Пока дышу, я твой - Сандра Фремптон

Они сели за столик, который находился в некотором отдалении от оркестра, почти напротив танцевальной площадки. И Николас, заказав бутылку шампанского, откинулся на спинку стула.

— Я рад, что твоя нога наконец-то зажила, — сказал он, глядя на нее дерзко и задорно. — Теперь мы сможем заниматься этим чаще.

Соренза удивленно взглянула на него, уловив в его словах намек на то, что произошло в холле и гостиной ее квартиры.

— «Этим» — это чем? — все-таки решила уточнить она.

— Ну, будем выходить куда-нибудь, танцевать, — ответил он, как будто бы не поняв ее вопроса.

— Надеюсь, не в ущерб работе, — произнесла Соренза после некоторого замешательства.

— Которая не будет занимать слишком много времени. — Николас посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом. — И нам надо позаботиться об этом… Ведь друзья должны часто видеться. — Тут его губы тронула ленивая улыбка.

— Друзья? — Соренза не знала, как на это реагировать.

Николас открыто наблюдал за ней, и это доставляло ему удовольствие. Он знал, как задеть ее. Соренза с деланным равнодушием пожала плечами и сделала глоток шампанского, которое принес официант. Николас наклонился к ней, и его взгляд стал совершенно серьезным.

— Ты нравишься мне, Соренза, — хрипло сказал он. — И я хочу, чтобы ты это знала. Сначала, признаюсь, я просто решил пофлиртовать, но потом… потом все изменилось. Я ни к чему не собираюсь тебя принуждать. Но я хочу тебя, и то, что я чувствую…

О чем он говорит? Соренза сделала еще один, на этот раз большой глоток шампанского. Никогда нельзя предугадать, что он сделает или скажет в следующий момент. Сейчас он серьезен, через минуту смеется. Настоящий хамелеон.

Николас снова откинулся назад и тихо спросил:

— Это тревожит тебя? — Его серо-зеленые глаза смотрели на нее пристально и выжидающе.

Она нервно улыбнулась.

— Конечно нет. Каждому приятно, если он кому-то нравится, разве не так? Нет ничего плохого в симпатии одного человека к другому.

Соренза предпочла бы, чтобы Николас опять вернулся к теме отношений без взаимных обязательств. Этот мужчина не для нее, и не стоит выдумывать то, чего нет.

— А если симпатия перерастает во что-то большее? — настаивал он.

Николас опять загнал ее в тупик, и, не зная, что ответить, Соренза отвела глаза.

— Ясно.

— Что тебе ясно? — с вызовом спросила она, мгновенно возвращая к нему взгляд. Ей действительно надо было это знать.

Помолчав немного, он сказал:

— У нас еще все впереди, правда? — Его слова прозвучали скорее как утверждение, но он все же ждал ответа.

К счастью для Сорензы, в этот момент появился официант с меню, и она одарила его такой ослепительной улыбкой, что молодой человек удалился в полном замешательстве.

Николас взял меню из ее рук и, нежно взяв за подбородок, посмотрел ей в глаза.

— Ты рассказала мне о своей матери, Соренза. А отец, что он был за человек?

Взгляд потемневших серых глаз и упрямое молчание были яснее всяких слов.

— Ладно. Забудем об этом. — Николас отпустил ее подбородок и вернул ей меню. — Я бы что-нибудь посоветовал, но ты все равно меня не послушаешь, так что лучше не буду.

Увидев улыбку на его лице, Соренза облегченно вздохнула.

— В тот раз это было глупо с моей стороны, — признала она. — Но ты показался мне тогда очень высокомерным.

— А сейчас? — поинтересовался он.

Сейчас ты милый и хороший, подумала Соренза. С тобой очень легко. С другой стороны, если бы ты не умел прикидываться белым и пушистым, когда этого требуют обстоятельства, ты вряд ли преуспел бы в бизнесе.

— Доля высокомерия в тебе все еще осталась, — съехидничала Соренза и помолчала, прежде чем добавить: — Просто я к этому уже привыкла.

Николас лукаво улыбнулся.

— О, есть еще очень много вещей, к которым ты могла бы привыкнуть, поверь мне.

Было ли это от шампанского или от того, что она, красиво одетая, сидела сейчас рядом с самым потрясающим мужчиной на свете, но Соренза искренне наслаждалась этим вечером. На ее глазах Николас превратился в настоящего светского льва и был сейчас воплощением любезности и предупредительности.

Красивый и раскрепощенный, он казался еще привлекательнее, чем прежде. Танцуя, он так сильно прижимал Сорензу к себе, что ей казалось, что еще мгновение, и она растает в его руках от блаженства или от того же самого блаженства вознесется на небеса. Танец превратился в удивительную, пьянящую смесь движений и эмоций, впитывая которую Соренза все больше и больше теряла голову. Он не понимает, что творил со мной, думала она, несколько раз сбиваясь с ритма и ругая вслух сломанную ногу, а про себя свою слабость…

Было уже поздно, когда они возвращались домой. В такси Николас обнимал Сорензу за талию, а ее голова покоилась на его плече.

Когда они подъезжали к дому, пары шампанского вместе с впечатлениями от танцев почти выветрились из головы Сорензы, и единственное, чего ей безумно хотелось в тот момент, это пригласить Николаса домой, но не только на чашку кофе. Разум твердил ей, что отдаться ему сейчас было бы глупо и легкомысленно, душа же жаждала нежности и ласки. Какой смысл оставаться в одиночестве, если можно упиваться счастьем в объятиях такого потрясающего мужчины?

Наконец такси остановилось у подъезда ее дома, и Николас помог ей выйти из машины. Подойдя к водителю, он о чем-то попросил его, и Сорензе стало горько: Николас не собирался оставаться.

Взяв ее под руку, он помог ей подняться по ступенькам. Соренза открыла дверь, и в следующий миг оба оказались в темноте холла. Порывисто прижав ее к себе, Николас стал жадно целовать ее лицо и шею. Его руки исследовали изгибы ее тела, а она дрожащими пальцами, проникнув под рубашку, ласкала мускулистую грудь. Его поцелуи становились все более страстными, тело напряглось и теснее прижалось к ней.

Сорензе показалось, что еще несколько секунд, и он овладеет ею. Да и она хотела того же — чтобы он сделал ее своей. Вдруг совершенно неожиданно Соренза почувствовала, как Николас осторожно отстраняет ее от себя.

— Я должен идти, — прошептал он, как будто извиняясь.

Она могла бы попросить, чтобы он остался и любил ее, чтобы заплатил таксисту и вернулся, но не сделала этого. Лишь сжала руки в кулаки так, что ногти больно впились ей в ладони.

— Я позвоню, — хрипло сказал Николас. — Хорошо?

— Хорошо.

Соренза смотрела на него широко открытыми глазами, прилагая неимоверные усилия, чтобы снова не прижаться к нему. С ней творилось что-то непонятное и потому пугающее.

На прощание Николас обвел контур ее губ указательным пальцем и опять поцеловал. Затем распахнул входную дверь и быстрым шагом направился к машине. Соренза стояла безвольная, опустошенная и молча смотрела ему вслед. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.