Лорена - Фрэнк Слейтер

— Вам удалось спасти хлопок? — спросила Рина.

— Всего лишь десяток тюков, мадам.

— Скажи майору, что я иду, — велел Янси. Он положил руку на плечо Рины, когда надсмотрщик, прихрамывая, направился к амбарам. — Слишком не горюй, — утешил он. — Тяжело смотреть, когда целое состояние превращается в дым, но могло быть и хуже. Если бы подул северный бриз, дом тоже сгорел бы.

— Какая польза от Селби без хлопка?

— Впереди новые урожаи.

— Мне едва хватит денег, чтобы накормить рабочих в следующем месяце. К Новому году у нас не останется ни цента.

— Только не говори, что тебя испугал сгоревший склад. Подумай о Гринтри и Гамильтон Хандред. У тебя есть хотя бы крыша над головой и защита до конца войны.

Рина задумчиво кивнула, все еще не поднимая головы. Она неподвижно сидела на диване. Теперь, когда Янси собрался уходить, она стряхнула с себя душившее ее оцепенение.

— Если майор найдет свободную минуту, — сказала она, — мне хотелось бы поговорить с ним здесь.

— Думаю, что он догадывается об этом, — серьезно ответил Дядя Док. — Но я ему все равно передам.

Рина продолжала сидеть на углу дивана, пока Кэролл пересекал портик. Она держала спину прямо, словно аршин проглотила, расположение ее юбок и сложенных рук сделали бы честь дамскому журналу Годея[14].

— Майор, входите, пожалуйста.

Кэролл заговорил не сразу, но она, не поворачиваясь, поняла, что он подошел к рабочему столу.

— Полагаю, надсмотрщик сообщил вам, что случилось.

— Я знаю все. Простите меня за глупое поведение?

— Не извиняйтесь. Ваше подозрение было вполне обосновано.

Не осмеливаясь взглянуть на него прямо, пока он усаживался за столом, она заметила, что майор раздет до пояса и лишь пончо прикрывает его голые плечи. Видно, он тоже вместе с остальными тушил пожар. Без туники и эполетов он выглядел гораздо моложе.

— У меня здесь остались кое-какие незавершенные дела, — пояснил он. — Это займет не много времени.

Услышав, как перо скользит по бумаге, она осмелилась поднять глаза. Кэролл расправил на столе еще один плакат начальника военной полиции. Рина заметила, что он написал на нем свое имя, а вверху печатными буквами аккуратно вывел название плантации — Селби Холл. Она не шевельнулась, когда он поднялся и положил плакат на диван рядом с ней.

— Пожалуйста, только не рвите этот экземпляр, — сказал он. — У меня ограниченные запасы.

— Спасибо, Дэниел, — тихо произнесла она.

— Лорена, я обещал вернуться сюда, — сказал он. — Когда это произойдет, я вам еще раз протяну свою руку. Возможно, вы сочтете возможным взять ее.

Только низкий тембр голоса выдавал его чувства, пока он шел через гостиную к арке, ведущей в галерею и гостевое крыло. Рина безумными глазами смотрела ему вслед.

— У вас так принято прощаться? — спросила она.

— Разве пока этого недостаточно?

Кэролл обернулся, встав под аркой, и взглянул на нее. Лорена впервые поняла, как сильно обидела его.

— Дэниел, этот пожар, наверное, стал дурной приметой, — сказала она. — Даже притом, что тут нет вашей вины.

— Теперь вы хотя бы поверили, что я сдержу свое слово.

— Разумеется. Мне предстоит сдержать свое.

Ее голос вовремя задержал его в тенистой галерее.

— Лорена, я думаю, нам следует расстаться друзьями.

— Возможно, мы никогда не станем друзьями. Но мы все еще можем стать любовниками.

При этих словах она вскочила и стремительно бросилась в его объятия. На этот раз, когда его уста устремились к ее губам, она жадно подставила их. Они больше не говорили, он взял ее на руки и унес под арку.

14

Лорена встала на рассвете, за полчаса до того, как горны войск Союза протрубили подъем.

Дэн Кэролл крепко спал, когда она вышла из спальни. Она нежно прошептала прощальные слова: уже вряд ли имело значение то, что он не знал об ее уходе. Причину он поймет, когда проснется.

В этот час внизу не было слышно ни звука. Она незаметно спустилась по лестнице. Только Матушка Джо будет знать, где она провела ночь. Вернувшись в свою комнату, она долго рассматривала лицо в зеркале, размышляя, под какой маской ей днем предстать перед всеми. Подошло бы серьезное идеально строгое лицо, но она уже никогда не станет прежней.

В объятиях Дэна Кэролла она поняла, что такое упоение. Трагедия Лорены заключалась в том, что она пережила это слишком поздно, и чтобы испытать такое чувство, ей пришлось броситься в объятия врага. Но она не жалела о ночи, отданной любовной страсти. Даже если должна будет хранить свои переживания в памяти, даже если она не сможет никому рассказать о них, эта ночь оправдала себя.

Когда в лагере войск Союза протрубили горны, она поднялась под самую крышу Большого Дома и вышла на «вдовью дорожку», которую здесь построили по распоряжению судьи. С этой доступной ветрам высоты она могла обозревать свои владения до соснового леса, который сливался с горизонтом на севере, и до поворота дороги близ реки. Эта земля купалась в лучах восходящего солнца и казалась девственной. Только когда рассвело яркое утро, она разглядела за склоном холма обугленные руины Гринтри и разрушенные стены Гамильтон Хандред.

Пока она наблюдала, 2-й Пенсильванский кавалерийский батальон тронулся в путь. Впереди лихо развевались флаги. Всадники ехали четкой колонной по четыре в ряд, и синим потоком потекли через ворота. Не успела она как следует рассмотреть кавалеристов, как они скрылись за спуском к речному берегу. С этого расстояния нельзя было разглядеть лица. Она лишь знала, что Дэниел находится среди них и, что она с ним, возможно, уже никогда больше не встретится.

Далеко у горизонта облако пыли все еще отмечало путь войск Союза, которые ползли по земле Джорджии, словно сонный, все пожирающий питон. Они уже казались угрозой из другого мира. Селби Холл снова принадлежал ей и, когда придет весна, она сумеет вырастить новый урожай.

Лорена знала, что настанет время, и восторг прошлой ночи принесет свои плоды столь же неизбежно, что и сама земля. Это уже перестало быть только набожным мечтанием.

КНИГА ВТОРАЯ

1

Шаткие колеса кабриолета Сала были скреплены проволокой, зато это средство передвижения целиком принадлежало ему, как и мул меж постромками, а также хлыст в его руке. Раз уж на то пошло, ему принадлежала и жена, сидевшая рядом в новом с иголочки готовом платье. Одежда Сала тоже была великолепна. Свернув в ворота Селби Холла, он легко подстегивал мула по ребрам, чтобы заставить его шагать ровной походкой, Салу хотелось петь, но он с трудом сдерживал себя. Он лишь улыбался Флорри и держал ее руку в своей.

— Девочка, да не пугайся ты так! Мы ведь возвращаемся домой.

— Сал, Селби уже не наш дом. И совсем неприлично въезжать на плантацию так, как это делают белые люди.

— Дорогая, позволь своему мужу решать, что прилично, а что нет.

— Возможно, мы уже больше не принадлежим мисс Рине, но мне все равно страшно.

— Мисс Рина просила тут же сообщить ей, когда мы поженимся. Она просила нас приехать сюда и помочь ей засеять и вырастить новый урожай. Мы оба этим и будем заниматься.

Сал широко улыбнулся и причмокнул, погоняя мула. Его голос, да и внешний вид, приобрели нечто новое за месяцы, минувшие после пожара на складе.

Это были месяцы, богатые событиями, и каждое из них по-своему закалило этого парня, наполнило его голову жизнерадостными мечтами. Эти месяцы были критическими и для плантации Селби Холл. Сал всей душой сочувствовал своей прежней госпоже, видя, что та делает все возможное перед лицом безотрадного будущего. Сегодня мисс Рина собиралась обсудить с ним вопрос о найме полевых работников. Если она серьезно вознамерилась снова возделывать свою землю, то он мог надеяться, что худшее уже позади.

Сал не обращал внимания на окрестности, пока кабриолет, грохоча, преодолевал четыреста ярдов подъездной дороги. Теперь лужайки скрыла трава до пояса, нестриженные вьющиеся растения повисли на сходившихся аркой сучьях над его головой; среди деревьев хрюкали и рыли носами землю поросята, оставленные без присмотра. Прошлой весной чернокожие садовники подстригали эти лужайки и следили за тем, чтобы в девственных дубах не завелись паразиты. Темнокожие свинопасы держали поросят Селби подальше от английских садов. Домашние рабы мисс Рины раньше скребли тот греческий бельведер у озера до тех пор, пока он не сверкал точно так, как плававшие в воде белые лебеди… Сегодня бельведер почти исчез под дикой виноградной лозой, а лебединое озеро задыхалось от сорной травы. Лебеди, оставшись без корма, улетели в неведомые края.

Все же верно говорили, что бывшие рабы Селби, как и эти лебеди, должны разбежаться, когда хозяйке плантации станет нечем кормить их. После наступления генерала Шермана правду уже нельзя было скрыть: негры теперь стали свободными, хотя им надо было придумать, как разумно воспользоваться этой свободой.