У самого синего моря - Игорь Рыжков

Отмечено активная материализация «старичков-лесовичков», «домовых», «вагонных» и пр.

Семен Семенович поморщился. Он не любил военный жаргон.

Особенно эти их сокращения. Что такое «пр.»? Трудно нажать еще на пару клавиш, для того чтобы у него не болела голова о том, что они имели в виду?

«Пр.»… Это могло быть все что угодно.

Это могли быть Исполнители самого разного уровня и масштаба. Этим «пр.» мог быть чудовищный ИЖ — исполнитель желаний, жуткий джин, возжелавший абсолютной власти над человечеством. Им мог быть, в конце концов, самый загадочный субъект, совершенно непредсказуемый, но по прогнозам чрезвычайно могущественный.

Проекции этого субъекта были особенно сильны, и весь персонал Заведения гадал — почему же он не появляется. Скорее всего, порог срабатывания материализации «Золотого шара» был особенно высок.

Так оно, собственно, и должно было быть. Чем могущественнее субъект, тем больше Воплотителей должно было участвовать в его материализации. Воплотители, разумеется не знали, да они и не должны знать, что они материализуют, просто одномоментно они должны были пожелать одного и того же.

Одинаковые желания синхронизируются и усиливаются пъезорезонансными кристаллами, вмонтированными уже в десять миллионов мобильных телефонов-клипс.

Если сделать статистическую выборку, то материализации «Золотого шара» желают около восьми процентов.

Видимо, этого недостаточно, но нужно «ухо держать востро».

Как его контролировать вообще не ясно.

Этого то и боялся Горобец. Хотя, ощущение не страха, но опасения присутствовало и по другому поводу.

Ему, так или иначе, придется вступать в контакт с носителями определенности, т. е. с этими незадачливыми туристами, пожелавшими отдохнуть от трудов праведных рядом с Периметром.

Ему, так или иначе, придется войти в контакт с Субъектами, которым удалось материализоваться вне Периметра. Это тоже внушало некоторые опасения. Хотя, над всеми самыми неприятными последствиями мыслимыми и немыслимыми, которые могли возникнуть при разрешении внештатной ситуации, превалировал один немаловажный фактор.

Я, наконец — то вылечу простатит! — Грохнул о стол кулаком Семен Семенович Горобец. Он плотнее запахнул махровый халат и ткнул пальцами в замызганные клавиши компьютера.

Секретаршу к нему он не допускал, а самому чистить сложную технику было не досуг.

Он выбрал регион сосредоточения Субъектов и задал первый уровень детализации.

Геостационарный спутник, зависший в каких то восьмистах километрах над поверхностью земли трудолюбиво заелозил своими окулярами. На экране компьютера Семен Семеновича постепенно проявилось черноморское побережье в с частью моря, в котором отчетливым пунктиром стояли сторожевые катера.

Блок посты пограничников были не столь различимы, но все — таки кое, что разобрать было можно.

Горобец утроил детализацию. Изображение расплылось, побежало шашечками, но через пару секунд стало подробнее и точнее.

— Ага! — Обрадовался Горобец. Поляков сам присутствовал на Периметре.

Его огромная фуражка с зеленым околышем и сияющие золотом погоны были видны даже со спутника.

Горобец увеличил детализацию еще, и сместил фокус наблюдения, в, место сосредоточения, наибольшего количества Субъектов.

Когда компьютер, немного поскрипев своими кремниевыми мозгами, настроил изображение Горобец, невольно поджал губы.

Ситуация еще не была угрожающей, но публика вела себя более чем активно.

Электронные жуки, в изобилии натыканные вдоль всего Периметра тщательно выфильтровывали из интегральных шумов членораздельную речь материализовавшихся Субъектов.

— Я вам щаз снежком укутаю! — Возмущался Морозко и размахивал ледяным посохом. — И зайку и елочку и в бога и в душу… И всех кто это придумал! — Он воткнул посох перед собой и отчетливо хлопнул красными рукавицами.

Изображение смазалось и пошло волнами. Стало затягиваться серой пеленой. Горобец напрягся.

Субъект был сверхактивен и чрезвычайно возмущен. Периметр мог и не выдержать, но он выдержал. На блок — постах весело забегали «синие береты» выворачивая турели проекторов на набежавшее облачко с хорошим зарядом снега.

Волна обратной модуляции, возвращавшая в реальность выделенную часть пространства, в котором пытался колдовать Морозко оказалась сильнее.

Облачко растаяло, едва припорошив снежной мукой прибрежную гальку. Морозко погрозил красным кулаком погранцам, и присел передохнуть на крупный галечный окатыш.

Эстафету подхватил Конек-горбунок. Он долго отступал назад, выверяя дистанцию для прыжка и, наконец, устрашающе заржав, взметнулся в небо, словно под хвостом у него был прилеплен реактивный двигатель.

Поляков не подкачал. Ребята, уже поднаторевшие в отражении сказочных атак перехватили Горбунка перекрестием проекторов на высоте трехсот метров.

Тот застыл в небе, словно муха в янтаре. Сверху от солнца по всем правилам воздушных боев на него стали заходить звено стремительных Ка-58 м, прозванных в войсках «Черными угрями».

Длинные, верткие, с державшимся в строжайшей тайне активными фюзеляжами.

Они могли на лету менять аэродинамические характеристики, и в доли секунды превращались из низкоскоростных винтокрылых машин, в высотные истребители.

Из — под коротких пилонов вертолетов ударили тугие струи нормализаторов.

Сразу четыре трассы сошлись над головой Горбунка, в каких-то двух-трех метрах.

Тот возмущенно дернулся и стал опускаться по спирали на землю.

Соединения нормализующего вещества не причиняли вреда Субъектам.

Исключительное их назначение заключалось в кратковременной — на три-четыре часа блокировке их удивительных способностей.

Нужно будет еще вертолетов попросить. — Запоздало подумал Горобец. — Хорошо работают, черти…

Затрещал армейский телефон. Тяжеленная коробка, раскрашенная по всем правилам камуфляжа, с эбонитовой трубкой, армированным проводом, идущим от нее в недра сверхнадежной электроники, имела солидный и уверенный голос.

Зуммер был настойчив и деловит.

— Горобец у аппарата! — Гаркнул Семен Семенович в микрофон, прижав резиновую накладку к уху. Он уважал и немного побаивался военной техники.

Даже телефонов.

Поляков это! — Прозвучал надсаженный голос командующего Периметром.

— Семен, ЧП у нас!

— Золотой шар? — Похолодел Горобец.

— Та ни-и-и… — Перешел на родное наречие Поляков. Фамилия досталась ему от отца, но горячая хохляцкая кровь матери частенько прорывалась, то в поведении, то в говоре.

— А что за ЧП тогда? — Смахнул со лба пот Горобец.

— Холопы скарапеевьски мост починыли строить. Он вже в нашем миру…

— Его вже пройекторами ни визьмешь. Динамиту треба… Алэ ракету якись…

Горобец застучал по клавишам. Изображение на экране компьютера поползло в сторону и сфокусировалось на полупрозрачном сооружении, вокруг которого в бешеном темпе суетились поганки из пня, которыми управляло кольцо дочери змеиного царя. Над волнующимся маревом Периметра стройно поднимались уже два хрустальных пролета.

— Не суетись Иван Тараныч. — Прогудел в трубку Горобец. — Мне все равно в эпицентр определенности надо сегодня выбираться. Рудинштейн сутки дал на решение, поэтому пойду сам.

— Та ты шо?! — Удивился Поляков. Горобец улыбнувшись, расправил широкие плечи.

— Ходокам везде у нас дорога. — Пропел он в трубку весело. — Ходокам везде у нас почет.

— Семэныч… — Тормознул его Поляков. — Ты якусь вэщичку за Пэриметром стремай.

— Ну, ты мени поняв?

— Та, поняв-поняв… — передразнив Полякова Горобец. Сувениры волшебного происхождения