Последняя осень. Буря - Дарья Пырх

слышала иностранную речь на сверхскоростной перемотке. Слова были понятны, но смысл ускользал, как бы она ни старалась вникнуть.

— Разве ты не ночевала с Волгиным? — предприняла она еще одну попытку.

— Нет.

— Откуда в вожатской взялись женские вещи? — осведомилась Динара.

— Для защиты, — сказала Лебедева, покраснев. — Эта дура, Янка, совсем оборзела, приперлась к Глебушке. Я прогнала нахалку, пометила территорию: разбросала лифчик, расческу, помаду, шампунь, — чтобы клуши увидели и поняли: Волгин занят.

— Надежный метод, — хмыкнула Динара.

Настя обрадовалась, приняв комментарий за чистую монету:

— Ага, еще я аккуратно разложила одежду Глебушки. Теперь с порога видно, что в комнате живут двое.

Маша горько усмехнулась. Конечно, можно было побеседовать с Настей, указать на очевидные манипуляции Глеба, открыть темную личину «идеального парня», как-нибудь поддержать и приободрить, но ей не хотелось тратить время на бесполезный разговор. К тому же опыт подсказывал, что девушка, взвинченная трагедией, проигнорирует советы, лишь усерднее будет защищать любимого, еще разозлится на правду, а потом продолжит верить в доброту и безупречность абьюзера. «Лучше промолчу, пусть и дальше считает Волгина лучшим, — решила Маша. — Может, когда-нибудь поймет, каким он был на самом деле».

Настя обругала Вику и Яну, снова рассказала о своих прекрасных отношениях с Глебом, затем ушла. Динара поворчала на бесполезную болтовню, Леонид согласился с ней, Женя, прочистив горло, упомянул отпечатки пальцев. Команду ждало новое разочарование.

— Что значит «непонятные отпечатки»? — переспросил Леонид.

— То и значит. Тупик, — пояснил Женя. — У меня нет лупы, специального освещения, интернета. Я запутался. Все папиллярные узоры какие-то одинаковые.

— То есть мы зря старались? — растерянно проговорила Динара.

— Ага, полный ноль, — ответил тот, грустно вздохнув. — Привлеку Игоря с Викой, но вряд ли они справятся.

Маша приуныла. Хоть она ввязалась в расследование, чтобы замять историю с Артемом, первый провал огорчил.

— Может, забьем? — сказал рыжий, встав и порывшись в припасах. — Очевидно, у нас ничего не получится. Если кто-то начнет возникать, прикинемся, что изучаем следы.

— Тебе лишь бы схалтурить, — сердито буркнул Леонид. — Нельзя все бросать из-за одной неудачи.

— Именно, — поддержала Динара. — Это как с экзаменом по граждане: тяжело, мало времени, но если сделать, то кошмар закончится.

— Или кто-то поторопится, упустит подробности, а потом посыпется при ответе и улетит на пересдачу, — возразил Кирилл.

— Здесь нет преподов, никто не поставит нам оценку, — сказала Маша. — Главное — сохранить улики, чтобы не злить следаков. С этим мы справимся, а имя убийцы будет бонусом. Давайте начнем заново.

— Сперва поедим, — встрял Женя. — Подыхаю с голоду.

Скудный обед состоял из того же, чем они перекусывали на завтрак. Остатки булок, снеков, хлеба и прочего стремительно таяли, поэтому группа всерьез забеспокоилась, что ужин не состоится. Без преподавателя, сотовой связи и шанса поскорее уехать из лагеря голод стал бы последней каплей в переполненных чашах терпения. Пустые желудки породили бы ссоры, отчаяние и панику. Чтобы избежать катастрофы, студенты выдвинули десятки идей для блюд. В итоге выбрали жареную картошку, нарезанную дольками, овощи и сваренные вкрутую яйца, которые легко можно было есть руками. Несмотря на решение проблемы, без столовых приборов и тарелок становилось все труднее. Молчавший до поры Семен крикнул на манер Архимеда: «Эврика!» — с помощью ножниц и ножа поколдовал над пустой пластиковой бутылкой, затем с восторгом продемонстрировал нечто тонкое и кривое.

— У кого-нибудь есть зажигалка? — протараторил он и, получив необходимое, опалил края. — Смотрите, ложка! С горячей пищей вряд ли справится, однако это лучше, чем ничего.

— Ты гений, — воскликнула Ангелина так восхищенно, будто философ переплюнул Прометея, подарившего людям огонь.

Она, как и три девушки с филфака, присоединились к почетной миссии по изготовлению одноразовых ложек. Маша невзначай порасспрашивала их о событиях после вечеринки, но не добилась ничего существенного.

Кирилл предложил потолковать со всеми, кто находился на этаже. Пятерка разделилась, Маше досталась спальня Насти, Златы, Вики и Яны.

С порога в нос ударил тяжелый аромат, похожий на запах восточного базара, рассыпанных специй или глинтвейна, в котором переборщили с гвоздикой и корицей. Однажды они с Марком сварили рождественский напиток, но получили пряный, чуть отдающий спиртом компот. Сейчас парфюм, пропитавший комнату, раскрывался слишком агрессивно, даже удушливо, звучал горькой полынью и дымом. Носить настолько терпкие, наверняка дорогие духи могла лишь женщина с богатым жизненным опытом и увесистым кошельком. Пахучий шлейф, предназначавшийся для светских вечеров, громких театральных премьер и роскошных ресторанов, совсем не соответствовал скромной мебели и почти облезшим обоям. Когда глаза перестали слезиться, Маше удалось рассмотреть фигуру, сидевшую на подоконнике.

Тусклый свет мягко обрисовывал лицо, синий платок на шее, белую кофту, чашку в руках, одеяло, укрывавшее ноги. Пшеничного цвета волосы струились по плечам, добавляли образу хрупкости. «Ей не холодно?» — удивилась Маша. Яна смотрела в окно, выглядела печальной, как грустные девушки, некогда популярные в социальных сетях. В школьном учебнике по обществознанию подобных девочек называли ванильками — мечтательными, депрессивными любительницами сладкого.

Маша хотела окликнуть Яну, однако тут же увидела Настю, свернувшуюся клубочком на кровати, расположенной слева от входа. Яркие пряди разметались по серой наволочке, из-под клетчатого пледа торчали ступни в красных шерстяных носках. Первокурсница мирно сопела, напоминала беззащитного ребенка, что было ожидаемо, ведь за утро ее мир перевернулся, а планы жестоко разбились. Постель напротив пустовала, однако рядом с подушкой сидел плюшевый медвежонок, принадлежавший Злате.

Спальное место, стоявшее слева от окна, повторяло морское сражение: на смятом сине-зеленом покрывале, небрежно брошенном поверх простыни, раскинулись, как обломки кораблей, косметичка, кисти, румяна, дезодорант, футболка с лисой, кожаный ремень, ежедневник и коробка с откинутой крышкой, из которой, словно из пиратского сундука, торчали цепочки и серьги. В творческом беспорядке было нечто живописное, и, если бы Маша сделала снимок, получился бы отличный кадр для модного журнала. «Здесь спит Вика, — решила она, затем взглянула на соседнюю идеально заправленную кровать. — Видимо, эту занимает Яна. Не знала, что она аккуратистка».

Маша тихо позвала блондинку. Та вздрогнула и обернулась, натянув одеяло повыше, спросила:

— Уже что-то нашли?

— Пока ничего. Не буду строить из себя следователя, тем более что ты на курс старше меня. Постарайся вспомнить, что слышала или видела прошлой ночью.

— Как в полицейском сериале? — улыбнулась Яна и, предложив присесть, сказала: — Обычно я сплю крепко, а тут долго не могла успокоиться. Сначала Захар, потом конфликт Кирилла и Жени, вдобавок грязь, отвратительные условия. Тысячу раз пожалела, что приехала сюда. Не знаю, когда задремала. Проснулась от грохота, перепугалась, но убедила себя, что это ветер.

За стеклом вихрилась буря. Небо и земля едва различались из-за падающего снега.

— Мы не разбудим Настю? —