Мой любимый Метаморф (СИ) - Кривенко Анна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вдруг тело Азота тоже странно дернулось, а потом резко отлипло от меня, и в последующий миг я увидела, что в его челюсть врезается чей-то крепкий кулак.
Азот отлетел на несколько метров в сторону и затих. Я изумленно перевела взгляд с него на того, кто его ударил, и увидела перед собой… Макса.
Он тяжело дышал, как от стремительного бега. Глаза горели, на лице было жгучее негодование. У меня бессильно открылся рот, но я не смогла произнести не звука.
— Пойдем! — буркнул Макс, хватая меня за руку и буквально волоча со стоянки прочь.
Каким-то чудом нас никто не остановил на пути в общежитие, хотя сейчас в разгаре были занятия. Когда же мы оказались в нашей комнате, Макс плотно прикрыл дверь, а потом повернулся ко мне и немного сурово спросил:
— Кто это был? И почему ты не сопротивлялся? Ты ведь очень сильный парень, мог бы уложить его в два счета. Я ведь видел, что тебе было неприятно!!!
Я замерла в полном шоке от сложившейся ситуации, не в силах объяснить произошедшее.
— Я… должен ему… — наконец прошептала я, не зная, что еще придумать.
— И ради долга ты терпишь домогательства??? — взорвался Макс. — Это же безумие! Сколько ты ему должен??? Говори! Я заплачу за тебя!
Я непроизвольно сжалась от его гнева и подавленно ответила:
— Я ему должен не деньги…
— Что же тогда? — Макс тяжело дышал от возмущения.
— У него на меня компромат…
Искушение любовью…
Маруффа Эйгэ
— У него на меня компромат, — приглушенно ответила я. — Есть вещи, которые… не должны быть открыты… э-э… моим родственникам, поэтому теперь он шантажирует меня этим…
Я сама поражаюсь тому, что рассказываю Максу все это. Я совсем сошла с ума? Надо было получше выкручиваться! Хотя… как же подобное происшествие объяснить по-другому? Сказать, что я гей, а это мой прошлый поклонник? Нет, как-то не прельщает.
Макс смотрит на меня хмуро, тревожно, наверное, лихорадочно ищет выход.
— Ты можешь рассказать мне… этот секрет? — вдруг спрашивает он, а я… вспыхиваю от неловкости.
— Прости, нет, — опускаю глаза в пол, — не могу…
По печальному вздоху Макса понимаю, что он разочарован. Мое сердце сжимается (какая же я стала чувствительная из-за него!): не хочу, чтобы он разочаровывался во мне!
— Макс! Спасибо тебе за помощь, но… — я снова смотрю на него. — не хочу тебя в это впутывать. Я смогу разобраться с этим, правда…
Однако Макс резко вспыхивает гневом.
— И твое «смогу» означает дать возможность этому придурку лапать тебя??? Это и есть твой выход???
Я смотрю, как неистово горят его глаза, и мне становится безумно приятно. Он… беспокоится обо мне! Ему не все равно, что со мной происходит! Сразу же хочется летать! От счастья!
Я бы, наверное, и дальше наслаждалась его чувствами, если бы случайно не заметила на своей ладони… несколько бледных разноцветных полос. Что??? Проснулся «радужный синдром»??? Как невовремя! Я быстро убираю руку за спину и пониже опускаю лицо: вдруг и на нем появились полосы?
— Извини, мне нужно… в уборную…
И я мгновенно ретируюсь в соседнее помещение.
К счастью, с лицом было все в порядке. Что произошло? Неужели у меня это началось от нахлынувшей эйфории??? Надо срочно заняться концентрацией, иначе синдром усугубится! Как все невовремя!
Когда я возвратилась из уборной, Макс лежал на своей кровати и хмуро смотрел в потолок. Я подошла ближе и присела на край его постели. Меня переполняла… нежность. Но мне нельзя ее показывать: это не по-мужски. Поэтому лучше изображу бравого мальчишку.
Неуклюже толкнула Макса в плечо кулаком и задорно произнесла:
— Эй, брат! Ну не надо киснуть! Все будет хорошо! Я… поговорю с этим типом и все улажу…
Макс повернулся ко мне и пристально посмотрел в глаза.
— Как?
Я лихорадочно соображаю.
— Предложу денег…
Но Макса не проведешь.
— А если он откажется? А если потребует… того самого???
Я сразу поняла, о чем он, и начала краснеть. Почему-то говорить о таких вещах именно с Максом очень неловко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Я что-нибудь придумаю…
Макс резко присел, заставив меня вздрогнуть, и вплотную приблизился к моему лицу. В мои ноздри ударил его аромат, и у меня закружилась голова. Проклятье! Я же могу и сорваться сейчас! Он слишком хорош! Так хочется прижаться к нему и повторить наш умопомрачительный поцелуй!
— Эй, Марк! — Макс потряс меня за плечо. — Что с тобой???
Я с трудом очнулась от своих цепких грез. Фух! Вот это нашло!!!
— Я предлагаю тебе просто держаться около меня, — произнес Макс, заглядывая мне в глаза. — На пары мы ходим вместе, с занятий возвращаемся тоже. Какое-то время просто не оставайся один, чтобы этому типу было сложнее тебя шантажировать. А если встретим его, я с ним поговорю…
Я смотрю на Макса и его решительность и таю, как настоящая влюбленная девчонка. Так бы и завизжала от удовольствия.
Правда, пронимаю, что его предложение — это полная чушь. Объяснений с Азотом не избежать. Я лучше использую на него немного другой способ…
Ободрившись пришедшей в голову идеей, я улыбнулась Максу, борясь с желанием обвить его шею руками, а потом встала с его кровати.
— Ладно, брат! Мне пора. У меня еще одна встреча…
— С кем? — он тут же вскочил на ноги. — Я пойду с тобой!
— Это Талиэн Мейзон — наш куратор, — я пытаюсь Макса успокоить. — Он живет в соседней комнате, поэтому… не волнуйся!
Носится со мной, как курица-наседка с цыпленком! Но в этом его безумное очарование!!!
Я улыбнулась ему не менее очаровательно (и, боюсь, слишком по-женски) и выскочила из комнаты…
***Но Талиэна на месте не оказалось. Знакомый паренек с этажа сообщил, что того срочно отправили на несколько дней в какую-то командировку, и я облегченно выдохнула. Издевательства откладываются!
В комнату к Максу возвратилась в приподнятом настроении, стараясь не думать ни об Азоте, ни о возможных, связанных с ним проблемах.
Макс посмотрел на меня очень пристально, а потом вдруг сказал:
— Слушай! А давай на завтрашний уик-энд махнем к моим родителям?
Я вздрогнула и удивленно уставилась на него. Родители? Для меня непривычное слово. Потому что их целых два. И потому что они есть. Мою родительницу я даже не видела никогда. Ее задача — родить, а правительства — воспитать.
А как это — иметь родителей? Что они делают? Зачем они нужны?
— Д-давай, — мой голос неожиданно даже для меня самой дрогнул. Макс мягко улыбнулся. Лицо его тут же расслабилось. Наверное, он боялся моего отказа…
Мы покинули ИВВА с самого утра. На флайкаре пересекли половину столицы и опустились в большом просторном дворе.
Дом родителей Макса был огромным. Трехэтажное здание, покрытое специальным защитным покрытием, больше напоминало крепость, чем место жительства семьи.
— Мой отец — генерал в отставке, — пояснил Макс с улыбкой, — поэтому ты не сильно удивляйся…
Я молча кивнула. Генерала понять можно: наверняка, были диверсии и покушения, так что безопасность действительно превыше всего…
Дом оказался совершенно пуст: родители отдыхали на курорте и должны были приехать только завтра. Макс был в очень приподнятом настроении.
— Я покажу тебе мою комнату, — заявил он и потащил меня на второй этаж.
Его комната меня, конечно, действительно впечатлила. Во-первых, она была просто огромной. На Цвинне я всю жизнь прожила в персональной коморке, куда помещалась лишь койка, стол и контейнер для вещей. Поэтому его «хоромы» меня очень поразили. Кровать была двухспальной и очень широкой. Окна — на всю стену. Несколько шкафов с одеждой, стеллажи с книгами и электронными хранителями информации. Личная ванная, письменный стол, голографическая аппаратура связи…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Ого! — мое восхищение было неподдельным. — Вот это спальня! Просто мечта!
Но Макс вдруг вместо того, чтобы улыбнуться, помрачнел и посмотрел на меня немного виновато. Наверное, вспомнил, что я считаюсь сиротой и что у меня просто не могло быть такой спальни в приюте.
