Рождественское обещание - Мэри Бэлоу

– Правильно, мой мальчик! – одобрил графа дядя Сэм. – Чем строже мы с ними, тем больше им нравимся.

– Дядя Сэм! – с упреком высказали свое удивление женщины. Все отлично знали, что он всегда относился к тете Айрин так, словно она была богиней из древнегреческих мифов. Это рассказывал Элинор ее отец.

Смущенная, Элинор оттолкнула мужа и принялась отряхивать обледеневший снег с подола юбки. Господи, как она боялась, что он вот-вот ее поцелует! Ее кинуло в жар, а это было совсем некстати, потому что снег, набившийся под одежду, таял еще быстрее. Она почувствовала, как чья-то быстрая рука отряхивает сзади ее накидку. Ей снова стало жарко.

– Мне кажется, миледи, – услышала она голос мужа, – нам пора пригласить гостей к завтраку, если мы еще намерены побывать в парке и поискать остролист.

– Вы правы, – слабым голосом послушно согласилась Элинор и оперлась на предложенную руку. Оглянувшись, она заметила, что дети поглощены лепкой снежной бабы, а взрослые увлеченно беседуют, причем, как обычно, все говорят одновременно. Так происходило каждый раз, когда семья Трэнсомов собиралась вместе.

Поскольку об охоте в это утро не могло быть и речи, а общество соберется в лес не раньше полудня, граф Фаллоден решил утром заняться делами, намеченными на вторую половину дня. Возвращаясь в дом, он ожидал, что к завтраку спустились немногие, лишь те, кто привык вставать рано.

Но его взору предстало зрелище, подобного которому он никогда еще не видел в Гресвелл-Парке, да и не предполагал увидеть. Все его гости, увлеченные игрой в снежки, были во дворе. И трое его друзей в том числе. Он убедился в этом, подойдя поближе. И конечно же, здесь была его жена.

Первое, что он почувствовал, – это неловкость и беспокойство. Его бабушка перевернулась бы в гробу, увидев подобное. Все представители его рода всегда вели себя в Гресвелл-Парке с должным достоинством. Что подумают слуги? Особенно когда увидят молодую графиню среди тех, кто кричит, смеется и бросается снежками? Но пока граф дошел до крыльца, он стал испытывать чувство, похожее на зависть. Если не считать школьных лет, детство его прошло в полном одиночестве, он был лишен общества сверстников. Дома, и у родителей, и в поместье деда, он всегда должен был помнить прежде всего об установленных правилах поведения и светском этикете. Даже во время рождественских каникул, когда выпадал первый чистый снежок, он не мог о них забыть. Ему никогда не позволяли быть непосредственным и откровенным в своих желаниях ребенком.

Сейчас он завидовал другим и готов был к ним присоединиться. «К черту слуг, даже если они увидят графа и графиню, резвящихся на снегу!» – мелькнула шальная мысль, и в этот момент в лицо ему угодил и тут же разлетелся снежными брызгами снежок. Холодная струйка потекла по шее за ворот. Он знал, что снежок бросила Элинор, его жена. При этом она громко рассмеялась и нагнулась, чтобы слепить новый. Он действовал мгновенно, импульсивно, чего не делал никогда с тех самых пор, как умер дед более десяти лет назад. Он не совсем понимал, как поступит дальше, когда подхватил Элинор на руки и быстро зашагал прочь от места снежного боя. Но, увидев сугроб, не избежал искушения. Давно он не испытывал такого удовольствия, как в тот момент, когда, размахнувшись, бросил ее в этот сугроб и она проплыла по воздуху, некрасиво растопырив руки и беспомощно болтая ногами, и наконец исчезла в мягком, пушистом снегу.

Он готов был от души расхохотаться и сделал бы это непременно, если бы не поймал ее гневный настороженный взгляд. А если бы она увидела себя в зеркале в этот момент, она содрогнулась бы от стыда. Покрасневшие щеки и нос блестели, как лакированные, мокрые волосы в беспорядке выбились из-под капюшона, вся она была в снегу, даже брови и ресницы стали белыми от налипшего снега.

И несмотря на все это, когда он резким рывком вытащил ее из сугроба и сделал это так стремительно, что она, не удержавшись на ногах, упала ему на грудь, он испытал непреодолимое желание обладать ею. Это чувство стало тревожить его с первого же дня их пребывания в поместье. Несмотря на свой неприглядный вид, Элинор была красива. Кроме того, неожиданно для себя он стал открывать в ней еще что-то, о чем не ведал и не знал. Приезд ее родственников помог ему увидеть сердечность, молодой задор и непосредственность – качества, столь незнакомые ему, но к которым его неосознанно влекло в людях. Если бы Элинор оказалась действительно такой, думал он, а не холодной мраморной статуей, какой он узнал ее в Лондоне… Ему почему-то стало трудно дышать.

Тетушки Берил, Юнис и Рут остались дома, чтобы обследовать чердак. Все остальные спустились вниз и одевались для похода в лес.

– Получше закутайте шею шарфом, – по-матерински заботливо наставляла графа тетя Берил. – Простуда на Рождество вам совсем ни к чему.

Граф послушно согласился с тем, что это ему ни к чему, и получше укутал горло шарфом.

– Не беспокойтесь, Рэнди, мы со всем здесь справимся, – заверила его тетушка Берил, – к вашему приходу все будет сделано.

Граф в этом не сомневался.

– Элли, дорогая, – тиская Элинор, шептала ей в это время тетушка Рут. – Он такой красивый. Дорогой Джозеф хорошо позаботился о тебе. Граф совсем не такой надменный и недоступный, как я опасалась, хотя он носит титул и все такое прочее. Ты видела, как вчера он присел на подлокотник моего кресла, будто член нашей семьи? Конечно, это не так, но очень мило с его стороны. О Господи, только подумать, что наша маленькая Элли теперь графиня!

«Маленькая» Элли, которая была на несколько дюймов выше своей тетушки, наклонилась и поцеловала ее в щеку.

– Ты, должно быть, счастлива, дорогая, – промолвила тетушка Рут и вздохнула.

– Да, тетя, – улыбнулась ей Элинор и в этот момент не кривила душой. Ее муж весело смеялся, слушая то, что рассказывал ему дядя Гарри, и действительно казался вполне своим среди них. Почти своим.

Дженни уселась на плечи отцу, а Дэйви побрел по снегу рядом, норовя отыскать сугроб повыше. К семье Тома присоединился виконт Созерби. Джордж подхватил под руку Мейбл, а мистера Бедкомба сразу окружила молодежь: Мюриель, Сьюзан, Гарвей, Джейн и Речел. Тетя Катерина шла между дядей Гарри и кузеном Обри, лорд Чарльз о чем-то разговаривал с Уилфредом. Граф и графиня, оказавшись между дядей Сэмом и дядей Беном, как бы замыкали шествие.

– Кто обычно помогает вам собирать остролист и омелу в лесу и парке, а также тащить из лесу рождественское полено, Рэнди? – полюбопытствовал дядя Бен.

– Меня не было здесь в прошлое Рождество, – ответил граф. – Да и все предыдущие восемь лет тоже. Тогда Гресвелл-Парк принадлежал моему кузену. Я давно не бывал здесь на Рождество. В детстве, при моем деде, кажется, этим занимались слуги. Они также празднично украшали дом.