Покоренный кланом (ЛП) - Сент-Джон Трейси

Он уставился на свои руки, лежащие на коленях ладонями вверх. Они были слегка покрасневшими от того, что их мыли и погружали в антисептик несколько раз в течение долгих часов латания раненых. Они не подвели его сегодня, по крайней мере, после того, как раненых доставили на борт эсминца. Все те, кто ещё дышал, когда они добрались до медицинского отсека, остались живы. Он полагал, что они все могут выкарабкаться. Это был хороший день.

И всё же на периферии его сознания были давно умершие. Те, кто в один миг бывшие живыми и сильными, в следующий — оказавшиеся мертвыми или умирающими. Дегорск знал, что если он приглушит свет и залезет на кровать под простыни, то покойники окружат его, явившись в кошмарных снах.

Не обвиняя. Они придут просто напомнить Дегорску о его беспомощности перед лицом разрушения. Он сделал для них всё, что мог, об этом имдико знал слишком хорошо. Беда в том, что даже максимальных стараний недостаточно. Как бы ни были велики его способности, воины всегда будут умирать. И он будет вынужден смотреть, как их глаза остекленеют, слышать, как вырываются из легких их последние вздохи.

Он так устал. Но он боялся спать.

Дверной звонок сообщил о посетителе. Это так поразило Дегорска, что он вскочил на ноги. На мгновение ему показалось, что мертвые пришли в гости, слишком нетерпеливые, чтобы ждать, пока он уснет. Он разразился усталым смехом. Прародители видят, он был полной развалиной.

Не мог себе представить, кто хочет его видеть. Он определенно не хотел видеть никого.

— Я готовлюсь ко сну. Уходите, — сказал он тому, кто стоял по другую сторону двери.

Ответа не последовало. Вот и хорошо. Все, черт возьми, оставят его в покое.

Его замок щелкнул, и дверь открылась. Дегорск в полном шоке смотрел, как Лидон вошел внутрь, закрыв за собой дверь.

Этот сукин сын использовал свой пропуск, чтобы взломать замок.

При виде почти обнаженного Дегорска глаза Лидона потемнели. Его тон, однако, оставался вежливым.

— Добрый вечер, доктор.

— Пожалуйста, входи. В конце концов, для нобэков «уходи» означает «добро пожаловать», верно? — В голосе Дегорска слышался злой сарказм, но желудок скрутило от внезапного испуга. За те три года, что Дегорск провел на борту эсминца, Лидон испробовал все мыслимые цивилизованные уловки, чтобы остаться с ним наедине, — методы, которые имдико умудрялся обходить мириадами способов. Он не возражал бы против секса на одну ночь с достойным сексуальным нобэком, но Лидон дал понять, что хотел не просто унять временный зуд.

Очевидно, сегодня Лидон решил сыграть грязно. Глядя на мускулистого, решительного мужчину всего в нескольких дюймах от него, голова Дегорска закружилась от непонятной смеси желания и ужаса. Это было плохо.

Лидон улыбнулся, и теплота этого выражения никоим образом не погасила хищный блеск в его глазах.

— Теперь, когда всем оказана помощь, ты чувствуешь себя лучше?

У Дегорска было два способа справиться со страхом: шутить и злиться. Сейчас у него отсутствовало чувства юмора.

— Черт побери, — прорычал он, — не всем. Четверо по-прежнему находятся в критическом состоянии. И кто, черт возьми, знает, что мы найдем в других колониях и на оборонных станциях?

— Это не от тебя зависит. Ты сегодня хорошо поработал. Ты хорошо справишься с тем, что мы найдем. — Голос Лидона был тихим, почти успокаивающим.

— Справлюсь ли? — фыркнул Дегорск.

— Ты сделаешь всё, что в твоих силах. Как и в битве при Дельфи.

Будь проклят Лидон и все его предки. Конечно, изворотливый нобэк знает об этом.

Дегорск не потрудился скрыть боль в голосе.

— Если вы знаете, что я был в этом аду, то знаете, что я потерял там своего предполагаемого драмока и нобэка.

Лидон медленно кивнул. К счастью, черты его лица оставались спокойными, не переходя в жалость.

— Ты видел, как они погибли, когда трагумцы устроили засаду на твой батальон. И всё же тебе в одиночку удалось спасти жизни ещё двенадцати. Ты был награжден за это.

Губы Дегорска скривились в усмешке.

— Знаешь, что я сделал с этим почетным орденом, Лидон? После церемонии награждения сорвал его с униформы. Саму форму после этого сжег, а орден расплавил и сдал на металлолом. Видео-табличка, которая пришла с ним? Я удалил информацию, а потом разбил этот кусок дерьма. Это ничего не значило, когда я не мог спасти двух мужчин, с которыми должен был вступить в клан. Когда сотни других погибли у меня на глазах. Двенадцать спасены? Всего лишь дюжина? Что это за героизм такой?

Лидон никак не отреагировал на его разглагольствования. Вместо этого он сказал:

— Сегодня эта боль вернулась. Я видел её в твоих глазах. Ты уже изливал её?

Дегорск сложил руки на груди и нахмурился:

— Разве это имеет значение?

— Для имдико имеет. Ваша порода чувствует слишком много, чтобы держать всё в себе.

Дегорск внимательно наблюдал за ним. О чем, черт возьми, думал Лидон? Что-то происходило, но имдико не мог понять, что именно.

Чтобы скрыть свое смущение, он сухо прокомментировал:

— Я поговорю об этом со своим психиатром. Или большой бутылкой клока. Это по сути одно и то же.

— Нет необходимости.

Лидон схватил его. Дегорск оказался в воздухе прежде, чем успел ахнуть, а затем рухнул на кровать. Мгновение спустя нобэк уже сидел верхом на нем, схватив сначала одно запястье Дегорска, потом другое.

Дегорск был слишком поражен, чтобы сопротивляться.

— Эй! Какого черта ты творишь?

Лидон резко обернулся, его больная нога явно не была препятствием для этого. Он по очереди схватил Дегорска за лодыжки.

— Я надеваю на тебя наручники.

Он слез с Дегорска и встал рядом с койкой. Дегорск медленно поднял руки и уставился на свои запястья. Их окружали толстые магнитные наручники. Он сел и увидел, что его лодыжки тоже скованы. Безмолвно посмотрел на Лидона.

Лидон приподнял бровь, глядя на него.

— Поднять объект на один фут над полом, поставить вертикально в форме Х.

Наручники потянули вверх, утягивая за собой Дегорска. Он сильно дернулся, когда они заставили его проплыть перед нобэком, широко расставив ноги и раскинув руки над головой. Он не мог освободиться.

— Сукин сын! Это несанкционированное использование магнитных наручников. Я мог бы посадить тебя на гауптвахту! — крикнул он Лидону.