумать? Что он вернулся за Марси из джентльменских побуждений? Из чувства долга? Или там было что-то совсем другое, более значительное?

— Вчера ночью мне приснился отец Марси.

Не знаю, зачем я рассказала об этом. Возможно, чтобы сообщить Патчу, что моя боль была настолько мучительной, что просочилась даже в сны. Я где-то читала, что сны — это наш способ осмыслить реальную жизнь, и если это правда, то мой сон был о моем нежелании примириться с тем, что происходит между Патчем и Марси. А вовсе не о падших ангелах или Хешване. И не об отце Марси.

— Тебе приснился отец Марси? — голос Патча был, как всегда, спокоен, но то, как он посмотрел на меня, заставило меня думать, будто он удивился.

Или, возможно, даже смутился.

— Мне снилось, что я была в Англии. Очень-очень давно. Отца Марси кто-то преследовал в лесу. Только он не смог убежать, потому что заблудился. И твердил снова и снова, что им хочет завладеть падший ангел.

Некоторое время Патч обдумывал мои слова. Его молчание говорило мне, что я его заинтересовала. Но не могла понять, чем именно.

Он взглянул на часы. — Хочешь, чтобы я проводил тебя до дома?

Я посмотрела на темные окна нашего дома. Дождь и сумерки, сгустившиеся вокруг, рисовали непривлекательную картину. И я не могла решить, что хуже: идти туда одной или продолжать сидеть тут с Патчем, боясь, что ему нужно ехать. К Марси Миллар.

— Я медлю, потому что не хочу промокнуть. Но ты, явно, куда-то спешишь, — я открыла дверь и спустила одну ногу на землю. — Что ж, наши отношения закончены. Ты ничего мне не должен.

Наши глаза встретились.

Я сказала это, чтобы причинить ему боль, но больно было мне. И чтобы не позволить себе сказать еще что-нибудь едкое, я поспешила к крыльцу, держа руки над головой, чтобы защитить волосы от дождя.

Уже внутри я прислонилась к входной двери и слушала, как Патч уезжает. Глаза заволокло пеленой жгучих слез, и я закрыла их. Я хотела, чтобы Патч вернулся. Хотела, чтобы он был здесь. Хотела, чтобы он прижал меня к себе, и своим поцелуем растопил тот ужасный лед в моей груди, который опустошает и сковывает. Но звук шин по мокрой дороге так и не приблизился…

Без предупреждения память вернула меня в наш последний вечер вместе, тот самый, когда все закончилось. Я автоматически попыталась заблокировать эти воспоминания. Но проблема была в том, что я хотела помнить. Мне нужна была какая-то ниточка, чтобы знать, что Патч все еще рядом со мной. Круша оборонительные укрепления, я вспоминала ощущение его губ на своих. От легких прикосновений в самом начале до разгоряченных поцелуев к концу. Я чувствовала его твердое, теплое тело. Его руки лежали на моей шее, а пальцы застегивали замок его серебряной цепочки. Он обещал любить меня вечно…

Я затворила дверь, одним щелчком отгоняя воспоминания.

Да пошел он!

Я буду твердить эти слова до тех пор, пока они не подействуют.

На кухне я сразу дернула за веревку выключателя, свет тут же загорелся, и я обрадовалась, что электричество починили. На телефоне мигала красная лампочка, и я прослушала сообщение.