Его звали Бог, или История моей жизни - Юлия Шилова

— Баба Тася, Павел еще слишком слаб. Мне надо исчезнуть на пару дней, присмотрите за ним. Я в долгу не останусь.

— Конечно, присмотрю. О чем разговор. Делай свои дела и не волнуйся. Послушай, доченька, ты бы покрасилась. Уж больно старой ты выглядишь с такими волосами. Что бы ни случилось, я все понимаю, но жизнь-то продолжается. Муж у тебя молодой, подумай о нем, — по-доброму сказала она. Я улыбнулась и чмокнула бабулю в щеку.

Натянув кепку почти до глаз, я села на электричку и поехала в город. В голове постепенно зрел план дальнейших действий. В арендованной малогабаритке показываться нельзя. Это может быть опасно. Лежащий в пакете пистолет грел душу и поднимал настроение. Баба Тася права, нужно покрасить волосы. Да и переодеться не мешало. Не исключено, что в таком виде на любом углу наша доблестная милиция может остановить меня для проверки документов.

Только вот куда податься? Неожиданно я вспомнила про одну хорошую подругу, вернее, бывшую подругу. Вот уже несколько лет мы не поддерживали отношений, но было время, когда мы были очень близки и практически не разлучались. Мы учились на одном курсе, участвовали в студенческих капустниках, зубрили теорию и писали красочные рефераты. Я никогда не пыталась узнать, как сложилась ее дальнейшая судьба и актерская карьера. С того момента, как в мою жизнь вошел Матвей, я бросила институт и пренебрегла нашей дружбой. Она, конечно, обиделась и, наверное, уже давно забыла о моем существовании. Но у меня в памяти остался ее телефон, даже записная книжка не потребовалась.

Интересно, где она сейчас? Может, уехала из Москвы, а может, вышла замуж и больше не проживает по этому адресу? Я решила набрать номер и попытать счастья. Трубку сняли почти сразу. Вне всякого сомнения, это был Маринкин голос.

— Марина, здравствуй, это Жанна, — тяжело вздохнула я.

— Жанна?!

— Не узнала?

— Почему не узнала, узнала. Случилось землетрясение или стихийное бедствие? Чем обязана?

— Мне надо тебя увидеть.

— Странное дело, столько лет ты не жаждала меня лицезреть, а теперь что случилось?

— Это не телефонный разговор. Ты не против, если я к тебе сейчас приеду.

— Приезжай, — безразлично сказала подруга и положила трубку.

Через полчаса я уже звонила в Маринкину дверь. Она открыла и уставилась на меня так, словно перед ней стояло привидение.

— Господи, на кого ты похожа?! Ты одета как бомжиха. Или ты с огорода приехала?

— Ни то и ни другое. — Я отодвинула ее в сторону и зашла в квартиру, сняла кепку и взглянула на бывшую подругу. Та охнула:

— Что с волосами? Ну ты даешь!

— Как видишь. Закрой дверь и ответь мне на один вопрос: я в этом доме на кофе могу рассчитывать?

— Почему не можешь? Можешь, — испуганно ответила подруга.

Мы прошли на кухню. Марина поставила варить кофе и стала делать бутерброды. Все это время она не сводила с меня глаз. Я заплакала. Марина подала мне платок. Я поведала подруге свою печальную историю.

Маринка внимательно слушала, губы ее дрожали, в глазах плескалось сочувствие. Когда я замолчала, она отпила из своей кружки и тихо произнесла:

— Почему ты не позвонила мне раньше, когда был жив Матвей и когда у тебя все было хорошо?

— Прости. Знаешь, только сейчас я начинаю понимать, что у меня ничего хорошего с Матвеем не было. Он любил меня, не спорю, да и я его тоже, только это была вовсе не я, а бездушная, холеная, зажравшаяся сука. Я не звонила потому, что, будучи замужем, стала неудачницей, понимаешь? Мне не хотелось ворошить то, что было связано с моей театральной студенческой жизнью. Я не состоялась как личность. Половина наших однокурсников ведет какие-то программы на телевидении, даже те, кто вообще не подавал никаких надежд. Это профессиональная зависть, пойми. Ты для меня была бы напоминанием о моей несбывшейся мечте, а это для меня очень больно. Мне казалось, что ты стала замечательной актрисой, играешь в солидном театре…

— Это не объяснение.

— Может быть.

— Я не стала замечательной актрисой, а осталась преподавать на кафедре.

— Почему?

— Не каждый может пробиться туда, куда он хочет. К тому же я никогда не подавала каких-то особых надежд.

— Ты замужем?

— Разведена. Детей нет. Я хотела тебе позвонить, но не позволяла гордость. Ты очень резко оборвала наши отношения, казалось, что, кроме Матвея, для тебя вообще больше никто не существует. Позже это стало навязчивой идеей.

— Надо было позвонить.

— Думаешь? Мне казалось, что тебе это не надо. Послушай, давай выпьем.

— Давай.

Маринка достала бутылку бренди, и мы начали смаковать этот божественный напиток.

— Тебе на работу сегодня надо? — поинтересовалась я.

— Завтра, — ответила она.

Не прошло и часа, как все стало по-прежнему, словно и не было этих долгих лет. Маринка никак не могла успокоиться, глядя на мою голову.

— Послушай, а давай я тебя покрашу. У меня краска есть классная.

— Какой цвет?

— Темный гранат.

— Ты думаешь, седина закрасится?

— Конечно. Это же не красящий шампунь, а настоящая итальянская краска. Моя мама такой постоянно пользовалась.

— Кстати, а где твоя мама?

— Умерла год назад.

— Извини, я не знала.

— Ничего страшного, ты много чего не знала. Так ты будешь краситься?

— Буду, — улыбнулась я.

— Тогда сними с себя это тряпье и надень мой халат.

— Между прочим, я купила это тряпье за четыреста баксов…

— Ты ненормальная, — засмеялась Маринка.

Я стала переодеваться. Маринка взяла мой пакет, заглянула в него и замерла:

— Жанна, что это?

— Пистолет, разве ты не видишь.

— Ты умеешь стрелять?

— Да, меня Матвей на охоте учил.

— Для чего он тебе?

— Убивать.

— Ты сумасшедшая.

Маринка развела краску и намазала мне волосы.

— У Матвея было много врагов?

— Даже чересчур.

— Почему?

— Потому что у него было много бабок. Когда у человека есть деньги, то обязательно будут и недоброжелатели. Понимаешь?

— Конечно, не дура. Жанна, ты же сама говоришь, что ты в розыске, значит, тебе нельзя появляться на улице?

— Естественно. Ты веришь мне, что я не убивала этого блондинчика?

— Я тебе всегда верила.

— Маринка, мне нужна твоя помощь. У тебя должно быть целое море знакомых гримеров или стилистов, как теперь модно говорить. Помнишь ту чудную Леночку, которая работала стилистом на нашей кафедре?

— Она умерла полтора года назад.

— Что с ней?

— Разбилась на машине.

— Извини, я не знала.

— Ты много чего не знала.