Ставка на темного зверя (сборник) - Светлана Алешина

– Не может быть! – не поверил Володька – Что же получается – меня овчарка хвать! А я ей: «Жучка, фу!» Хочешь сказать, что отпустит?

– Нет, не отпустит, – усмехнулся Слава, – овчарок Жучками не называют. На самом деле бойцовских собак зовет по имени очень ограниченное количество людей. Для них любой, кто знает их кличку, почти что хозяин. Во всяком случае, они его не загрызут.

– И очень хорошо, – пробормотал Костя.

– А нам, – продолжал Слава, – нужен совсем обратный результат. Необходимо определить, натаскана ли собака на человека, убьет ли она по приказу.

– А как же биохимический анализ крови? – спросила я.

– Точно! – Слава хлопнул себя по лбу. – Вот я дурак, надо было раньше это сделать, пока они спали!

Он достал шприцы и подошел к клеткам. Псы пока еще реагировали слабо, поэтому кинолог без труда набрал у них крови.

– Вот так, – сказал он довольно, пряча пробы в сумку, – завтра на работе я сделаю все необходимое. Там у меня есть нужные реактивы и оборудование.

Еще через полчаса питбультерьеры совсем ожили, начали лаять, рваться из клеток.

– Сейчас, мои родненькие, – приговаривал Слава, надевая ватные рукава, – сейчас я вас выпущу.

– Послушайте, – сказала я, с тревогой наблюдая за ним, – на вас мало защитной одежды. Там, на боях, на служителях были целые латы. А у вас все открыто!

– Не бойтесь, – отмахнулся кинолог, – латы носит тот, кто не умеет обращаться с животными. Знаете, что есть люди, играющие с ядовитыми змеями? Так вот, просто они знают, как змея бросается, как реагирует на то или иное действие. С собаками то же самое.

– Но возможно, что они убийцы! – робко сказала я.

– Все мы потенциальные убийцы. Ну, я пошел!

Он закрыл за собой стеклянную дверь в комнату, и мы остались наблюдать снаружи. Слава открыл клетку и отскочил в сторону. Один из питбулей сразу кинулся на него, мощно подавшись вперед. Слава стоял спокойно, ожидая, когда собака подойдет поближе. Пес попытался вцепиться кинологу в ногу, но тот подставил рукав для укуса. Питбуль повис на руке, мотая головой. Его собрат не заставил себя ждать и атаковал кинолога с другой стороны.

Они вдвоем повисли на Славе. В этот момент он почему-то напомнил мне статую Лаокоона, увитого змеями, если, конечно, такая ассоциация уместна.

Я с тревогой посмотрела на Володьку:

– А что, если они его повалят?

– Не бойся, – беспечно сказал мой муж, – не повалят. Он еще с института увлекался собаками. Постоянно их на улице подбирал, покупал редкие породы. Дома у него постоянно жили пять или шесть собачек. Потом он их пристраивал куда-нибудь. Человеку это нравится, понимаешь?

Я понимала, только все равно было страшно. Слава уже опустил руки, ранее разведенные в стороны. Это понятно: нельзя долго держать таких телят. Теперь питбультерьеры задними лапами касались пола. Найдя под ногами опору, они стали еще сильней мотать кинолога в разные стороны. Внезапно он резко и сильно поднял руки к груди, а потом повалился, накрыв своей грудью свирепых животных. Я и Костя рванулись было туда, но Володька нас остановил:

– Смотрите, что будет дальше!

Будучи прижатыми к полу тяжелым Никоновым, собаки сразу разжали зубы и попытались вывернуться из-под него. Тогда кинолог резво кувыркнулся через голову и сел на корточки. Он сидел так открыто и уязвимо, что, казалось, звери сейчас запрыгнут ему на голову.

Он внимательно посмотрел в глаза сначала одному псу, затем другому. Те глухо зарычали, медленно подступаясь к человеку. Один кинулся со стороны плеча, попытавшись захапать зубами как можно большую поверхность тела. Слава вновь подставил рукав, и пес опять стал рвать его из стороны в сторону. Вторая собака почему-то напасть не решилась, стояла на месте, скаля желтые клыки.

Слава потерпел немного, потом с трудом встал и с висящим на руке псом подошел к клетке. Ловко закинув «млекопитающего динозавра» внутрь, он просто вдарил ему по морде стальной дверцей. Зверюга не отцепился, тогда кинолог проделал следующее: придерживая дверцу коленом, надавил пальцами свободной руки на глаза собаке. Он усиливал давление, и волей-неволей пес разжал зубы. Такая же операция была проделана и со вторым питбулем.

Слава вышел из комнаты и устало откинулся на косяк двери.

– Можно закурить? А то понервничал, надо успокоиться.

Еще бы, с такими зверями справился! Тут поневоле понервничаешь. Было видно, что Слава изрядно запыхался.

– Ну и что скажешь, кинолог? – не утерпел Володька.

– Кажется, – сказал Слава, с наслаждением затягиваясь, – эти собаки не способны убить человека.

– Ничего себе! – воскликнула я. – Да они кого угодно растерзают!

– Неправда, они могут сильно травмировать, но убить – никогда! У них есть определенный психический барьер. Они натренированы удерживать человека, кусать его за конечности, но в горло они не метят!

– Так ты же им и не давал! – возразил мой муж.

– Заметьте, – Слава поднял указательный палец, – они вели себя как типичные собаки, а психология убийцы – это психология волка. Волк никогда не будет держаться зубами за руку, так как ему не для кого удерживать добычу. Он убивает мгновенно, укусом в горло. Такого поведения можно добиться только долгими тренировками, причем собаку тренируют с рождения.

– Значит, – сказала я, – вы считаете, что они не могли бы убить Крынина?

– Подождем, что покажет биохимический анализ крови. Они могли сделать это под препаративным прессингом.

– А что это такое? – спросил Костик.

– Это когда собака впадает в неадекватное состояние под действием различных лекарств. Но многие авторитетные ученые говорят, что животные не способны менять стереотип своего поведения даже в таком состоянии. Животные, по их мнению, становятся лишь более агрессивными, но не изменяют стиль своей атаки.

– Послушайте, Слава, – сказала я задумчиво, – а ведь Крынин погиб от большого числа ранений. Его тело было буквально изорвано. Не могли ли эти собаки вначале искусать директора, а потом, почувствовав запах крови, прикончить его?

– Такой вариант не исключен, ведь известны случаи, когда многие животные, в том числе и собаки, становились людоедами, отведав человеческой крови. Но в данном случае, если они действительно были убийцами, то атаковали бы по-другому, воспринимая человека не как высшее существо, кормящее их, а как соперника или даже добычу.

– Наверное, – сказал Володька, – окончательные выводы можно будет сделать только после анализа.

– Надо еще проверить Рыка и другого пса, – напомнила я, – они-то как раз и внушают мне больше всего подозрений.

Весь наш разговор проходил под аккомпанемент бешеного собачьего лая и рычания, питбультерьеры бились в клетках как сумасшедшие. Больше всех в этом преуспел Рык, клетка чуть не падала набок от его мощных прыжков.

– Этот, что ли, в боях участвовал? – Слава кивнул на Рыка. – Тогда держите, – он протянул нам «сонный пистолет», – на всякий случай.

Он вздохнул и зашел в комнату. Когда дверца клетки распахнулась, я с удивлением увидела, что Рык даже и не пошевелился. Когда Слава пнул по прутьям ногой, пес неожиданно ловко зацепил кинолога за штаны и мотнул головой. Никонов поскользнулся и неловко опрокинулся на бок. От ужаса я закрыла глаза.

– Слава! – услышала я вопль Володьки.

Открыв глаза, я увидела, что кинолог откатился вбок и прикрыл корпус рукавом, а Рык наседает на него сверху. Причем собака не зацикливалась на одном месте укуса, а атаковала с разных сторон. Слава еле успевал закрываться. Та самая ситуация, о которой он только что говорил.

Костя пинком открыл дверь и влетел в комнату. Он несколько раз нажал на кнопку пневмошприца, «стреляя» куда попало. Первые несколько секунд казалось, что Рыку все нипочем, но потом он заскулил, обмяк и распластался на полу. Хорошо, что второй бультерьер так и не вышел из клетки, а то Никонову бы точно кранты настали!

Он тяжело поднялся на ноги, потирая ушибленную спину.

– Сволочь, – сказал он с чувством, – он мне штаны разорвал!

Мы сидели на кухне и пили чай. Слава переоделся в Володькины штаны. Я чувствовала свою вину перед этим человеком, поэтому взялась заштопывать дырку на его брюках. Так не люблю сидеть и терпеливо, стежок за стежком, зашивать! Это не в моей натуре, больше мне по душе простор и воля, чем домашние хлопоты.

– В этом псе что-то есть, – задумчиво сказал Слава, – он атакует очень хитро и агрессивно. У него нет барьера.

– Как вы думаете, можно ли доказать, что это именно он загрыз Крынина? – спросила я с замиранием сердца.

– Наверное, можно, – неуверенно ответил кинолог, – только для этого необходимо провести эксгумацию тела.

– Зачем? – удивился Володька.

– Чтобы провести анализ прикуса собаки по ранам на теле.

– Ну! Это ты махнул! – засмеялся Володька. – Кто же тебе даст разрешение на эксгумацию?