Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

растворяетесь в воздухе, словно испаряясь… Нет, не совсем так. Представьте, что испаряется ваша сущность, потому что вы не заполняете ею время, и происходит это медленно, но непрерывно.

Сложно все это объяснить, но вот Филипп чувствовал этот страх превосходно. Он безошибочно отличал его от того страха из черной глубины ванной комнаты, который обездвижил его много лет назад. Этот же страх уже несколько раз успел посетить его, и они словно стали находить общий язык. Но на этот раз Филипп не был с этим согласен: он не хотел убивать время. Ах, как он ждал конец этого пустого понедельника!

И вот, ровно в полночь Филипп как ни в чем не бывало стал готовиться ко вторнику. Почему-то именно сейчас ему было предельно ясно, что завтра… — ах нет, уже сегодня, во вторник они будут пытаться пройти через знаменитую балконную сцену.

«Это же здорово! Полноценная репетиция будет», — подумал он.

Сделав паузу в своих размышлениях, он оглянулся, словно пытаясь увидеть себя вчерашнего, хотя на самом деле то был он всего лишь двухминутной свежести. Конечно же, ничего кроме своей комнаты он не увидел, и решил незамедлительно лечь спать, оставляя где бы там в прошлом ни было себя, в бессильном оцепенении упускающего бесценное время своей жизни.

Глава 16. Повторение пройденного

— Итак, — начал Филипп рабочую часть вторничной встречи, — давайте поймем какими временными рамками мы ограничены.

Он раскрыл блокнот на заложенной странице, и начал читать то, что успел набросать за пару дней и слегка подправить утром.

— Сегодня у нас вторник, тридцатое апреля. Сдача «Ромео и Джульетты» назначена на двадцать пятое июня — тоже вторник. Ровно через восемь недель вы будете готовиться к выходу, а зрители будут думать о том, что бы сегодня надеть, — вслух помечтал Филипп, нежно улыбаясь группе.

В этот момент открылась внутренняя дверь «Кинопуса», и вошли Я'эль и Саад.

— Давайте, давайте, побыстрее садитесь, — поторопил их Филипп и, пока они проходили к середине четвертого ряда, быстро повторил то, что несколько секунд назад он успел объявить, но уже без романтического оттенка. — Восемь недель и двадцать четыре сцены в пяти актах трагедии. Грубые подсчеты предписывают нам делать в среднем по три сцены за неделю, но сцены там разной степени тяжести. Есть короткие — на одну страницу, есть и длинные, поэтому я и уточнил, что расчеты усреднены. Но, естественно, мы не можем применять здесь правила арифметики, потому что времени у нас на самом деле еще меньше. Пусть у вас есть еще и с дюжину занятий на сцене театра, где вы будете отрабатывать то, что мы постараемся сделать в «Кинопусе», нам нужно оставить хотя бы одну неделю для прогонов. Мы обязаны уложиться. Кстати, как дела в институте?

— Мы ходим на занятия, продолжаем рутину, — ответила Агнесса. — Режиссер особо не мешает нам, спрашивает чем помочь, нехотя повторяет какие-то лекции из пройденного материала.

— Лекции? — с явным недопониманием принял эту информацию Филипп, немного поморщившись. — Хорошо! Давайте не будем терять время и возьмемся за читку пьесы. Сегодня у нас будет самая обычная читка, в течение которой я буду сосредотачивать ваше внимание на тех или иных фрагментах, но не буду их разжевывать. Некоторые из них мы разбирали, другие вы сами может быть уже успели прочувствовать, поэтому я надеюсь сегодня уложиться в три часа.

Такая инициатива, как выяснилось потом, не вызвала особого восторга у группы, и лишь некоторые из студентов взялись за это дело с охотой. Филипп это предвидел.

— Так как нас немногим меньше положенного числа действующих лиц — а это порядка двадцати человек, я буду читать текст за пятерых недостающих актеров, а именно за Пьетро, Абрама, Грегори, Самсона и Кузена Капулетти. Эти маленькие роли вы уже во время спектакля может быть будете сами замещать. Надо только понять как это можно сделать технически. Хотя может мы некоторых персонажей все же потеряем. И еще, к моему большому сожалению, нам нужно будет лишиться горожан, музыкантов, стражников — делать тут уж нечего. Ну что ж, приступим!

С этими словами он попросил Аарона помочь ему с содержимым большой непрозрачной сумки, которую он оставил у входа. Из нее они извлекли шестнадцать копий распечатанной пьесы с пометкой на титульном листе кому из них принадлежит тот или иной экземпляр. Еще один экземпляр Филипп взял себе и предложил огласить список действующих лиц, первым начав эту перекличку.

— Самсон, Грегори, Абрам, Пьетро, Кузен Капулетти, — громко произнес он, выпрямившись, после чего сел лицом к залу. Каждый следующий вставал, называл имя своего персонажа и снова опускался в кресло. Сидевшие дальше всех Саад и Я'эль скромно завершили вводную часть, сразу после чего Филипп прочитал пролог и начал читать первый акт первой сцены трагедии «Ромео и Джульетта».

С первых же строк все с удивлением обнаружили, что Филипп схитрил, взяв себе все три первые роли, появляющиеся в пьесе. Он читал и за Самсона с Грегори, слуг Капулетти, и за слугу из дома Монтекки по имени Абрам. Но на этом уловка Филиппа не закончилась. Он не просто читал текст, а играл его, превращая ничего ранее не значивших, сереньких и почти ненужных персонажей в личностей. Причем он вкладывал им в уста неожиданные сальные шутки, а руками их делал самые непристойные жесты какие только мог подобрать. Студенты, немного растерявшись, поначалу даже забывали следить за текстом, после, спохватившись, начинали искать соответствующие места, а найдя их продолжали следить пальцем, снова наблюдая за игрой Филиппа. Перед ними предстала грязная уличная сцена из жизни средневекового европейского города.

За две строчки до появления Бенволио и Тибальта Филипп бросил взгляд на Роберта и Аарона, которые уже были готовы к своим репликам. Артур с Ариадной подхватили игру, прочитав строки, принадлежащие Капулетти, Агнесса с Саадом озвучили Монтекки. У Филиппа же к этому моменту окончательно упал камень с плеч, когда он наблюдал за третьей целью, достигнутой своей хитростью: обе девушки все же приняли смену ролей — смену, которую он захотел сделать, потому что считал это правильным.

Симон